Ознакомительная версия.
– Абсолютная точность, Отто.
– Благодарю вас, сэр. И позвольте пожелать вам и миссис Кенион самого счастливого медового месяца.
– Спасибо.
Дэвид Кенион поспешил к трапу, где предъявил свой билет. Он поднялся на борт в сопровождении того офицера, который встречал Джилл.
– Миссис Темпл в вашей каюте, мистер Кенион.
– Благодарю вас.
Дэвид представил себе, как она ждет его в каюте люкс для новобрачных, и сердце его забилось сильнее. Он повернулся, чтобы идти, как вдруг чей-то голос окликнул его:
– Мистер Кенион…
– Дэвид обернулся. Стоявший у перил человек подошел к нему, улыбаясь. Дэвид никогда прежде не видел его. Он испытал инстинктивное недоверие миллионера к дружески настроенным незнакомцам. Почти во всех случаях им что-то было нужно.
Человек протянул руку, и Дэвид осторожно пожал ее.
– Мы с вами знакомы? – спросил он.
– Я старый друг Джилл, – сказал человек, и Дэвид расслабился. – Меня зовут Лоуренс. Клифтон Лоуренс.
– Здравствуйте, мистер Лоуренс, – Дэвиду не терпелось уйти.
– Джилл просила меня встретить вас. Она приготовила для вас небольшой сюрприз.
Дэвид посмотрел на него.
– Что за сюрприз?
– Пойдемте со мной, я покажу вам.
Секунду Дэвид колебался.
– Хорошо. Много времени это займет?
Клифтон Лоуренс взглянул на него и улыбнулся.
– Нет, не думаю.
Они спустились на лифте на палубу "С", где им пришлось пробираться сквозь толпу пассажиров и провожающих. По коридору они подошли к большой двойной двери. Клифтон открыл ее и жестом пригласил Дэвида войти. Они оказались в пустом кинозале. Дэвид в недоумении огляделся.
– Это здесь?
– Это здесь. – Клифтон улыбался.
Он повернулся, посмотрел вверх на киномеханика в будке и кивнул. Механик любил деньги. Клифтону пришлось выложить целых двести долларов, чтобы тот согласился помогать ему. «Если здесь об этом узнают, то я потеряю работу», – ворчал киномеханик.
«Никто ничего не узнает, – заверил его Клифтон. – Это просто такая шутка. Вам надо будет только запереть дверь, когда мы с приятелем войдем, и начать крутить фильм. Через десять минут мы уже выйдем оттуда».
В конце концов механик согласился.
Теперь Дэвид недоумевающе смотрел на Клифтона.
– Так это кино?
– Да вы садитесь, мистер Кенион.
Дэвид сел возле прохода, вытянув вперед свои длинные ноги. Клифтон уселся напротив. Когда погас свет и на большом экране замелькали яркие картинки, он стал наблюдать за лицом Дэвида.
Ощущение было такое, будто кто-то бьет его в солнечное сплетение железными молотками. Дэвид видел чудовищные события на экране, но его мозг отказывался воспринимать то, что видели его глаза. Джилл, молодая Джилл, такая, как тогда, когда он только влюбился в нее, лежала на кровати обнаженная. Он ясно видел каждую ее черточку. Он смотрел, онемев и не веря своим глазам, как какой-то мужчина уселся верхом на девушку и всадил свой пенис ей в рот. Она начала сосать его любовно и нежно. На сцене появилась рыжая девица; она раздвинула ноги Джилл и глубоко запустила в нее язык. Дэвиду показалось, что его сейчас вырвет. На одно мгновение он с неожиданной вспышкой надежды подумал, что это может быть монтаж, фальшивка, но кинокамера фиксировала каждое движение Джилл. Потом в кадре появился мексиканец и влез на Джилл – и тут перед глазами Дэвида опустилась туманная красная завеса. Ему опять пятнадцать лет, и это свою сестру Бет он видит там, наверху. Это она, его сестра, сидит в постели верхом на голом мексиканце-садовнике и восклицает: «О Господи, я люблю тебя, Хуан! Трахай же меня, не останавливайся!», а Дэвид стоит в дверях и изумленно смотрит на любимую сестру. Его обуяла слепая, непреодолимая ярость; он схватил лежавший на письменном столе стальной нож для бумаг, подскочил к кровати, отшвырнул сестру в сторону и всадил нож в грудь садовника, и еще раз, и еще, кровь забрызгала стены, и он услышал, как Бет кричит: «О Боже, нет! Прекрати, Дэвид! Я люблю его. Мы поженимся!» Кровь была повсюду. В комнату вбежала мать и отослала Дэвида. Но потом он узнал, что мать звонила окружному прокурору, близкому другу Кенионов. Они долго разговаривали в кабинете, и тело мексиканца отвезли в тюрьму. На следующее утро было объявлено, что он совершил самоубийство у себя в камере. Три недели спустя Бет поместили в психиатрическую лечебницу.
Сейчас невыносимое чувство вины за то, что он сделал, накатило на Дэвида, и он пришел в неистовство. Он сгреб сидевшего напротив человека и ударил его кулаком в лицо; он молотил его, выкрикивая какие-то дикие, бессмысленные слова, мстя ему за Бет, и за Джилл, и за собственный позор. Клифтон Лоуренс пытался защищаться, но был бессилен остановить эти удары. Получив удар в нос, он почувствовал, как там что-то хрустнуло. От удара в зубы кровь хлынула ручьем. Он беспомощно стоял, ожидая, когда на него обрушится следующий. Но внезапно все прекратилось. В зале слышалось лишь его хриплое дыхание и чувственные звуки, доносящиеся с экрана.
