в тупик, – констатировала Мализа. – Прощайте, вей Осгерт.
– Постойте! Не уходите, прошу вас!
Шаги, свидетельствовавшие о том, что вейя Кросгейс действительно надумала оставить Хальруна в одиночестве, остановились.
– Вы согласны выйти? – спросила она. – Тогда мы сможем поговорить.
– Да! – ответил газетчик. – Конечно, если рядом с вами не будет вашего цепного зверя.
– Майль сейчас тут... Почему вы назвали его зверем?
– Кто еще будет бросаться на людей по указке хозяина? Вы хорошо выдрессировали вашего ручного слугу.
– Я никого не дрессировала, – возразила Мализа, но по тону Хальрун предположил, что девушке понравилось сравнение.
– Он же совершенно дикий! Я боюсь его.
– А я боюсь вас, вей Осгерт. Что же нам делать?
– Да, но я орудую пером, а не веревкой! Думаете, я на вас нападу? Это просто смешно, вейя!
– Ваше перо убьет меня вернее веревки, вей.
Ее тон стал обиженным, и Хальрун уже во второй раз вытер рукавом мокрый лоб. Потом газетчик посмотрел на свою руку, – пальцы у него заметно подрагивали, – и достал часы, чтобы уточнить время. Журналисту казалось, что прошло минут пятнадцать, но он сидел в каморке истопника уже третий час. Нетта давно должна была вернуться, если она вообще пошла в управление.
– Хотите, я отдам свое оружие вам, вейя?
– Вы уже предлагали мне это, – возразила девушка. – И вы предали меня, как только это стало выгодно.
– Я отдам вам то письмо, – принялся сочинять Хальрун, голова которого заработала как никогда ясно. – Вы уже сами поняли, что тайны имеют свойство всплывать, и иногда это происходит много лет спустя. Вы же не хотите оставлять позади такую страшную для вашей репутации бомбу? Кто знает, кто ее может найти, и когда она может взорваться?
– Продолжайте, – попросила Мализа после мучительной для Хальруна паузы.
– Я почти все сказал. Письмо спрятано. Вы же понимаете, что я не брал его сегодня с собой? Я отдам его в обмен на всю жизнь.
– Думаете, ваша жизнь стоит письма?
– Конечно! Других доказательств вашей вины в убийстве у меня нет, а мое слово – вещь дешевая. Кто мне поверит без доказательств? Если я отдам вам письмо, то перестану быть для вас опасен, не находите?
Мализа молчала.
– Кроме меня никто не знает, куда я спрятал послание вея Сагрейва, и вы вряд ли сможете найти его самостоятельно. Так что эта сделка будет выгодна и вам, и мне.
– Вы говорите подозрительно разумно, – медленно произнесла Мализа. – Даже удивительно.
Хальрун с облегчением выдохнул. Его тело, пребывавшее в напряжении, беспомощно обмякло.
– Это моя работа, – сказал он. – Моя работа – быть убедительным.
– Выходите, вей Осгерт, – предложила Мализа. – Вас не тронут.
– Нет, – Хальрун облизнул сухие губы. – Пусть сначала Майль уйдет... Но он, конечно, может присоединиться к нам на улице. Там много свидетелей – это защитит каждого из нас от глупости остальных.
– Разве мы не договорились? Вей Осгерт, не начинайте снова!
Голос у Мализы стал капризным, но и Хальрун был упрям.
– Не я из нас троих убийца. Мне тоже хочется безопасности!
– Что я могу вам предложить? – она явно начала злиться. – Вы сказали, что договориться выгодно для нас обоих! Этого достаточно!
– Выгодно, да... Однако, вейя Кросгейс, я считаю вас не самой рассудительной особой.
– О чем вы?
– Ваши методы чрезмерны, вейя. Не всякий решится убить шантажиста... Двух шантажистов, считая меня.
– Мы ходим по кругу, вей Осгерт!
Разозлившись Мализа топнула ногой. Затем раздались шаги другого человека, более массивного и тяжелого.
– Вейя, простите меня... Оставьте его гнить, – сказал Майль. – Он не хочет выходить, так пусть сидит. Вы скоро уедите, какая будет разница, передал он письмо или нет! Еще неизвестно есть оно у него или нет...
– Помолчи, Майль! – прикрикнула на истопника Мализа.
– Точно! – поддержал ее Хальрун. – Вейя Кросгейс – добрая девушка. Она не хочет, чтобы кто-то умер.
Кочегар зарычал, – сказанное газетчиком его задело, – но по одному слову Мализы бородач отступил в сторону. Хальрун догадался об этом по звуку шагов.
– Спасибо, вейя, – сказал журналист. – Я не сомневался в вашей доброте.
– Я рада, что вы правильно меня поняли, вей Осгерт. А теперь выходите!
Хальрун замялся. Он достаточно тянул время, а Нетта все не возвращалась.
– Немедленно! – приказала Мализа. – Я не стану больше ждать! Я велю Майлю взять топор, и он выломает эту дверь, сколько бы усилий на это не понадобилось!
– Да, вейя, конечно... Как я понимаю, потом он тем же топором расправится со мной?
– Только если вы будете упрямиться! – Мализа снова топнула ногой. – Почему люди не могут быть хорошими? И вы, и Ракард Лаксель... Если бы он не был таким упрямым и жадным, он остался бы жить! Если бы вы... Подумайте над этим, вей!
Хальрун и думал. Он думал об этом последние три часа.
Журналист держался за кресло, не решаясь сдвинуть, и стискивал мягкую обивку – если бы он только знал, придет спасение или нужно выбираться самостоятельно...
– Вей Осгерт! Отвечайте мне! – крикнула Мализа.
Хальрун еще сильнее сжал спинку с легкомысленными цветочками, но баррикада осталась на месте.
– Как знаете! – разозлилась девушка. – Майль! Возьми топор! Это ваш последний ответ, вей Осгерт?
– Я... Сжальтесь, вейя!
– А вы надо мной сжалились? Сжалился ли надо мной этот подлый Лаксель?
– Я...
Речь Хальруна остановил тяжелый удар, сотрясший дверь. Майль не проломил дерево, но это был вопрос времени.
– Постойте! Я же не отказался! Вейя!
Вместо Мализы Хальруну ответил следующий удар Майля. Кресло задрожало, и рука газетчика соскочила со спинки. Внезапная мысль о том, что истопник принес топор заранее, прекратила колебания Хальруна. Он больше не думал, что лучше было выйти.
– Я ошибся! – закричал газетчик, оглядывая каморку в поисках чего-то, чем можно защититься. – Вы совсем не добрая, вейя Кросгейс! Вы жестокая и хладнокровная убийца, а он – ваше бессловесное оружие!
– Майль! – воскликнула Мализа. – Скорее!
Удары посыпались градом, но силы в каждом стало меньше. Хальруну казалось, что
