того, чтобы что-то в нем найти?
– Понятия не имею.
– А если вся эта история с завещанием была придумана только для того, чтобы получить дом в свое собственное распоряжение, а когда это не удалось, то пошли на взлом? Ренату убили, потому что она могла выдать преступника. Да и Буклю ударили по голове именно из-за этого.
– И что, по-вашему, злоумышленник ищет?
– Это как раз ясно. Монету!
– Какую монету, Женя?
– А это мы сейчас узнаем.
За разговором они дошли до кабинета Гордеева-старшего, в котором стояла антикварная горка. Женя, как зачарованная, уставилась на резной шкаф темного дерева с кое-где облупившимся лаком. В его нижней части открывались две дверцы, над которыми располагался выдвижной ящик с золотистой ручкой. Выше шла стеклянная часть с деревянными полками внутри. На этих полках Александр Васильевич Гордеев, а вслед за ним и его внук держали книги.
– И где будем искать тайник? – спросил этот самый внук, стоя за Жениной спиной.
– Если я правильно поняла, то в буфете в квартире Максимовой он был скрыт под ящиком. Тот перекосило, и при починке нашелся тайник. Вы когда-нибудь вытаскивали этот ящик?
– Нет, никогда, – Гордеев пожал плечами. – В нем лежат документы. Мои и мамины. Диплом, свидетельство о рождении, все подобное.
– Давайте достанем. Пожалуйста, – поправилась Женя.
Гордеев подошел к горке, выдвинул ящик, который, проскрипев в пазах, пополз наружу, открывая деревянное нутро, где в идеальном порядке сложены пластиковые папки с документами. Уж на что адвокат Волина была аккуратисткой, а такого даже у нее в хозяйстве нет.
Достав все папки, Александр обследовал ящик, даже простукал его дно. Стук был обычным. Деревянным. Совершенно не подозрительным.
– А совсем его достать можно? – спросила Женя.
– Давайте попробуем.
Он дернул посильнее, ящик заскрипел, но не поддался, как будто его что-то держало. На Женин взгляд, это было хорошим предзнаменованием. Гордеев дернул посильнее, еще раз и еще, и, наконец, деревянная конструкция оказалась у него в руках, обнажив углубление внутри. Совершенно пустое.
Женя присела и заглянула внутрь. Ничего.
– Давайте я посмотрю.
Гордеев встал на колени, включил фонарик на телефоне, посветил внутрь. Луч света осветил ровную поверхность выступающей столешницы, на которой совершенно ничего не было. Никаких секретов не хранили и задняя стенка, и нижняя, которую они изучили вдоль и поперек, распахнув дверцы шкафчика и достав из него все хранящиеся там книги. Горка не имела тайника. Женя ошиблась.
Удар по самолюбию, пожалуй, был более острым, чем разочарование из-за того, что им не суждено найти разгадку.
Александр со своей фирменной улыбкой смотрел на ее огорченное лицо.
– Не расстраивайтесь, Женя, вы просто проверили гипотезу. Ничего страшного, если она оказалась ошибочной.
Он начал складывать обратно в нижнюю часть шкафа книги, которые до этого оттуда достал.
Женя присела и начала помогать, поскольку чувствовала свою ответственность за весь этот устроенный в ночи кавардак. Одна из книг невольно ее заинтересовала. Это был сборник стихов Марины Цветаевой в кожаном переплете. Подарочное издание 2015 года. Роскошное и приятно холодящее пальцы. Держа книгу в руках, Женя тихонько погладила ее, и ее укромный жест не остался незамеченным.
– Любите Цветаеву?
– Очень.
– Тогда вам будет интересно посмотреть. От деда осталось прижизненное издание, точнее, первая книга Марины Ивановны, выпущенная в типографии Мамонтова в 1910 году.
Он отложил то, что держал в руках, и открыл стеклянные дверцы верхней части шкафа. Пробежался по корешкам книг пальцами, длинными, очень изящными для мужчины, с аккуратно подстриженными овальными ногтями. Женя так загляделась на его руки, что даже дышать забыла. Прошедшее наваждение вернулось, она снова представила гордеевские пальцы на своей обнаженной груди и чуть не застонала. Никогда ни один мужчина не производил на нее подобного впечатления. Позор-то какой.
Гордеев, впрочем, не замечал ее терзаний.
– Вот, – сказал он, вытащив со средней полки тоненькую книжицу в коленкоровом переплете.
Женя взяла ее в руки, но взгляд ее был прикован к полке, которая отчего-то казалась толще, чем две другие, одна выше, другая ниже.
– Саша, смотрите, – показала она с внезапно охрипшим голосом.
На то, чтобы объяснить, куда именно смотреть, понадобилось не больше минуты. Еще три ушли на то, чтобы освободить полку от всего, что на ней стояло, и вытащить наружу. Гордеев повертел ее в руках. На задней, примыкающей к стене части было отчетливо видно углубление в виде борозды. Гордеев просунул в нее нож для бумаги, и доска полки распалась надвое, открыв взору выстланную сафьяном поверхность, в единственном круглом углублении которой лежала серебряная монета.
«В. М. Константинъ 1. Император и самодержец Всероссийский. 1825 год» было написано на ней.
* * *
Нашла-таки. Вот ведь чертова девка!
Гордеев с изумлением, к которому примешивалась гордость, переводил взгляд с Евгении Волиной на обнаруженную монету и обратно. Как она вообще догадалась, что где-то в недрах его дома есть тайник? Нет, ход своих мыслей Женя объяснила, но Гордееву это по-прежнему казалось чудом, граничащим с волшебством.
– Оказывается, мой дед был способен на сюрпризы, – задумчиво сказал он. – Интересно, сколько она стоит?
– Думаю, что дорого, – откликнулась Женя. – По крайней мере, цена должна быть достаточной, чтобы оправдать убийство нескольких человек. В глазах преступника, разумеется, – торопливо поправилась она.
– Это мы сейчас узнаем.
Гордеев включил компьютер, открыл интернет и защелкал клавишами. Спустя три минуты он получил ответ на интересующий их с Женей вопрос. Извлеченная из тайника монета оказалась Константиновским рублем, изготовленным на Петербургском монетном дворе в небольшом количестве во время декабрьского междуцарствия 1825 года.
Доподлинно известно о пяти монетах с надписью на гурте и трех с гладким гуртом, сохранившихся до нашего времени. Три из них находятся в Эрмитаже, Государственном историческом музее и Смитсоновском институте в Вашингтоне. Остальные растворились в частных коллекциях. Особенность Константиновского рубля заключалась в необычной истории его создания.
В ноябре 1825 года в Таганроге скончался император Александр Первый. Страна ожидала восшествия на престол Константина Павловича, и даже будущий император Николай Первый через час после получения известия о смерти брата принес присягу Константину. Только несколько человек, в том числе вдовствующая императрица Мария Федоровна, знали о том, что тремя годами ранее Константин отрекся от престола.
Вскоре был обнародован манифест Александра Первого, который назначал своим преемником Николая. В двухнедельный период между смертью императора и переприсягой элиты Николаю Первому на монетном дворе Санкт-Петербурга началась работа по изготовлению пробной монеты с ликом Константина.
Ее поручили медальеру Петербургского монетного двора Якову Рейхелю. Было выполнено несколько штемпелей, но после восстания декабристов, когда любое упоминание об императоре Константине стало под запретом, на Монетном дворе провели зачистку, в ходе которой все штемпели
