Хотя… Был момент, когда я начала задаваться вопросом, откуда греческие виноделы берут таких секретарей. – Она вглянула на Константина. – И кто же он, если не человек? Вроде все у него было человеческое, даже ссадины на лице, даже кровь.
– Да тело-то человеческое, конечно. Более того, я вполне допускаю, что до определенной точки – точки пересечения наших путей в пространстве и времени – он был самым обыкновенным человеком. Но затем в нем пробудилась и начала действовать некая сущность…
– Сверхъестественная?
– Энергетическая, быть может. Ты же, наверное, слышала или читала о психических силах, которым люди издавна присваивали имена богов.
– То есть, в секретаря вселился бог? Бедная моя голова. Если бы я своими глазами не видела…
– Но ты видела.
– Да.
– И не вселился, это неверное понимание. Вселяются извне. Здесь же произошло именно пробуждение внутри. Ну, я так полагаю. И он перестал быть человеком.
– И кем стал? Богом?
– Не богом, нет… Погоди. Здесь нарушение логики. – Скорчив гримасу, Константин поскреб в затылке. – Если вспомнить орфический миф, то как раз человеком он и стал.
– Мне кажется, – неуверенно начала Алина, – Нестор, когда еще был самым обыкновенным человеком, тоже сильно желал. Примерно того же, что и ты. Помнишь, он сам говорил об этом? Ну, вот. И он мог обратиться к местному божеству… какому, не знаю… и раскрыться ему навстречу. Хотя сейчас ты снова скажешь, что раскрыться навстречу значит впустить кого-то извне, а у Нестора кто-то пробудился внутри. Но чтобы пробудиться внутри, надо изначально там дремать. Кто из богов дремлет внутри человека? Внутри каждого человека.
– Ответ очевиден. – Константин присел на корточки, коснулся рукой земли. Забрал в горсть мелкий, прогретый солнцем песок, пропустил сквозь пальцы. – Человечество произошло из праха земного, смешанного с обугленными телами Титанов, которых покарал Зевс, и с частями тела растерзанного ими Загрея. – Устремил взгляд на кривоватый черный треугольник пещеры. – Каждый из нас несет в себе плоть и кровь Диониса, расчлененного бога.
Все это еще предстояло осмыслить, а пока…
…не говоря больше ни слова, Алина поставила рядом с ним на землю свою белую сумочку, без колебаний вступила на каменный «мостик» – он хрустел и крошился под ее ногами, – перебежала с бьющимся сердцем, ежесекундно ожидая свистка смотрителя, на противоположную сторону котлована… или, может, это был подвал…. бочком продвинулась вправо по периметру. Помогая себе руками, вскарабкалась на уступ стены, потом на следующий. Тяжело дыша, приникла грудью к припорошенным пылью горячим камням и заглянула в темный, жаркий и невыразимо притягательный зев пещеры. Ей даже не пришлось напрягать воображение, образы хлынули потоком.
…Нестор на винодельне Цафтариса, не способный без посторонней помощи пересечь двор и сесть в полицейскую машину. Кровь на одежде, кровь на лице, кончики черных волос тоже слиплись от крови. Страдающий и едва не умирающий.
…Нестор на берегу залива, сначала наблюдающий за маленькой вакханалией, а затем пьющий вино вместе с ее участниками. Опрятная одежда. Кровавые корки на красивом смуглом лице. Живущий.
…Нестор перед заброшенным отелем, шагающий по двору с оружием в руках и поливающий все вокруг огнем. Холодная ярость. Красные блики в расширенных зрачках. Убивающий.
В памяти всплыло прочитанное давным давно, в пору кратковременного увлечения оккультизмом: «Желание есть фундаментальная, определяющая сила, которая бесконечна в Создателе и конечна в его создании… и сила эта велика или мала в зависимости от воли того, кто ее направляет…». [8] Сейчас Алина вдруг ни с того ни с сего начала говорить это вслух. Голос дрожал.
Нестор Беглитис, секретарь офиса, вы подумайте… Он сказал, что не против присоединиться к ним. Ха! А может быть, она тоже была бы не против.
Боже мой! Боже мой! Так кто же был героем моей сказки?
Покончив с этим своеобразным вступлением, она наклонилась к темному проему, обрамленному серовато-золотистым, источенным временем, камнем, и задала туда, в эту одушевленную тьму, самый главный вопрос:
– Кто мы?
Ответом ей был далекий смех. Не глумливый и не ободряющий – трудно было найти ему подходящее определение, – просто смех древнего, очень древнего существа, на глазах которого гибли и рождались цивилизации.
– Ну что? – спросил Константин, когда она вернулась назад и триста раз извинилась на всех известных ей языках перед разъяренной смотрительницей музея. – Надеюсь, он тоже сказал все что думает о твоем поведении?
– Не сказал, но… дал понять, – пряча улыбку, ответила Алина. Ей не хотелось много говорить. Но после недолгих колебаний она все же поделилась: – Он смеялся.
– Смеялся? Как это похоже на него!
– Ты помнишь, что мы еще не собрали чемоданы?
– Помню.
– И не избавились от пистолета.
– Тсс!.. Тсс!.. Не кричи так, дорогая, иначе нас арестуют прямо сейчас и никакие чемоданы нам уже не пригодятся.
– О черт. Извини. Может, утопить его в той бухте, где мы с тобой…
Солнце уже почти достигло зенита. Спускаясь вместе с Алиной на набережную, Константин подумал, что сейчас ответил бы иначе на вопрос, который задал ему Янис по дороге из Салоников в Наусу.
Что больше всего запомнилось?
Кассандра.
АСК Аминдео – Ассоциация сельскохозяйственных кооперативов региона Аминдео.
Таинство воссоединения (лат.). Дракон, обнимающий женщину в могиле, два сражающихся зверя и царь, растворяющийся в воде – символы конъюнкции.
Калимэра – доброе утро (греч.).
Ясас – греческое «привет» или «пока», обращенное к незнакомому или малознакомому человеку, с которым говорящий на «вы».
Ясу – греческое «привет» или «пока», обращенное к хорошо знакомому человеку, с которым говорящий на «ты».
Гетайры – по-гречески «товарищи, соратники», дружина македонского царя из тяжеловооруженных всадников времен Александра Великого.
Цитата из кинофильма «Время бешеных псов» (1996).
Слова принадлежат голландскому естествоиспытателю Яну Баптисту ван Гельмонту.
