Я дважды кивнул, обдумывая предложение.
— Очень дельно. — Я даже и не думал о таком дерзком поступке, но теперь решил, что такое решение было бы, пожалуй, самым мудрым в сложившихся обстоятельствах.
— Такие люди не всегда сразу понимают, чего от них хотят, — добавил кондуктор и ободряюще взглянул на меня.
— Да, пожалуй, — согласился я и расправил промокшие плечи, намереваясь отправиться на поиски уже пропавшего куда-то кучера. В этот момент один из наших охранников (не Дитрих) подошёл ко мне сзади и взял за руку.
— Прошу прощения, сэр, — негромко сказал он, — но доктор просит вас побыстрее подняться в вагон.
Я заколебался, но только на мгновение. Как только узнаю, что нужно врачу, сразу же займусь кучером.
— Что случилось? — спросил я, когда мы зашагали к вагону.
— Он не сказал. Просто велел побыстрее позвать вас.
Тут я заметил, что скулу охранника украшает ссадина.
— Хорошо, — ответил я и добавил: — Доктор осмотрел вас?
Охранник изумлённо уставился на меня, а затем рассмеялся.
— Ну что вы, сэр, на учениях нам достаётся куда сильнее. Это… это пустяки. — Он указал на Дитриха, который помогал строить заграждение поперёк линии в хвосте поезда. — Хочу помочь им. Там ещё двое наших, они позаботятся о шотландце. Видит Бог, в ближайшее время никто из нас не сможет никуда деться отсюда.
Я кивнул в ответ на это заявление, выражавшее столь безропотную покорность неласковой судьбе, и в это время мне послышался шум драки. Я посмотрел на холм, но дождь слепил мне глаз, и я ничего не смог увидеть. Но пока я шагал по склону (нужно было пройти всего шагов двадцать), во мне крепло недоброе предчувствие.
— Там будет костёр. — Охранник указал на людей, складывавших хворост. — Сигнал для следующего поезда, да и погреться можно будет.
— Прекрасная мысль. — с чувством ответил я. — Конечно. столь неприхотливому человеку, как я. стыдно в этом признаться, но больше всего на свете мне не нравился холод и сырость. А печи на кухне работают?
— Кажется, да. Это большая удача. — сообщил охранник. остановившись около двери нашего вагона. — Помочь вам забраться, сэр?
— Не нужно. — Я больше не замечал моего спутника. Подтянувшись на перилах, я мгновенно оказался в вагоне. И сразу же заметил, что Макмиллан лежит, растянувшись, на полу в коридоре, а врач склонился над ним.
— Он упал, — пояснил врач. Одной рукой он держал Макмиллана за запястье, — видимо, щупал пульс. — Боюсь, что голова разбита. — Он прикоснулся к спутавшимся огненно-рыжим волосам чуть выше виска.
— Позовите охранников. Они помогут вам, — посоветовал я, пробираясь к ним по наклонному полу.
— Они заняты, — ответил врач, доставая что-то из своей сумки: незнакомый мне предмет, похожий на обтянутое кожей яйцо. — Не могли бы вы помочь мне? — спросил он, подзывая меня поближе.
Склонившись над Макмилланом, я заметил на саквояже тиснёное или выжженное клеймо с изображением египетского ока. Не в силах поверить своим глазам, я собрался было спросить этого человека, откуда на докторской сумке такая эмблема, но сзади меня обхватила пара крепких рук. В следующее мгновение я ощутил сокрушительный удар по голове и скорее услышал, чем почувствовал, что проваливаюсь в темноту.
Из дневника Филипа Тьерса
День сегодня тянулся бесконечно. Из Германии никаких вестей, кроме того, что М. X. и Г. не прибыли в Мец и поезд, на котором они ехали, исчез. Было употреблено именно это слово: исчез. Будто поезд каким-то неведомым образом спрыгнул с рельсов и умчался по холмам неизвестно куда. Вторая телеграмма подтвердила, что поезд не прибыл на станцию назначения и не был найден на запасных путях. Железнодорожные власти опасаются, что на линии произошёл оползень или, того хуже, поезд потерпел крушение. В любом случае требуется время, чтобы найти место несчастного случая и отремонтировать путь, особенно учитывая ненастную погоду и поздний гас.
Для полного веселья вечером меня посетил разъярённый инспектор Корнелл, который грозил заставить М. X. дать официальные показания о том, что ему известно насчёт гибели молодой женщины. Обстоятельства её смерти продолжают вызывать у него сомнения. Он намерен также допросить Викерса. Я послал в Адмиралтейство записку с просьбой обеспечить ещё несколько дней задержки, для того чтобы разыскать М. X. Эдмунд Саттон, охотно играющий роль М. X., не считает для себя возможным вводить в заблуждение представителя закона.
