сестрой, сняла другую квартиру, ищу новый салон. У меня всё хорошо, — она вздохнула, — но мы же топим за честность. На самом деле, грустно. Как будто я прошла половину пути, а потом испугалась идти дальше и повернула назад.
— Ты вернулась к Макееву?
Я понял, злость на Макеева, который семь лет…, лучше об этом не вспоминать, никуда не делась.
— Нет! Но…
Ненавижу это проклятое «но». Но… Даша имеет право на свой выбор.
— Но мы встретились, он отдал мою трудовую, и разошлись. Спокойно пошли в разные стороны. Столько лет я пряталась, убегала, с ужасом выискивала его силуэт в толпе, его джип в потоке машин. Но на заводе, я первый раз перешагнула через свой страх и поняла, моя тюрьма была в моей голове.
Я смотрел в её глаза. В серо-зелёной глубине бурлил океан. Бездонный, прекрасный и губительный. Волна плескалась внутри радужек — невероятная, невозможная, невыносимо прекрасная. Обволакивала и утягивала на глубину. Туда, где было моё место.
Я извлёк из ящика стола две мятые бумажки, одну из них положил прямо перед Дашей, вторую чуть дальше от неё.
— Помнишь? Наши фанты.
— Серьёзно? — Она засмеялась. — Ты сохранил?
— Прочитаешь вслух?
Зашуршала бумага.
— Не замужем, — прочитала тихо, усмехнулась, протянула руку к другой записке, развернула её и застыла.
— Ты… шутишь?
— Там написано. Даша, выходи за меня.
Тогда на заводе на волне необъяснимой эйфории, описывая себя, на самом деле своё желание, рука с лёгкостью вывела эти строчки. Мне мгновенно давались интуитивные озарения. Оказалось, Даша написала завуалированную просьбу, я ответ на неё. Это не было подтасовкой, игрой, или шуткой.
— Ты, действительно, предлагал жениться?
Кажется, я перевернул Дашину картину мира.
— Да, если ты мне доверяешь.
— Серьёзно, это предложение?
— Прости, что не очень романтичное.
Та самая мягкость во взгляде, которую я так долго ждал, окутала меня ощущением горящего очага. Согрела. Я оставил в кармане не только её послание и моё, которое не успел прочитать вслух, подстраховался на случай недостаточной веры.
Она посмотрела так, что часть меня перешла на другую частоту. Я видел Дашу гораздо глубже, чем она могла позволить себя разглядеть. Ей было страшно привязываться, и одновременно тянуло ко мне со страшной силой. Я пугал её и словно магнит притягивал. Пропасть, в которую она хотела ринуться, манила и страшила, а я способствовал этому раздраю.
И сейчас я не мямлил, не размышлял, не запутался в формулировке, не оставил двоякого толкования.
— Ты ведь не была замужем? Значит, выйдешь за меня один раз и на всю жизнь.
— Но мы…
— Боишься взять кота в мешке?
— А… разве бывает…так быстро?
В её изумлении чувствовалось неверие, смятение, растерянность, радость и ужас. Действительно, разве так бывает? Моё предложение, написанное на квесте, было настоящим. Я не мог подменить бумажки. У меня и Даши были небольшие одинаковые клочки бумаги и маленький зелёный икеевский карандаш. Карандаш, который забрал Бабкин.
— Твой ответ должен был прозвучать ещё месяц назад.
Даша вскочила, прижала к груди сумочку, готовая ринуться к выходу.
— Назар, я пришла посмотреть на тебя, потому что соскучилась.
Дашин побег не входил в мои планы, поэтому я поднялся и мягко, чтобы не напугать, двинулся к ней. Надо слегка приземлить раскалившиеся эмоции.
— Стоп. Не уходи от темы. Ты хотела бы стать моей женой после того, как я э…сдам пропускной экзамен?
— О чём ты?
Я наклонился над Дашей, полной грудью вдохнув её аромат летнего ветра и луговых трав. Бабочка с разноцветными крыльями, сине-зелёная вода в реке.
— Аптеки открыты, запасусь виагрой и…
— Назар! Экзамен засчитан месяц назад.
Я опустился на одно колено и посмотрел на неё снизу вверх. Даша протянула ко мне свою слегка подрагивающую узкую ладонь. На её тонкий безымянный палец я надел кольцо, скрученное из крышечки от яблочного повидла. Кольцо, которое я изготовил на заводе, и которое до сих пор лежало в моём кармане джинсов, благополучно пережив несколько стирок.
Осторожно взял ее пальцы своими, склонился над рукой и коснулся губами тыльной стороны ладони, прижался к ней щекой.
— Люблю тебя. Прости, что без цветов.
Стук в дверь не заставил меня вскочить на ноги. В открытом проёме стоял Бабкин с букетом белых хризантем. Я прищурился. Эх! Хоть и молод Джон, всё же быть ему свидетелем на моей свадьбе.
Расшвыривая копытами сверкающие веером брызги, по кромке берега моря неслась гнедая кобыла. Привстав над седлом, чуть согнув колени, Даша наклонилась над крупом, пустив лошадь в карьер. Ветер бил в лицо, раздувал и путал волосы, но глаза наездницы горели от счастья. На фоне голубого неба, сливающегося с морем, полуобнажённая фигура всадницы словно летела по волнам. Белое струящееся платье без рукавов с разрезами по бокам разлеталось от ветра. Стройные ноги и босые ступни в стременах, обнажённые руки, сжимающие поводья, глубокое декольте, подчёркивающее высокую грудь — наездница выглядела дерзко, волшебно и до одури прекрасно.
Кобыла по кличке Звезда неслась, обгоняя ветер. Брызги и песок летели из-под копыт, а бурление крови, казалось, стало одно на двоих.
Квадракоптер летел чуть впереди всадницы над полосой прибоя, это был второй дубль. Снимать Дашу верхом на лошади хотелось бесконечно. Но сегодня был особый день. Белое струящееся платье, яркий макияж, голые пятки моей жены — от этой невозможной красоты щемило сердце. Моя попытка очередной раз признаться Даше в любви. Необыкновенная, отважная, взволнованная, дерзкая — моя жена была прекрасна. Трудно поверить, но Даша оказалась сумасшедшей гонщицей и чрезвычайно быстро прошла путь от новичка, да уверенно сидящей в седле всадницы. Ей достаточно, оказалось, рассказать мне о своей детской мечте, и я нашёл секцию верховой езды и отличного тренера.
Сегодня я решил снять на камеру прекрасную амазонку потому, что в ближайшие девять месяцев она, увы, не сможет заняться верховой ездой. Заветные две полоски, и наше решение запечатлеть восторг, красоту и быстротечность момента в преддверие новой страницы жизни. Разгорячённая скачкой Даша раскинула руки в сторону, сияя улыбкой в тридцать два зуба. Счастливица, поверившая в себя.
Ярко-рыжее солнце на краю моря начало движение в воду, раскинув над горизонтом оранжево-багряную шаль. По округе поплыла уже заметная синева. Ночь в июле у нас приходит на цыпочках, медленно, постепенно накидывая сумрак на светлый день. Я на миг, испытав сожаление о прекрасной скачке, глянул, как Даша остановила Звёздочку, спрыгнула с седла, взяв кобылу под уздцы, повернула назад. Не в силах отвести взгляд, я смотрел, как она идёт ко мне.
Квадракоптер поднялся
