— Позволь мне вставить его, — прошептал он. — Только вставить. Пожалуйста.
Сначала она сказала «нет», но он был так возбужден и так настойчив, что она сдалась.
— Обещай, что сделаешь это только один раз.
— Конечно. Клянусь. Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты знаешь, что я тебя люблю. Мой ангел, я так тебя хочу, что это сводит меня с ума.
Лайза чувствовала одновременно и свою власть, и страх, но Тай был таким красивым и смелым. Никто еще не говорил ей таких слов. Он был нежным и страстным. Девушка закрыла глаза и услышала шорох сбрасываемой одежды. Она вскрикнула, почувствовав на себе его обнаженное тело. Оно было гладким и мускулистым. Его кожа была горячей и пахла мылом. В руках у Тая появился тюбик с вазелином. Тай все сильнее прижимался к ней, и клал ее руку на свою плоть, и делал судорожные движения, и уговаривал ее раздвинуть ноги… и она сдалась. Она знала, что поступает плохо, но он уже был внутри и продолжал бешеную скачку, как будто не слыша ее слабых протестов. А затем он издал стон, как будто поднял что-то тяжелое. Юноша стонал, задыхаясь, а затем расслабленно припал к ней.
— О, Лайза! О Боже, это было потрясающе! Это было так прекрасно!
Все продолжалось не больше минуты. Она сдвинула ноги, и он скатился с нее, оставив ее липкой и мокрой.
— Что с тобой? Все в порядке?
— Нет, не в порядке. Ты сказал, что только вставишь его!
— Прости, я так и хотел, но ничего не мог с собой сделать. Малышка, это было так чудесно, что я на минуту сошел с ума, а в следующий момент почувствовал, что уже все…
— Черт возьми, который час? Мне надо идти.
— Подожди. Еще нет полуночи. Не покидай меня. Вот потрогай. — Он взял ее руку и приложил к своему паху.
Она не двинулась с места, Тай снова улегся на нее, ее ноги были прижаты к одеялу весом его тела. Лайза почувствовала, что замерзла.
— Мне надо быть в доме. Что, если они придут, а меня нет?
— Ты можешь сказать им, что вышла подышать воздухом.
— Пусти меня. Пожалуйста, — прошептала она, но он снова поцеловал ее, бормоча:
— Ты чудо. Ты потрясающая. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Тай, я должна идти. — Она выскользнула из его объятий и стала искать в темноте свои трусики. Надев их, она стала нащупывать шорты и майку.
— Мы завтра утром увидимся, правда?
— Может быть.
— Мы проведем вместе весь день.
— Я не могу.
— Можешь. Жди меня на Портер-роуд. Я возьму у дяди машину, и мы поедем кататься. В восемь часов.
Лайза поняла, что надела трусы наизнанку. Она подняла одну ногу, чтобы переодеть их.
— Проклятие! У меня течет по ногам. Дай мне носовой платок или какую-нибудь тряпку, чтобы я могла вытереться.
Он протянул ей свою футболку, которую в порыве страсти скомкал и забросил в сторону. Она кое-как вытерлась. Потом снова надела трусы и застегнула бюстгальтер. Следующим движением она натянула шорты и майку и пальцами попыталась привести в порядок спутанные волосы. Наконец одевшись, она перелезла через бортик кузова.
Тай сказал:
— Завтра в восемь утра. Если тебя не будет, я буду стучать в твою дверь, и мне все равно, если кто-нибудь меня увидит.
Она быстро поцеловала его, сказала, что любит, и поспешила к дому. Лайза вошла с черного хода, тихо скрипнув дверью. Свет на кухне не горел, светящиеся стрелки стенных часов показывали 1.15. Виолетта и Фоли обычно возвращались домой после двух часов, так что все было в порядке. В гостиной слабо светилась настольная лампа. Вентилятор непрерывно вращался, рассекая горячий воздух. В обеих спальнях было темно. Она остановилась возле комнаты Дейзи, прислушиваясь к глубокому и ровному дыханию ребенка, потом пробралась в спальню Салливанов. При свете ночника она сняла шорты и осмотрела трусы. Они были испачканы спермой и кровью. Ей нужно срочно поговорить с Виолеттой. Лайза знала, что должна была заставить Тая пользоваться резинкой, но он обещал, что не кончит в нее. А что теперь? Виолетта должна знать. Виолетта знает о сексе все. Лайза вернулась в гостиную, легла на кушетку и сжалась в комок. Что сделано, то сделано. Тай сказал, что любит ее, и захотел увидеть ее снова, так что это не она бегала за ним или что-нибудь в этом роде. И все же лучше бы они этого не делали. Она почувствовала, как защипало в глазах, и заплакала. Как только придет Виолетта, успокаивала себя Лайза, они поговорят, и все будет все в порядке.
