таким же занудой, как и Эм Хантер когда-то. Причём, методы у тебя свои. Да, мыслительных способностей у меня на это хватит. Не велеть ли мне ему ещё и Молли притащить?
— Задели, задели, — ответил я. — Нет, не надо насиловать Молли. Вот Вилли Эклунда он, возможно, и прихватит, но это даже кстати.
— Так ты хочешь, чтобы он пришёл сюда. А что потом?
— Я раскрою для вас ваше дело. Если я прав.
— Ах, если! А если нет?
Я усмехнулся.
— Вы же сказали, что поставили на меня. Я потребую от вас руку на отсечение.
— Ах, ты, чёрт! Почему я вообще… — Она схватилась за телефонную трубку, но прежде чем снять её с рычажков, повернулась ко мне.
— Скажи же мне первой. Кто убийца? Должно быть, Бак, но я не вижу, как или почему… Так это Бак?
— Нет.
— И не Кингмэн. У него кишка тонка. Или… подожди минутку. Если человек сходит с ума, то не важно, тонка у него кишка или нет.
— Верно, — сказал я. — Но сумасшедшие в этом деле не замешаны. Просто некоторые из нас — и я тоже, это несомненно — слегка каждый по-своему ополоумели. Но с ума, Каролина, никто не сходил.
— Так — не Кингмэн?
— Не он.
— И не Вилли.
— Не Вилли.
— И не Бак? Бак — он же немного того.
— Но совсем немного. Без моего ведома он никого не убивал.
Миссис Бемисс выпустила из рук телефонную трубку и, выдвинув нижний ящик своего стола, вынула из него бутылку виски в пинту.
— Я это сделаю, — сказала она, — только сперва глотну как следует. Тебе налить?
— Мне налить.
Она достала два стакана и разлила виски в значительной дозе. Затем вновь взглянула на меня.
— Так не хочешь мне сказать?
— Не хотелось бы вам врать, Каролина.
— Если это не Бак совершил эти убийства, не Кингмэн и не Вилли, то их должен был совершить ты либо я. Поскольку ты утверждаешь, что сегодня раскроешь это дело, следовательно, ты собираешься заполучить убийцу сюда.
— Неужто?
— Да пошёл ты к чёрту, Эд Хантер! — взревела она, схватила трубку и вызвала контору шерифа.
Время шло, и я, размышляя о том, что сейчас будет, стал покрываться испариной. Нет, я по-прежнему полагал, что всё делаю верно. Кусочки мозаики были очерчены настолько причудливо, что коль уж вы углядели место, куда их поместить, другого для них уже не нашлось бы.
Беспокоила меня возможность иного исхода — отныне в любую минуту, ещё до того как мне удастся доказать свою правоту, я могу попросту оказаться застреленным. Кингмэн и Эклунд продолжали верить, что я маньяк-убийца. Они до смерти были напуганы ещё тогда, при моём появлении, и теперь, не исключено, со страху станут стрелять, не слушая никаких доводов.
Миссис Бемисс всё работала — или притворялась работающей — за своим столом. Дверь она предварительно отперла и подняла жалюзи. Я притаился в дальнем углу, за канцелярским шкафом. От дверей и из той половины комнаты, где стоял стол миссис Бемисс, меня было не видать.
Я услыхал, как у входа в здание остановилась машина. Хлопнула дверца; из коридора донёсся звук шагов. Затем дверь в редакции раскрылась, и вошли несколько человек. Из-за своего шкафа я не выглядывал, но это, несомненно, были Кингмэн, Эклунд и Бак.
Вот вошедшие остановились; раздался голос Кингмэна:
— Ну, Каролина, в чём дело? К чему всё это?
Ладонь моя, сжимающая револьвер Жюстины, вспотела. Потому что если сейчас они встали так, как нужно, мне предстояло вступить в игру. Но сперва я слегка высунул голову. И тут же отпрянул.
Дело не задалось. Все трое стояли по ту сторону стола Каролины, и она, сидящая ко мне спиной, оказалась прямо между нами. Имея её на линии стрельбы, высовываться я не мог. Это было скверно, но должна же была Каролина это понять — пусть как-нибудь извинится да перейдёт на другое место!
Она, однако, не стала этого делать. И то, что произошло в следующую минуту, вовсе не входило в либретто.
— У меня кое-что есть для тебя Джек, — произнесла Каролина. При этих словах она нагнулась и открыла один из выдвижных ящиков стола. Когда она вытащила оттуда свою руку, в ней оказался пистолет, и Каролина навела его на пришедших.
— Поднимите-ка руки, все трое.
Кингмэн медленно поднял руки, а за ним и остальные.
— Рехнулась, Каролина? — проговорил шериф.
— Главное, чтобы ты, Джек, не сходил с ума, — ответила женщина, — и не пытался застрелить Эда Хантера, как только он попадётся тебе на глаза. Выходи, Эд, и забери у них оружие.
Я вышел из-за шкафа. При виде меня руки у шерифа дёрнулись, но он не опустил их. Эклунд вновь позеленел лицом. Бак смотрел на меня без всякого выражения.
Я подошёл к ним и забрал у них оружие. То есть — у Кингмэна и у Эклунда; Бак оружия не имел; я внимательно его проверил. Если он и взял с собой тот дробовик, то, вероятно, оставил его в машине.
— Запри-ка лучше дверь, Эд, — сказала миссис Бемисс. — Да опусти жалюзи.
Я бросил пистолеты шерифа и его помощника в открытый ящик стола Каролины, а потом выполнил её требование.
Кингмэн не спускал глаз с миссис Бемисс; на неё он негодовал ещё больше, чем на меня.
— Теперь все вы можете опустить руки, — проговорил я. — И лучше сядьте. Я должен кое-что вам объяснить.
— Да уж, тебе придётся, — отозвался Кингмэн. — Он прошествовал к дивану и уселся на него с видом оскорблённого достоинства. Спустя секунду двое других последовали его примеру. Когда они уселись в ряд, я положил револьвер Жюстины к себе в карман, но из ладони его не выпустил. Затем я сел на край рабочего стола миссис Бемисс; она тоже вновь заняла за столом своё место.
— Начинай, Эд, — спокойно произнесла она.
Я набрал в грудь побольше воздуха. Отчего-то я почувствовал в нём нужду. Затем я сказал:
— Вот что, шериф Кингмэн: это частично моя вина, что ваши действия в этом деле оказались направлены в ложную сторону. Я сморозил глупость — завёл с вами речь об этой ликантропии. В этом деле, однако, сумасшедшие не замешаны. Да, некоторые вели себя необычным образом. Но убийство совершено было человеком в здравом рассудке.
Мне видимо удалось заинтересовать шерифа. Он спросил:
— Ты о котором убийстве? Их было три совершено.
— Нет, — ответил я, — убийство было только одно. Но даже оно, возможно, произошло в целях самозащиты; у меня такое
