Продюсер пробежал глазами полосу и отрывисто сказал:
– У вас нет доказательств. Я подам на газету в суд.
Валерий Петрович отхлебнул виски:
– Если будет суд, мы предъявим против тебя веские улики. Можешь не сомневаться.
Птушко, сдвинув брови, начал внимательно вчитываться в крохотные буквы уменьшенной ксерокопии. «Он не просто читает, – понимал Ходасевич. – Он еще одновременно просчитывает, как избежать публикации. И какой убыток нанесет ему статья, если она выйдет. Внутри него сейчас словно невидимый калькулятор работает».
Наконец продюсер отшвырнул лист. Он уже не скрывал своего раздражения. Мягко спланировав, бумага упала на журнальный столик.
– Ты организовал эту гадость! – прорычал Птушко.
– Не скрою, я.
– Жаль, мои ребята не успели тебя замочить.
Ходасевич усмехнулся.
– Что ж они так плохо работают?
– Когда эта белиберда выходит? – отрывисто спросил Птушко.
– Там же указано число, – пожал плечами Валерий Петрович. – Завтра утром. – Он глянул на часы: – Номер подпишут в печать через полчаса.
– Я звоню главному редактору, – бросил Птушко.
Валерий Петрович пожал плечами: пожалуйста, мол, делай что хочешь.
Птушко достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.
«Блефует? – тревожно пронеслось в голове Ходасевича. – Или они и вправду знакомы с главным редактором? Или, того хуже, в хороших отношениях?» Эту деталь он не сумел в точности выяснить у своей подружки Леночки – она и сама не знала, в знакомцах ли ходят главный редактор «Курьера» и продюсер. Поэтому Ходасевич, когда готовил операцию, исходил, как всегда, из худшего: что редактор и Птушко друзья.
– …Тут, Татьяна, – продолжил свой рассказ отчим, – наступил довольно отчаянный момент…
– И ты никак не подстраховался на случай его звонка главному? – прервала она его.
– Почему же? Подстраховался. От Леночки я знал, что со вчерашнего дня главный редактор «Курьера» – в отпуске. Он собирался вместе с семьей на Маврикий и как раз в те часы должен был находиться в полете. К тому же на Маврикии нет роуминга. Но… Знаешь, мало ли что бывает. Вдруг отложили рейс? Вдруг по каким-то причинам главный задержался в Москве? И сейчас Птушко дозвонится ему – и обо всем узнает?..
…Не добившись ответа – даже Ходасевичу было слышно: «Абонент не отвечает или временно недоступен», Птушко отбросил телефон.
– Валера, зачем ты пришел? – прорычал он. – Чего ты хочешь?
– Я предлагаю сделку, – спокойно и весомо проговорил Ходасевич.
– Какую?
– Я могу остановить публикацию.
– Что взамен?
– А как ты думаешь?
– Представления не имею.
– Я хочу получить все видеоматериалы, на которых снята Татьяна.
Птушко наклонил голову, задумался. Побарабанил пальцами по столу. Залпом допил виски – лед застучал о края стакана.
– А если я предложу тебе другой вариант? Мы заплатим твоей Татьяне – как артистке в главной роли. Плюс компенсацию за моральный ущерб.
– Чтобы весь мир увидел, как ее избивают в подвале? – покачал головой Ходасевич. – Она не эксгибиционистка. Наш ответ: нет.
– Десять тысяч. Долларов.
– Я же сказал – нет.
– Пятнадцать.
– Это смешно.
– Хорошо. – Птушко прошелся по кабинету. – Предположим, я отдам видеоматериалы. Кто помешает тебе завтра же снова сдать статью в газету?
– Я этого не сделаю, – покачал головой Ходасевич.
– Какие гарантии?
– Мое слово.
Птушко осклабился:
– Слово разведчика стоит недорого.
– Спорить не буду, – пожал плечами полковник. – Но я тоже никогда не узнаю, все записи ты мне отдал или нет. Наверняка нет. И у тебя останутся какие-то рабочие материалы. Если я обману тебя, ты всегда сможешь обнародовать их. Так что… Ничего нам, Коля, не остается, кроме как поверить друг другу на слово.
– Если я отдам тебе пленки, я налечу на бабки, – задумчиво проговорил Птушко. – Наше кино больших денег стоит.
– Ну, ты уж реши, что тебе обойдется дороже – отдать мне пленки или чтобы все узнали о твоем тайном бизнесе.
Птушко несколько секунд подумал, а потом вдруг выдохнул:
– Ладно. Звони в газету.
– Пленки, – спокойно парировал Ходасевич.
Его противник, не говоря ни слова, сделал пару шагов к своему рабочему столу, открыл ключом сейф. Достал оттуда пять видеокассет. Вернулся к журнальному столу, протянул их Ходасевичу.
– Прошу, – глухо сказал он.