Я позвонила в «У Сники Питса». В трубке были слышны мелодии из музыкального автомата и ровный гул голосов. Был субботний вечер, 18.45, а в этом баре главное веселье начиналось после девяти. Наконец подошла Тэннье.
— Привет, Тэннье. Это Кинси. У вас есть свободная минутка?
— Конечно, только меня могут прервать. Я стою за стойкой бара, потому что девушка, которая должна была сегодня работать, заболела и час назад ушла.
— Я постараюсь быть лаконичной. Вы слышали о Виолетте?
— Слышала. Что же случилось с бедняжкой? Я знаю, что ее убили, но никто не говорит, как именно.
— У меня пока нет сведений о причине ее смерти. Полагаю, все прояснится после вскрытия.
— Вскрытие? Мне сказали, что от нее осталась только груда костей, завернутых наподобие мумии, так что лицо невозможно разглядеть.
— Ну, это не совсем так. Тело было завернуто в длинный кусок ткани, правда, она вся истлела.
— Вы ее видели?
— Ни я, ни Дейзи. Детектив Никольз сказал нам об этом, но не разрешил приближаться к машине.
— Как Дейзи?
— Нормально. Не думаю, что она была к этому не готова.
— Я хотела ей позвонить, но не могла собраться с духом. Может быть, завтра. Так что вы хотели мне сказать?
— Я пыталась сопоставить факты, чтобы определить, кто где был Четвертого июля. Вы ходили в парк со своим отцом?
— Разве мы уже не говорили об этом? Я должна была пойти с братом, но он уехал со своими друзьями, так что папе пришлось повести меня туда самому.
— Вы оставались там до самого конца праздника?
— Точно не помню.
— Я потому и спрашиваю. Мне удалось найти женщину, которая жила тогда рядом с Салливанами. Анна Эриксен. Вы ее помните? Ей в то время было пять лет.
— Смутно.
— Она сказала, что была со своей матерью и они столкнулись с вами в парке. Ваш отец спросил, не может ли ее мать присмотреть за вами, потому что у него срочное дело, и поэтому вы провели ночь в их доме.
— Нет, не помню. Вы уверены, что она не спутала меня с кем-нибудь?
— Помните, как вы прыгали на кровати? Она говорит, что вы толкнули ее, она упала и сломала руку.
Тэннье прыснула:
— Это была она? О Боже, я помню эту маленькую девочку, но забыла ее имя. Это произошло в то самое Четвертое июля? Господи, у нее кость торчала сквозь кожу. Это было ужасно.
— Вы не знаете, куда ваш отец ходил в тот вечер?
— Возможно, к маме в госпиталь. Он бывал там почти каждый вечер. А почему вы спрашиваете?
— Просто я надеюсь заполнить пробел в моих записях.
— Я обязательно спрошу его об этом при встрече. Интересно, что он скажет?
— Не надо, лучше я сама поговорю с ним. Я поеду к нему в понедельник днем.
— Вы все еще работаете на Дейзи? Я думала, что вы уже закончили.
— Она заплатила мне вперед, и я должна ей один день работы.
Положив трубку, я подумала, что мне следовало предупредить Тэннье, чтобы она не задавала отцу никаких вопросов. Я не хотела, чтобы Джейк был готов к нашему разговору. Если Тэннье опередит меня и он захочет замести следы, у него будет время на то, чтобы придумать объяснение. Возможно, он действительно оставил Тэннье на попечение миссис Эриксен, чтобы навестить Мэри Хейрл. Почему же он ничего мне об этом не сказал? Ведь он в таких подробностях описывал поведение Фоли в парке, что я решила, что он и сам там был. Я тоже умею врать и знаю, как это делается. Подобно фокуснику вы отвлекаете внимание публики от своих ловких рук, акцентируя его на чем-то другом.
Я выбрала момент, чтобы позвонить Чени Филлипсу, и мы немного поболтали. Я спросила насчет конференции и затем посвятила его в мое расследование. Он предложил встретиться в кафе «У Розы», чтобы что-нибудь выпить вместе, посидеть, поболтать, но мне хотелось остаться одной, и я отказалась.
— Не обижайся, но мне так хочется выспаться в своей постели и побыть одной. За последние четыре дня у меня не было ни минуты для себя, так что извини.
— Ладно. Я все понял. Позвони, когда захочешь встретиться, поужинаем вместе.
— Договорились.
— Да, Кинси, будь осторожна. Кто бы ни был этот человек, он уже тридцать четыре года скрывается от наказания за убийство. Он не позволит тебе вывести его на чистую воду.
— Я занимаюсь лишь тем, что пытаюсь установить, кто, где и с кем был в тот день, и все — моя миссия закончена. Всю черную работу я предоставлю департаменту шерифа. Это в их юрисдикции.
