сбежать в армию понравилась Олегу, ведь тогда, в девяностые, началась первая чеченская… Они надеялись повоевать… Потом Олег понял, что Андрей предатель. Они подрались, началась бомбежка. С тех пор Мазурин считается погибшим. Думаю, отец Андрея прилагал массу усилий, чтобы вернуть сына с войны…
Рассказывая это, я то и дело изучала свои ладони, мне все еще казалось, что они в крови.
– Среди боевиков никто не знал, что Мазурин сын богача… Теряев сопровождает останки друга к месту похорон. Потом погибают родители Олега. Не знаю, приложили ли руку партнеры Теряева по бизнесу к его убийству.
– Занятно, – хмыкнул Черкасов.
– Когда Мазурин младший расправился со своей семьей, чтобы получить все их деньги, весть о том, что сестра вышла замуж за Олега нарушила все его планы. Тогда он отправился за помощью к Стругацкому и Остроухову. Эти двое мечтали избавиться от Теряевых. .. Олег был неуязвим. После смерти жены он все понял, и начал играть по правилам Андрея. Сначала убил Остроухова… Если бы я не появилась в его жизни, возможно он был бы жив…
– Это вряд ли, – вставил Черкасов, – его бы взяли федералы. За ним присматривали, кажется…
– Да, любовник Инги, или как там ее? Иры?
Черкасов кивнул.
– Наверное, это он сделал ту фотографию на вечеринке в Сочи… Мазурин наступал на пятки Олегу после убийства Филиппа. Он раньше меня понял, насколько Теряев дорожит мною.
Мне вновь захотелось плакать, словно от облегчения. Эта исповедь приносила мне покой.
– Инга рассказывал мне, что когда они узнали,во что ввязались, испугались. Ее любовник передал фото начальству… Как этот снимок оказался у Димки? Не знаю, может он дружил с Ингой? Или ее любовником? Диму убили. Компьютеры забрали, и его и мой. Но копия еще сохранилась на моей электронной почте…
Обручальные бриллианты по праздничному ярко переливались на моем пальце. Когда я увидела последний раз видела ту фотографию, Олег впервые любил меня.
– Как думаешь, кто мог сделать это? – перебил мои мысли Черкасов.
– Тот, кто покровительствовал все это время Мазурину, полагаю. Тот, кто кормился за счет Стругацкого и Остроухова.
– Возможно, политик?
– Не исключено. Человек,у которого достаточно власти, чтобы заставить майор ФСБ заключить сделку с бандитом, или же тебя лишить звания…
– Есть предположения?
Я пожала плечами.
– Сомневаюсь, что этот субъект как-то проявит себя. Ведь ни Филиппа, ни Нестора, ни даже Мазурина нет в живых…
– Но есть Смирнов, – напомнил Черкасов.
– Не на долго, – мрачно сообщила я.
– Думаешь, он уберет его?
– Если успеет.
Брови Черкасова удивленно подскочили.
– Ты собираешься…
Я многозначительно взглянула на бывшего следователя.
– Если тебе нужна помощь, – вдруг произнес он, – я всегда готов.
Я медленно кивнула. Союзника, сгорающего жаждой мести
мне послала сама судьба.
52
Обвинение в убийстве Инги с меня сняли.
Из солнечной, осень превратилась в сумрачную и сырую.
Меня выписали из больницы, через месяц, еще через два сняли гипсы.
После нашей беседы, Черкасов стал работать на меня. Он стал моим человеком. Которому я могла доверять. Мне нравиться, как звучит «мой человек», есть в этом какая-то сила.
Андрей отвечает за мою безопасность, а Гоша за поиски Смирнова.
И он нашел его. Майор прятался в Европе, в крошечном деревенском городке, под Варшавой. На чьи деньги он приобрел чудный домик из белого кирпича?
Я стояла у калитки его забора. Одета во все черное, красная помада, как любил Олег. Каблуки тонут в сыром снегу.
Черкасов раскрывает калитку. В этот момент на него кидается собака. Я даже породу не успела рассмотреть. Андрей разносит ей череп одним выстрелом.
Снег вокруг становится красным.
Я вхожу во двор и иду к дому.
Люди Андрея окружают дом Смирнова. Ему не уйти. Черкасов распахивает передо мной дверь, без намёка на страх, я вхожу в полутёмный коридор. В нос ударяет застоявшийся прогорклый запах сигаретного дыма.
Я прохожу в гостиную.
Смирнов сидит в кресле с высокой спинкой. Измятый и заросший. Его глаза пусты, а лицо ничего не выражает. На столике перед ним составлены бутылки, стаканы, полные окурков пепельницы.
На правом подлокотнике лежит пистолет. Сергей даже не пытается его взять.
Я стягиваю с волос черный платок. Рядом со мной замирает Черкасов. Он зол, от чего шрам на его лице обретает кроваво-красный оттенок.
– Ты стала еще красивее, – говорит Смирнов.
Я достаю из сумочки два предмета.
– Это для меня? – вскидывает брови Сергей.
Я протягиваю ему на выбор, пистолет и таблетки, те самые, что употребила Стэфания.
– У меня есть свой, – Смирнов кивает в сторону своего пистолета, – а я тебя ждал.
– Ждал? Странно тогда, зачем ты сбежал, и спрятался в этой глуши. Ты ведь знаешь, где я живу.
– Да, знаю.
– Ты говорил, что любишь меня.
– Это до сих пор правда.
– Поэтому ты отвел меня Мазурину?
– Они бы все равно тебя убили. И меня тоже.
– И ты решил отдать меня? Чтобы спасти свою шкуру?
Сергей понурил свою голову, спрятал небесно голубые глаза.
– Я не плохой человек, Саша. Нет, не плохой…
Я смотрела на Сергея, не в силах поверить в то, что ненависти нет. Только сокрушающее чувство презрения и жалости.
– Нет плохих людей, майор, – произнесла я в оглушающей тишине, – есть плохие поступки…
– Ты права! – Смирнов вскинул безумное лицо и схватил свой пистолет.
В ту же секунду Черкасов отталкивает меня в сторону от возможного выстрела. И Смирнов стреляет, только не в меня. Он, глядя мне в глаза, приставляет дуло пистолета к своей голове и выпускает пулю.
Я успеваю упасть, когда грохот выстрела затихает в пустой комнате.
Черкасов удивленно смотрит на труп в кресле. Я, сидя на пыльном полу, перевожу взгляд на Андрея.
– Он покончил с собой, – невнятно констатируя я свершившийся факт.
– Козел! – бурчит Черкасов в ответ.
Я сбегаю из страны, сбегаю из России. Веду свой бизнес из Нью-Йорка, иногда навещаю родных. Они до сих пор понятия не имеют, что все кончено.
Я снова поставила на черное, и выиграла.
Только зачем мне это?
11.10.2009г.
