Вытянув под столом гудящие ноги, Тарасов с наслаждением отпил несколько глотков пива из высокого запотевшего стакана и, облизнув губы, сказал:
— Ну что я могу сказать тебе, Алексей… На мой взгляд, тебя уже вполне можно отпускать одного. Ты не пропадешь в городе. Честно говоря, я даже не ожидал, что ты так быстро адаптируешься. Мы думали, что тебя придется готовить так же долго, как городского жителя перед заброской в дикие места, по логике вещей так оно и должно было быть. Но, как видно, ты оказался… ну… талантливее, что ли, чем мы думали. Теперь ты должен пожить в городе один еще три дня и после этого, повторяю, только после этого приступать к выполнению задания. Кстати, поскольку мы с тобой разделяемся, на твое имя забронирован номер в гостинице «Дружба».
Алеша кивнул и поднес к губам тонкую фарфоровую чашку с дымящимся ароматным кофе.
— По инструкции, — продолжил Тарасов, — ты сейчас должен в подробностях повторить мне свое задание и основные действия, которые ты будешь при этом выполнять. Но я знаю, что ты выучил все, как «Отче наш», и поэтому с удовольствием эту инструкцию нарушаю. Я только напомню тебе о том, что до самого окончания операции я буду в городе, и не я один, разумеется. Ты будешь под постоянным прикрытием, и, если что, тебе помогут. Документы и деньги у тебя есть, оружие — тоже, легенду свою ты знаешь. Что еще? Да, пожалуй, и все. Если что — звони мне на трубку. Номер помнишь?
— Помню, — ответил Алеша и проводил взглядом двух университетских девушек в коротких юбках, которые, прижавшись друг к другу локтями, со смехом прошли мимо кафе.
— И не забывай о том, что я говорил тебе о женщинах, — заметив его взгляд, добавил Тарасов, — ты в этом деле пока еще ничего не понимаешь. А здешние питерские девчонки совсем не такие, как…
Он осекся и, отпив еще пива, закончил:
— В общем, суки еще те. Разделают тебя, моргнуть не успеешь. Тебе этого так или иначе не миновать, но…
И, почесав в голове, сказал:
— Приказываю — до окончания операции контактов с женским полом избегать.
Алеша молчал.
— Не слышу ответа, — требовательно произнес Тарасов.
Алеша чуть улыбнулся и ответил:
— Есть, товарищ капитан.
— Вот так, — удовлетворенно резюмировал Тарасов и допил пиво.
После этого он встал и, протянув Алеше руку, сказал:
— Все, я пошел.
Алеша тоже встал и, ответив на рукопожатие, произнес:
— Будь здоров.
— Желаю удачи, — ответил Тарасов и, выйдя из-под навеса, ленивой походочкой направился к Дворцовому мосту.
Алеша долго смотрел ему вслед и, когда фигура капитана стала совсем маленькой и скрылась из виду, повернулся к официантке и сказал:
— Еще одну чашечку кофе, пожалуйста.
Для того, чтобы научиться вести себя в цивилизованном обществе, Алеше вполне хватило тех трех месяцев, которые он провел на спецбазе ФСБ.
* * *
Ресторан «На нарах» располагался в тихом месте, на Сампсониевском проспекте, вдали от сверкания, шума и неразберихи центра Северной столицы.
Его постоянным посетителям вся эта суета на виду у сотен тысяч людей была совершенно не нужна. На дверях ресторана висела табличка с надписью «Извините, свободных мест нет». Эта табличка не переворачивалась никогда, и на ее другой стороне не было ничего. Правильнее было бы написать «Посторонним вход воспрещен», но хозяева этого заведения вполне отдавали себе отчет в том, что это было бы уже слишком.
Алеша стоял на противоположной стороне Сампсониевского и смотрел на вывеску. Все правильно — Сампсониевский, дом 82, ресторан «На нарах».
Именно отсюда он должен был начать поиски Знахаря, и именно в эту дверь он должен был войти через минуту. Алеша не боялся того, что могло встретить его там. Прожив всю жизнь рядом с зоной, насмотревшись на бродивших по тайге беглых зэков, на вольняшек, живших рядом с зоной и ничем не отличавшихся от ее обитателей, на расконвоированный сброд, шаставший в округе по своим темным делам, он не боялся растеряться, увидев городских уголовников, тем более что был знаком с их манерами по видеозаписям. Ничего особенно нового эти видеоматериалы ему не дали. Инструктор Тарасов тщательно подготовил его, рассказав об особенностях бандитской и воровской психологии, а занятия на плацу, когда Тарасов истерично орал прямо в лицо неподвижно стоявшего перед ним курсанта, брызгая ему в глаза слюной, приучили Алешу не реагировать на пробивающие наезды.
