они рассказали бы, как столкнули ее сестру и сбежали из школы. Это было бы настоящим безумием. Потерявшая память сестра Сугён, видимо, не отличается острым умом и легко принимала все на веру. К тому же прошло одиннадцать лет, и если ты ничего не помнишь, то не остается другого выбора, кроме как верить тому, что тебе говорят.
В любом случае, все закончилось. Пусть Чонхэ дальше живет по-своему, а Каюн обманывает себя, веря в любовь Хангю, который постоянно ее насиловал. Она же будет жить своей счастливой жизнью.
В этот момент в кафе зашел он. Мужчина подошел к ней и поцеловал в губы. Глаза Ынчжу светились безграничной радостью и счастьем. Долгожданный день настал. День, когда она сообщит ему, что ждет от него ребенка.
Зайдя в соцсети на страницу Каюн, Ёнён быстро отыскала Ынчжу в списке ее друзей. Она просмотрела историю: они добавили друг друга в друзья совсем недавно. Ёнён внимательно проверила действия на странице и поняла, что девушки завязали переписку с общей темы про беременность.
Благодаря глупости двух бывших соучастниц и благодаря одержимости Ынчжу выкладывать посты с отметкой геолокации Ёнён без труда смогла узнать, где Ынчжу находится. Отпала даже необходимость использовать Каюн, чтобы завлечь Ынчжу в ловушку.
Ёнён принесла кухонный стул в свою комнату и привязала к нему Каюн с помощью зеленого упаковочного скотча. Придя в себя, пленница сразу начала кричать во весь голос, но крепко приклеенная ко рту лента не пропускала ни звука. Не скрывала лента только запах спиртного, который заполнил всю комнату. Это был запах сочжу, который Ёнён вылила на Каюн, чтобы притвориться, будто ее подруга напилась и отключилась, а она всего лишь помогает ей добраться домой.
Поднявшая шум Каюн, не выдержав потрясения, снова потеряла сознание. Ёнён это было на руку. Она внимательно изучала профиль Ынчжу. Всего три минуты назад появился новый пост: «Иду на мюзикл вместе с любимым». Под постом висела фотография, на которой улыбалась счастливая парочка с двумя билетами на мюзикл. Ёнён увеличила фотографию. Мюзикл должен был закончиться через два с половиной часа.
Ёнён закрыла дверь в комнату и направилась к Санми. Она впервые искренне подумала, как хорошо, что мать Минсо до сих пор жива. Как только она включила свет, Санми с трудом открыла глаза: состояние у нее было тяжелое, она еле дышала. Ёнён подогнула ноги под себя и села на пол. В глазах Санми словно угасала жизнь: она медленно взглянула на Ёнён, будто проверяя, есть ли при ней оружие. Во взгляде Санми читался страх, по щекам текли слезы.
Ёнён не вытирала слез, давая им течь. Эти слезы успокаивали ее.
– Извините, но я сейчас никак не могу отпустить вас.
Санми не проронила ни слова, но ее глаза спрашивали: «О чем ты говоришь?» Она пришла в замешательство от того, как изменилось поведение Ёнён, но продолжала молчать.
Ёнён сидела, опустив плечи, совсем не так, как до этого – всегда в напряжении и стрессе. Они обе были единственными родственниками погибших девочек. Почему судьба так разделила их?
– Теперь я поняла выражение вашего лица. Вы смотрели на меня так с момента моего пробуждения в больнице… У вас было такое же состояние, как у меня сейчас.
Санми ничего не переспрашивала, не кивала и не мотала головой. Лишь, прищурившись, лежала и не шевелилась.
– Что вы хотели со мной сделать? Как собирались поступить? Если у вас на душе то же самое, что и у меня… Но несмотря на это, вы терпели меня, потому что я потеряла память?
В ответ – молчание.
– Как же вам было тяжело! Я бы так не смогла.
И снова молчание. Ёнён тоже замолчала на какое-то время, внимательно вглядываясь в глаза Санми.
– Что вы хотели сделать со мной, когда я узнала, что убила Минсо?
Времени особо не было, но Ёнён продолжала терпеливо ждать. Наконец Санми ответила:
– Хотела убить тебя.
Ёнён медленно кивнула:
– У меня остался всего один вопрос к вам. Когда вы решили пойти на это… Что именно вы задумали?
Это был последний вопрос. Опустившаяся тишина не была угрожающей, наоборот, навевала спокойствие. Это был странный, но очень важный момент для Ёнён. Она уже совсем забыла, когда чувствовала себя так умиротворенно. Точно. Умиротворенность именно такая.
Вскоре послышался хриплый голос Санми:
– Я хотела тебя убить.
Ёнён на время задумалась над ответом, потом кивнула и слегка улыбнулась:
– Вот как…
Ёнён села ближе. Санми ни капли не удивилась и была полностью отрешена.
– Мне надо вам кое-что рассказать. Я узнала всю правду.
Сперва она показала видео с Каюн, притворяющейся Ким Сечжин, и рассказала, что сейчас девушка связана и находится в ее комнате. Санми удивленно выдохнула. Ёнён показала Санми фотографию, на которой были члены банды, стоящие лицом к камере, и коротко рассказала всю правду. Начиная с побега Минсо из дома и заканчивая связью между Ли Хангю и его пособницами.
Услышав эту историю, Санми не проронила ни слова. Какой бы ни была правда, Ёнён знала, что в глазах Санми она по-прежнему остается убийцей ее дочери. Но дыхание женщины поменялось.
– Потерпите еще немного.
В этот момент раздался голос напуганной Каюн. Ёнён встала с места, зашла в комнату и увидела, что пленница очнулась и пыталась выкрутиться, извиваясь на стуле. Еще чуть-чуть, и она бы повалилась на пол.
– Успокойся, Ли Каюн.
Глаза Каюн расширились, и она еще громче закричала. Если б не скотч, то от такого крика заложило бы уши. Лицо Ёнён страшно скривилось. Она больше не могла выносить такого поведения от человека, который убил ее сестру и хотел жить беззаботно, как прежде.
– Я сказала, замолчи! Иначе тебе не жить!
Со слезами и злобой в глазах Ёнён с размаху ударила Каюн по лицу.
Пойти на мюзикл было прекрасным решением. Во время представления Ынчжу полностью погрузилась в действие на сцене и не заметила, как пролетели два часа. После представления они возвращались на машине к ней домой, позабыв о тех днях, когда приходилось каждый раз с грустью прощаться перед подъездом.
В их будущей квартире пока шел ремонт, но после свадьбы они собирались переехать туда уже в качестве молодоженов.
– Если устала, поспи. Как доедем до дома, разбужу.
Слушая ласковый голос любимого, Ынчжу проверяла сообщения на телефоне; вдруг у нее перехватило дыхание, и женщина громко вдохнула. Но, к счастью, он ничего не заметил.
