Долго Мюррей не мог забыть других завсегдатаев заведения Руби, — отупевших от пьянства, утоливших голод ленчем и остолбеневших с выражением удивления на лицах. Он их, конечно, не мог видеть, но представил себе именно такими. Если бы они говорили, то скорее всего стали бы орать: «прекратите», или «идите на улицу», или что-нибудь еще в этом роде. Но их слова не доходили до его сознания. Все, что он был способен слышать — пульсация крови в ушах, собственное мычание, тяжелое дыхание и где-то вдалеке, словно на другом конце длинного тоннеля, — визг Синди.
Он защищался в какой-то мере успешно, но не слишком. Гидди все еще сжимал его горло и сидел на нем, был все еще взбешен, да и весил фунтов на шестьдесят больше, чем Лэндис. Наконец, когда казалось, что прошло много-много времени, он почувствовал новый глухой удар. Это Синди атаковала своего мужа сзади. Она колотила его кулаками и пронзительно кричала.
— Убийца! — завывала она. — Убийца! Что ты собираешься сделать, Том, убить и его? Ты — убийца!
А потом, к удивлению и радости Мюррея, непонятно почему Гидди слез с него. Лэндису было слышно, как ботинки Тома тяжело застучали по деревянному полу, после чего последовал удар захлопнувшейся двери. Что же касается его самого, он лежал, часто дыша, на скамье. В голове все еще стучало, а сам он был настолько ошеломлен, что тело даже не ощущало боли от полученных ударов. Когда Мюррей сел, голова, казалось, все еще висела на шее каким-то чудовищным и странным грузом.
Тем не менее минуты через две он уже пришел в себя настолько, что смог встать и последовать за своим обидчиком на улицу. До сих пор Лэндис действовал исключительно в рамках инстинкта самосохранения. Теперь же, уцелев, он пришел в бешенство. Не просто слегка обозлился, а был вне себя от ярости. Он слышал, как Синди кричала, что Том убийца, но это не имело ничего общего с выбросом гормонов в его кровь. Все, что ему хотелось, — поколотить человека, который поколотил его.
Сначала он оглядел стоянку у заведения Руби, потом — дорогу и наконец заметил зеленую спецовку Тома на парковке у магазина «Силовое оборудование». Слишком злой и возбужденный, чтобы обращать внимание на едущие машины, он рванул через шоссе, но прибежал слишком поздно. Гидди вскочил на снегоход, который сам всего несколько минут назад доставил сюда, и покинул парковку по занесенному снегом краю. Взревел двигатель, машина рванула вперед, и Том скрылся за зданием.
Тут, привлеченный шумом, из магазина вышел удивленный продавец.
— Что?..
Лэндис не долго думая предъявил полицейский значок.
— Управление полиции Нью-Йорка. Чрезвычайные обстоятельства. Дайте мне ключ от снегохода и позвоните по телефону номер 911. Скажите, что офицер полиции нуждается в помощи.
Продавец, человек лет пятидесяти, с красным лицом и стрижкой «под бокс», нерешительно поглядел на противоположную сторону шоссе, увидел дюжину людей, которые высыпали из ресторанчика и теперь возбужденно кивали ему и кричали, после чего полез в карман. Не говоря ни слова, протянул Лэндису ключ и показал черный «скиду». Тридцать секунд спустя Лэндис мчался вдогонку за Томом. К этому времени он уже понимал, что совершает глупость, которая почти наверняка окончится неудачей. Но остановиться не мог. Руки этого человека были на его шее, душили его.
За демонстрационным залом магазина оказался небольшой испытательный полигон, за которым начинался лес. Сначала Лэндис подумал, что опоздал. Колеи, оставленные снегоходами, расходились от испытательного полигона по шести направлениям, и он не знал, по какой поехал Гидди, если тот вообще поехал по одной из них. Детектив осмотрелся. Тома не было видно.
Вдруг Лэндис заметил, как среди деревьев примерно в двух сотнях ярдов от него блеснуло что-то оранжевое. Яркое пятно двигалось в направлении густых зарослей хвойных деревьев.
Он помчался следом, придерживаясь колеи, которая, закругляясь, вела к чащобе. В голову, не защищенную шлемом, резко дул ветер. К счастью, рычаги управления были снабжены обогревателями рук. Лэндис подумал, не стоит ли выстрелить вверх, может, это заставит Гидди остановиться. Но скорее всего тот удрал бы еще дальше.
Лэндис доехал до зарослей и обнаружил, что они не так велики, как он ожидал. На дальней опушке из густого кустарника вели три колеи, но ни на одной оранжевого снегохода видно не было. Нехотя (а что было еще делать?) он заглушил двигатель. И вот — удача. В восточном направлении слышалось монотонное стрекотание. Гидди сделал крутой поворот и удалялся почти в ту же сторону, откуда приехал! Лэндис включил зажигание и снова помчался за ним. Как сильно он замерз, Мюррей понял только во время своей короткой остановки. Несмотря на ветровое стекло, лицо, казалось, вот-вот покроется льдом и начнет отслаиваться. Снег, падавший с высоких деревьев, бил в глаза, перемежающиеся блики и тени слепили.