В кармане Алеши лежал паспорт на имя Силычева Алексея Аверьяновича, восемь тысяч рублей, двести двадцать долларов и трубка «Нокиа 3310», которой он теперь умел пользоваться не хуже любого горожанина. Подмышечную кобуру оттягивал «Макаров», имевший такой серийный номер, пробив который через компьютер, любые менты должны были тут же отпустить Алешу, отдав ему при этом честь. Этот номер был одновременно и удостоверением сотрудника ФСБ, находящегося на задании.
Посмотрев направо и налево, Алеша перешел улицу и толкнул тяжелую и толстую дубовую дверь вполне легальной малины, носившей романтичное название «На нарах». Войдя внутрь, он оказался в сумрачном фойе, отделанном темно-зеленым бархатом. На стенах висели тускловатые светильники под старинную бронзу, а на полу лежал вытертый палас.
В стене, противоположной входу, была дверь, по бокам которой в удобных креслах развалились двое коротко стриженных мощных ребят. Это были шестерки, охранявшие заведение, в котором с момента открытия не побывало ни одного постороннего человека. Сюда могли войти только авторитетный урка, или бандит, или человек, которому была назначена деловая встреча. Здесь отдыхали, решали вопросы и встречались с партнерами уголовники, которые давно уже завоевали себе нормальную нишу в разношерстном российском обществе. У них были свои газеты, свои радиостанции, так почему же не быть своему ресторанчику, где можно спокойно, без посторонних, посидеть и покалякать о делах скорбных?
Барсик и Могила, сидевшие в мягких кожаных креслах, были одеты в черные костюмы, черные рубашки и черные штиблеты с квадратными носами. Они увлеченно следили за тем, как на экране висевшего под низким потолком телевизора, в восьмиугольной загородке из проволочной сетки страшные татуированные мужики сокрушали друг друга смертным боем. Пиджаки охранников были расстегнуты, и левые подмышки у обоих слегка оттопыривались. Услышав, что открылась дверь, они оторвались от захватывающего зрелища и недобро уставились на вошедшего Алешу.
Увидев, что вошел всего лишь пацан лет восемнадцати, Барсик усмехнулся и поинтересовался:
— Слышь, юноша, ты дверью не ошибся? Молочное кафе — напротив.
Могила заржал и снова уставился на экран. Алеша аккуратно притворил за собой дверь и сказал:
— Нет, я не ошибся. Мне назвали именно этот адрес.
Могила недовольно оторвался от экрана и спросил:
— Ну и что тебе нужно по этому адресу?
— Я ищу человека, — ответил Алеша, — мне сказали, что тут могут конкретно помочь.
Он строго следовал инструкции и специально вставил слово «конкретно», бывшее одним из опознавательных знаков типа «свой — чужой», которые должны были облегчить ему общение с теми, кто должен был вывести его на Знахаря.
— И кого же ты ищешь, Деда Мороза? — спросил Могила и снова заржал.
— Нет, я ищу Знахаря, — спокойно ответил Алеша и уселся в одно из кресел попроще, стоявших у стены.
Могила заткнулся и с интересом посмотрел на Алешу.
— Зна-ахаря? — протянул он и, прищурившись, спросил: — А зачем тебе Знахарь?
— У меня к нему дело.
— Дело у него! — недоверчиво покрутил головой Могила и, оглянувшись на Барсика, сказал: — Ну вот ты и расскажи нам, что у тебя за дело к Знахарю, а мы ему передадим.
— У меня дело к Знахарю, а не к вам, — так же спокойно возразил Алеша, — если вы не знаете, где он, мне придется идти в другое место.
Все, что происходило, в точности совпадало с тем, к чему готовил его Тарасов, и Алеша чувствовал, что ведет себя правильно, не совершая пока что никаких ошибок. Прав был Губанов, когда выбрал на роль специального агента именно этого таежного парня, который смог за три месяца полностью перестроиться для охоты на человека. Алеша, как и все таежные жители, был прирожденным охотником, знал все хитрости выслеживания, обладал завидным спокойствием и безграничным терпением. Там, в тайге, эти качества были необходимы для элементарного выживания, и три месяца на базе ФСБ ушли в основном на то, чтобы переориентировать Индейца на другую дичь.
Этой дичью был человек. А именно — Знахарь, которого Губанов хотел заполучить во что бы то ни стало. Но генерал не знал того, что у него и у Алеши были разные цели. Губанов хотел получить живого Знахаря, Алеша же хотел его убить. Полуправда, которую скормил ему Губанов, в сочетании с лживым рассказом о растлении и убийстве Насти, привели только к тому, что в Алеше сработали еще кое-какие врожденные качества, а именно — глухая скрытность и вероломное коварство дикаря.