Ходасевич осмотрел корешки видеокассет. На каждом была надпись черными чернилами: «Шоу Т. Складка. Часть 1» – и так далее, вплоть до части пятой.
Птушко протянул Ходасевичу свой мобильник:
– Давай звони. Останавливай тираж.
– …Он, хитрец, – усмехнулся полковник, продолжая рассказ о своих вчерашних приключениях, – дал мне для звонка свой мобильник. Видимо, хотел потом проверить, куда я звоню – в редакцию? Или куда-то еще? Но, слава богу, этот момент мы проработали с Еленой. Она вчера сидела в своем рабочем кабинете и ждала моего звонка. И я позвонил ей по мобильнику Птушко и сказал: «Сними весь материал с первой полосы».
– Круто.
– Да, не спорю, это было круто.
– А Птушко, когда смотрел полосу, так и не заподозрил подделку? – поинтересовалась Татьяна.
– Нет.
– Значит, он не въехал, что вся эта «газетная полоса» изготовлена на принтере, в одном экземпляре?
– Нет. Ты же знаешь, люди моего поколения не слишком сильны в компьютерах.
– Ты неправильно говоришь, – нахмурилась Татьяна. – Он не догадался потому, что я – классный верстальщик. Я научилась за эти три дня работать в «Фотошопе». И я состряпала офигенную фальшивку.
– Да, ты молодчина. Но после того, как позвонил Ленке, я все равно на всякий случай прибрал эту полосу вместе с кассетами в свой кейс. От греха подальше.
– Все-таки было бы правильней, – задумчиво произнесла Татьяна, – если б мы предъявили ему не «дезу», а реальную статью. Я люблю играть честно.
– Я тоже, – кивнул отчим. – Но мы сыграли почти честно. Птушко не смог опровергнуть ни одной фразы из материала. К тому же время, Танюшка, время!.. Конечно, если б милиция надавила на оператора и на наркомана, мы бы, наверное, смогли получить от них признательные показания. А потом подготовитьреальную статью и поставить ее в печать. Но сколько бы на это ушло времени? Пленки с твоим изображением уже могли бы отправить в Австралию. Да и нас с тобой успели бы поубивать.
– И что бы мы делали, если б так не совпало: главный в «Курьере» уехал в отпуск?! А его заместительница оказалась твоей подружкой?
– «Курьер» – не единственная газета в Москве, – с долей легкомыслия ответил Ходасевич. – Мы организовали бы «статью» в другом издании. Например, с помощью твоего друга Полуянова.
– И ты, Валерочка, полагаешь, что у Птушко теперь не осталось никаких видеоматериалов – со мной в главной роли?
– Думаю, все-таки остались, – кивнул отчим. – Но он поостережется их использовать. Он меня знает. И понимает: если он нарушит свое слово, то одной газетной статьей не отделается. Он получит по полной программе: с уголовными делами, выемками документов и автоматчиками в его милом офисе. Ему и задний ход через бомбоубежище не поможет.
– Итак, ты взял у него кассеты. Почему же ты сразу не ушел?
– Потому что это было только полдела. Знаешь, как меня в разведшколе учили? Врага надо добивать в его собственном логове.
– А что было дальше?
– Я ждал, когда он сам затронет одну тему.
– И он заговорил? Первым?
– Да, – кивнул отчим.
– Что он сказал?
– «Не могу поверить, – сказал он, – что ты обо всем разузнал сам. Что за намеки в статье на информаторов среди приближенных ко мне людей?»
– …Не могу поверить, – задумчиво произнес Птушко, – что ты обо всем узнал сам. Что за намеки в статье на информаторов среди приближенных ко мне людей?
Он отошел к своему рабочему столу, ливанул себе в стакан еще добрую порцию виски и накидал сверху льда.
– Ты в курсе, – сказал Татьянин отчим, – мы никогда не сдаем своих информаторов. – Валерий Петрович спокойно приложился к недопитому виски и спросил: – А почему на роль «героини» ты выбрал именно мою Татьяну?
– Потому что я знаю тебя. Татьяна – это твое слабое звено, Ходасевич. Как нас учили? Хочешь заставить человека страдать – надави на его болевую точку.
– И ты ждал целых семнадцать лет, чтобы мне отомстить?
Продюсер пожал плечами.
– Для мести, как говорил Конфуций, даже сорок лет не срок.
– Мне все-таки кажется, – задумчиво произнес Валерий Петрович, встряхивая свой стакан с виски (льдинки стукались друг о друга и гремели), – что тебя кто-то натолкнул на мысль провести операцию против моей Татьяны.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Птушко.
– Что у тебя, Коля, тоже есть свое слабое звено.
Эти слова полковник произнес спокойно, отстраненно. Петля вокруг Птушко затягивалась все сильнее. Он сам шел в ловушку, умело направляемый Ходасевичем.
