и утешился, стараясь не думать, что просто боится выйти.
В чайничке (судя по качеству фарфора и нескольким сколам, заварник тоже достался к истопнику после хозяйки) находился крепкий, хоть и остывший чай. Хальрун выпил все до дна несколькими большими глотками, – в горле у него пересохло, как в пустыне, – а потом лег на кровать, нарочно не сняв обувь.
Впрочем, прохлаждаться долго газетчик не смог. После пережитого ужаса журналиста трясло, и он хотел что-нибудь делать… И он не мог ничего делать. В каморке длиной в четыре шага даже пройтись было нельзя.
Хальрун прижался ухом к двери.
– Кто-нибудь меня слышит? – позвал он, напрягая слух.
Никто не ответил, и газетчик положил руку на спинку кресла, обитую тканью с желтыми цветочками. Если что-то пойдет не так, быстро вернуть преграду на место не получится. Харьрун облизнул губы…
- Эй! – закричал он и снова с досадой ударил по двери ладонью.
После минутного ожидания ему показалось, будто в котельной раздался посторонний звук. Там мог кто-то находиться, но этот кто-то молчал.
– Вейя Кросгейс! Майль! Ответьте! Я все равно не выйду, так давайте поговорим!
К каморке кто-то подошел (теперь присутствие человека стало очевидным), и Хальрун перестал кричать, прижавшись ухом к зазору между косяком и дверью. Последняя была сделана из твердого дерева и имела ширину в пол ладони, но журналист все равно боялся, что кочегар с хозяйкой придумают какой-то способ попасть внутрь...
– Вей Осгерт? Вы там? – позвал газетчика женский голос, который определенно не принадлежал Мализе Кросгейс.
– Нетта? – изумился Хальрун.
– Это я, вей. Когда я поняла, что вы еще в доме, я стала вас искать. Я вам помогу... Вам нужно уйти, пока хозяйка наверху.
Хальрун сначала обрадовался появлению служанки (любой, кто не был Мализой или Майлем, казался ему сейчас хорошим другом), но затем насторожился.
– Ты послушалась меня, да? – спросил Хальрун, представляя себе подавленную девушку с той стороны двери. – Знаешь, что сделала твоя хозяйка?
– Я догадываюсь, вей... Я слышала, о чем вы с ней говорили, – последнюю фразу Нетта произнесла тихо, и газетчик едва разобрал слова.
– Поэтому ты решила мне помочь?
– Вас тут заперли, да? У меня нет ключа, но...
– Нет. И не уговаривай меня выйти, – резко ответил газетчик, мозг которого лихорадочно работал.
– Почему? Вы боитесь? Я отвлеку хозяйку, а вы...
– Нет!
Девушка могла быть уловкой, чтобы выманить его из убежища. Хальрун стал очень подозрительным, но и обижать возможного союзника тоже было плохим решением.
– Милая Нетта, – сказал он, смягчая тон. – Пожалуйста, помоги мне. Мне очень нужна помощь.
– Что мне сделать, вей? Вы не хотите выходить...
Судя по неуверенной интонации, девушка растерялась.
– Я останусь тут, а ты отправишься в управление полиции Центрального округа. Найдешь там детектива Дорена Лойверта. Запомнишь это имя?
– Да... – пробормотала Нетта.
– Приведи его сюда. Поняла?
– Да... Детектив Дорен Лойверт из управления Центрального округа. Я запомню.
– Стой! – выкрикнул газетчик, хотя Нетта вроде бы еще пока на собиралась уходить. – Подожди!
Хальрун сообразил, что Дорен мог отправиться домой после бессонной ночи.
– Если детектива Лойверта не будет в управлении, найди старшего детектива Тольма... Назовешь мое имя и тебя пропустят в управление, а если не пропустят, то придумай что-нибудь. Можешь рассказать полиции все, что захочешь, только пусть приедут скорее.
– Я поняла, вей...
Голос у служанки был испуганным, но она казалась смелой девушкой, раз решила спуститься за журналистом.
– Беги! – велел Хальрун, хотя не хотел снова остаться в одиночестве. – Нельзя, чтобы тебя тут застали.
Она еще несколько лишних секунд провела, бессмысленно переминаясь на месте, а затем ее маленькие каблучки застучали по полу. Газетчик вытер вспотевший лоб (в котельной было жарко) и снова сел на пол. Спиной он прислонился к двери, прижав затылок к теплому дереву. Крошечная каморка длиной менее пяти шагов служила единственным островком безопасности во враждебном доме. Хальрун чувствовал бы себя лучше, будь эта комната чуточку больше – она слишком сильно напоминала ему гроб... Снова захотелось пить, но ни еды, ни воды у газетчика не было...
– Вей Осгерт! – позвали снаружи, и на этот раз это точно была вейя Кросгейс. – Не дурите, вей, выходите.
В ее голосе слышалась досада, и Хальрун почувствовал легкое злорадство. Он был в безвыходном положении, но все еще мог создать неудобства для душегубцев.
– Чтобы меня засунули в печку? – ядовито спросил он.
– Никто вас никуда не «засунет». Что за фантазии?
– Фантазии, вейя Кросгейс? Значит, последний час, когда ваш ручной волкодав гонялся за мной, мне просто приснился?
Мализа промолчала, и Хальрун потерял терпение.
– Я не дурак, – сказал он. – Мне безопаснее с этой стороны двери, раз вы с вашим подручным хотите меня убить!
– Вы дурак, вей Осгерт! – звонко ответила Мализа. – Вы дурак, поэтому теперь сидите тут и просидите еще долго.
– Долго, – согласился Хальрун. – Но меня будут искать.
– С чего кому-то искать вас в моем доме? – фыркнула Мализа, и газетчику показалось, что от злости она притопнула ногой. – Через три часа я уеду, распушу слуг, а дом будет заперт. Что вы будете делать тогда?
По шее Хальруна побежал холодный пот.
– Вы собираетесь оставить меня тут? – ужаснулся он.
– Вы сами отказываетесь выходить! Что мне еще делать?
Хальрун осмотрелся. В каморке кочегара не было ничего для длительного проживания, хотя вода в котельную, конечно, подавалась. Газетчик видел в центральном помещении кран, но голодная смерть выглядела в его глазах не предпочтительнее смерти от жажды.
– Давайте договоримся, вейя! – попросил Хальрун. – Мы же можем договориться? Мы разумные люди, и я понимаю, что вы вовсе не злодейка. Вас заставили делать плохие вещи...
Мализа молчала.
– Что мне нужно сделать, чтобы покинуть ваш дом, вейя Кросгейс? Покинуть на своими ногами, разумеется? – прямо спросил Хальрун.
– Вей Осгерт, – произнесла она, – как вы можете убедить меня, что не станете преследовать меня потом? Вы правы, я не хотела, что бы все закончилось так ужасно, но вы сами виноваты!
– Я дам любые гарантии!
– Вначале вам придется выйти. Откройте дверь, вей Осгерт.
– Я не могу. Эта дверь – моя гарантия!
– Значит, мы зашли