Лэндис с оглушительным треском мчался вперед, спрашивая себя, что будет делать, если удастся догнать Гидди. Обогнать его и встать впереди, если удастся, не дать ему продолжать движение, снять Гидди с машины. Ну а потом? Том гораздо тяжелее, с ним будет нелегко справиться. И Том знает местность как свои пять пальцев. Он может кружить по лесу часами, и в конечном счете его вообще не найдут. Лэндис понял, что сделал глупость: последовал за Братцем Кроликом в его родной колючий кустарник, и теперь (он мчался минуту, потом еще одну — ни следа Гидди), теперь он его потерял. Лэндис надеялся, что парень из «Силового оборудования» предупредил местные власти.
Ярость постепенно таяла, уступая место рассудительности. Лэндис уменьшил скорость, остановился, попытался сориентироваться. Шума двигателя машины Тома уже не было слышно. Солнце над морозным тихим лесом склонялось к горизонту, бросая длинные тени в восточном направлении. Это означало… Он посмотрел на юг в поисках подходящей колеи, ведущей сквозь лес назад к шоссе номер 23а. Ни одной колеи — в направлении, в котором хотелось бы, однако…
Сначала еле слышно, потом все сильнее загрохотал двигатель снегохода. Лэндис почти наугад выбрал колею и медленно поехал по ней. Совершенно неожиданно, сразу же за поворотом, она вывела на прямой участок — такой же прямой, как оклахомская автострада. На другом конце этого отрезка снова возник Том, и снова он был недосягаем. Вновь охваченный безумным желанием схватить негодяя, Лэндис дал полный газ. Машина рванула вперед, так быстро набирая скорость, что Лэндиса отбросило назад. Гидди тем временем, казалось, непонятно почему… замедлял ход. Он не верил собственным глазам; продолжал мчаться вперед, но… Как бы там ни было, это происходило. Они сближались. Гидди оказался всего в сорока ярдах… в тридцати пяти… в тридцати… в двадцати пяти…
И тут до Мюррея дошло. Доведенный до отчаяния, терзаемый ревностью, считающий, что Лэндис погнался за ним с полного согласия его жены, Гидди собирался развернуться и пойти на таран.
Лэндис сбросил газ и изо всех сил надавил на тормоз.
— Стой, полиция!
Но сам едва расслышал свой голос из-за работы двух двигателей. Он подумал об оружии, но было запрещено стрелять по движущейся машине с ходу. Даже если машина движется на тебя, а ты должен избежать столкновения. Лэндис отчаянно крутил головой в поисках такого места, где мог бы укрыться от удара. Но мимо бесконечным частоколом пролетал вечнозеленый лес, а дорожка становилась все уже по мере приближения оранжевого снегохода-убийцы Гидди, большого, как жизнь, увеличивающегося в размерах по мере приближения к Лэндису: десять ярдов, десять футов…
В памяти Лэндиса остались только эти последние десять футов.
Как известно каждому, кто когда-либо ждал выхода пациента из комы, «кома» — это что-то вроде «зонтичного» термина, им описывается множество состояний. Как ни печально, выход из подобного состояния не имеет ничего общего с тем, что так любят некоторые сценаристы: герой открывает глаза, издавая полные удивления восклицания типа: «Бог мой! Что это со мной было?» или «Черт побери, до чего хочется есть!».
Человек может реагировать на боль, исполнять команды, подаваемые голосом, открывать глаза, даже разговаривать (хотя, может быть, и не всегда вразумительно), но все еще находиться в коме. Кома — это не столько чистый бассейн, из которого выныривает потерпевший, очумевший и мокрый, но целый, сколько топкое болото, где жертва может барахтаться многие дни, ведя борьбу с кровожадными тварями. Выход — если он вообще наступит — происходит постепенно, и сила, с которой болото способно удерживать свою добычу, может проявляться неделями, месяцами, а то и годами.
В случае с Мюрреем Лэндисом первым признаком выхода из комы был знак «порядок», не мощный, но вполне узнаваемый, исполненный большим пальцем левой руки через двадцать шесть часов после того, как он потерял сознание. Джульет, которая уловила это движение — она дежурила у постели Лэндиса в клинике Натана Литауэра, — вскочила, громко позвала сестру, потом упала на пол и зарыдала. В течение последних сорока часов она спала всего пять часов и даже не пыталась сдержать слезы. Когда появилась сестра, она плакала навзрыд над койкой Мюррея. Объяснять, что произошло, была вынуждена жена пациента, лежавшего на соседней койке.