Клифтон вытащил носовой платок и попытался остановить кровь. Спотыкаясь, он вышел из кинозала и, прикрывая платком нос и рот, направился к каюте Джилл. Когда он проходил мимо столовой, качающаяся кухонная дверь приоткрылась на минуту, и он прошел в кухню мимо суетящихся поваров, стюардов и официантов. Клифтон набрал в тряпку кусочков льда и приложил их к носу и ко рту. Потом пошел к выходу. На пути у него оказался огромный свадебный торт, увенчанный миниатюрными сахарными фигурками невесты и жениха. Клифтон протянул руку, отломил у невесты голову и раздавил ее в пальцах.
Потом он пошел искать Джилл.
Судно отчалило. Джилл ощутила его движение, когда лайнер водоизмещением в пятьдесят пять тысяч тонн начал плавно отходить от пирса. Непонятно, что так задерживает Дэвида.
Джилл уже заканчивала распаковываться, когда в дверь каюты постучали. Она поспешила к двери с возгласом: «Дэвид!» Джилл открыла дверь и протянула руки.
Там стоял Клифтон Лоуренс с разбитым, окровавленным лицом. Джилл уронила руки и уставилась на него.
– Что ты здесь делаешь? Что… с тобой случилось?
– Я просто зашел поздороваться, Джилл.
Она с трудом понимала, что он говорит.
– И кое-что передать тебе от Дэвида.
Она непонимающе смотрела на него.
– От Дэвида?
Клифтон прошел в каюту.
Джилл почувствовала беспокойство.
– А где Дэвид?
Клифтон повернулся к ней и сказал:
– Помнишь, какие раньше были картины? Там были хорошие парни в белых цилиндрах и плохие парни в черных цилиндрах, а в конце всего было известно, что плохие парни обязательно получат по заслугам. Я вырос на этих картинах, Джилл. Я вырос, веря, что в жизни все так и есть, что парни в белых цилиндрах всегда побеждают.
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
– Приятно сознавать, что иногда в жизни все происходит точь-в-точь так, как в тех старых картинах.
Он улыбнулся ей разбитыми, кровоточащими губами и торжественно произнес:
– Дэвид ушел. Навсегда!
Она недоверчиво смотрела на него.
В этот момент они оба ощутили, что судно остановилось. Клифтон вышел на веранду и посмотрел вниз, перегнувшись через борт.
– Иди-ка сюда.
Поколебавшись, Джилл пошла за ним, охваченная каким-то необъяснимым растущим страхом. Она перегнулась через поручни и увидела внизу, как Дэвид пересаживается на лоцманский катер, чтобы покинуть «Бретань». Она сжала поручни, ища опоры.
– Но почему? – ошеломленно спросила она. – Что случилось?
Клифтон Лоуренс повернулся к ней и сказал:
– Я дал ему посмотреть твой фильм.
И она мгновенно поняла, что он имеет в виду.
– О Боже мой. Нет! Только не это! Ты же убил меня! – простонала Джилл.
– Значит, мы квиты.
– Уходи! – пронзительно закричала она. – Убирайся отсюда!
Она кинулась на него, вцепилась ногтями ему в щеки и глубоко разодрала их. Клифтон размахнулся и сильно ударил ее по лицу. Она упала на колени, обхватила голову руками.
Клифтон долго стоял и смотрел на нее. Именно так он и хотел ее запомнить.
– Пока, Жозефина Чински, – сказал он.
Клифтон вышел из каюты Джилл и направился на шлюпочную палубу, прикрыв нижнюю часть лица носовым платком. Он шел не спеша, изучая лица пассажиров в поисках свежего лица, необычного типа. Ведь никогда не знаешь, где можешь наткнуться на новый талант. Он чувствовал, что снова готов работать.
Как знать? Возможно ему повезет, и он откроет еще одного Тоби Темпла.
Вскоре после ухода Клифтона Клод Дессар подошел к каюте Джилл и постучался. Ему никто не ответил, но изнутри до него доносились какие-то звуки. Он выждал несколько секунд, потом повысил голос и сказал:
– Миссис Темпл, это Клод Дессар, начальник хозяйственной службы. Я пришел спросить, не могу ли я быть чем-нибудь вам полезен?
Ответа не было. К этому моменту внутренняя сигнализационная система Дессара захлебывалась воем. Все инстинкты говорили ему, что здесь происходит какая-то страшная беда, и у него было предчувствие, что в центре событий каким-то образом стоит эта женщина. Череда диких, нелепых предположений пронеслась у него в голове. Ее убили, или похитили, или… Он попробовал повернуть дверную ручку. Дверь была не заперта. Дессар медленно открыл ее. Джилл Темпл стояла в дальнем конце каюты спиной к нему и смотрела в иллюминатор. Дессар открыл было рот, чтобы заговорить, но что-то в ее неподвижно застывшей фигуре остановило его. Он неловко постоял минуту, размышляя, не удалиться ли ему тихонько, как вдруг послышался какой-то жуткий заунывный звук, словно вой раненого животного. Чувствуя себя бессильным свидетелем такого глубокого страдания, Дессар ретировался, осторожно прикрыв за собой дверь.
Ознакомительная версия.