Я хочу остаться сегодня в больнице допоздна. Надеюсь, что за это время придут известия с континента, самые долгожданные за всё последнее время.
Первое, что я увидел, когда сознание вернулось ко мне, было лицо склонившегося надо мной кучера. Струи дождя в свете фонаря образовывали вокруг его помятой шляпы своеобразный нимб. Затем я почувствовал страшную боль около левого уха. Приподнявшись, я притронулся к голове и вздрогнул: от прикосновения боль многократно усилилась, пронзив мозг, словно иглой.
— Что произошло?
— Вас ударили по голове чем-то тяжёлым, — вполголоса пояснил кучер голосом Майкрофта Холмса, — минут двадцать тому назад, если судить по косвенным признакам. Очень умелая работа, между прочим. Удар был рассчитан на то, чтобы вывести вас из строя, но не изувечить или убить. — Он выпрямился и громко сказал, почти прокричал на том фантастическом смешанном языке, которым говорил кучер: — Шотландца преступники уволокли.
Собрав все силы, я поднялся на ноги. Окружающий мир опрокинулся, и мне пришлось напрячься, чтобы вернуть его в нормальное положение. Убедившись, что не буду спотыкаться на каждом шагу, я направился к вагону, в котором ещё совсем недавно ехал в обществе Макмиллана и четверых охранников, но Холмс остановил меня.
— Я не стал бы этого делать, мой мальчик, — негромко сказал он, вновь склонившись ко мне, — там может быть бомба.
— Бомба? — тупо переспросил я, уверенный, что ослышался. Но тут я почувствовал, что руки мои затряслись, и ещё через несколько секунд осознал, что мне очень страшно.
— По крайней мере, должна быть, — сухо добавил мой патрон. — Если вам уже лучше, дорогой сэр, — прорычал он на своём жутком эльзасском диалекте, — и вы можете держаться на ногах, то я помогу вам. Только смотрите не падайте!
— Спасибо, — ответил я, примем сначала по-французски, а затем по-немецки. Ноги у меня подгибались, как у новорождённого жеребёнка, но напряжением всех сил мне удавалось удержаться в вертикальном положении.
Майкрофт Холмс повернулся к собравшимся вокруг, выпрямился в полный рост и заговорил по-немецки таким внушительным тоном, который сделал бы честь самому фон Бисмарку.
— Господа, вы оказались безвинными жертвами преступления, совершённого врагами всех европейских государств. На вас пришлась вся тяжесть удара некоей организации, поклявшейся сорвать длительный и сложный переговорный процесс между важнейшими державами. Они уже совершали покушения на жизнь шотландского джентльмена и его слуги. На сей раз им удалось, как вы знаете, захватить шотландца. Это обязывает его слугу и меня последовать за ними. Удалось ли кому-нибудь заметить, куда они скрылись?
Раздался нестройный хор противоречивых ответов.
— Господа, — Холмс вновь обратился к пассажирам на безупречном немецком языке, — вы сможете помочь нам лишь в том случае, если дадите верные сведения. Прошу вас, подумайте, прежде чем говорить. Если мы станем гоняться за тенями, эти злодеи смогут добиться своей цели. Так. Вы, — он указал на Дитриха. — Что вы видели?
Охранник выпрямился, и я заметил на его лице две ссадины, которых не было во время нашего недавнего разговора.
— Что ж, мне показалось, что выше по склону холма происходит какое-то движение. Затем я увидел троих-четверых человек верхом; ещё трёх лошадей вели в поводу. Они ехали краем леса, насколько позволял уклон. Когда один из людей, собиравших хворост, помахал им рукой и попросил помочь, в него… в него выстрелили.
— Кто-нибудь не согласен с этим описанием? — спросил Холмс и услышал в ответ несколько незначительных поправок. — Было четыре человека и восемь лошадей. Нет, людей было восемь, а лошадей девять. Нет, на всех лошадях были седоки.
— Понятно. Они приехали верхом к месту, где определённо рассчитывали кого-то найти. — Он утвердительно взмахнул рукой в перчатке и продолжил расспросы: — Кто видел, что случилось в вагоне? — указал он на наш вагон.
— Кажется, кто-то выбросил из той двери чемодан, — неуверенно сказал один из мужчин. — Во всяком случае, было выброшено что-то из багажа, как мне помнится.
— И шотландца оттуда выгрузили, — добавил главный кондуктор. — Его выволок доктор. Вынес его, перекинув через плечо, как мешок, да так и пошёл, а охранник потащил за ним багаж. — Видимо, он был очень доволен своим подробным докладом, так как победоносно оглядел окружающих. (Я подумал, что мой глаз, кажется, не повреждён и начинает привыкать к вечернему полумраку.)
