– Да не нужна мне ваша прописка! – возмутился Митяй. – Я просто хотел, как говорится, чтоб, кто прошлое помянет, тому глаз вон… чтоб все по-человечески было…
– Да уж. Ты тогда, когда деньги у нас украл, исключительно по-человечески поступил, – выплюнула она.
Вот мегера! Даже Клим его сторону взял, цыкнул на жену:
– Прекрати.
Она послушно умолкла, но с кухни не ушла. Демонстративно не садилась, нависала над столом, кривила рожу. Под ее неласковым взглядом беседа братьев никак не клеилась. И свое предложение, от которого невозможно отказаться , Митя произнес как-то скомканно…
Впрочем, Клим его даже не дослушал, прервал на середине:
– Мой ответ: нет. Ни за что.
– Но почему? – изумился Митяй. – Ты чего, не понял? Я ведь тебе половину предлагаю! Половину всего, что имею! Равными партнерами станем. Будем вместе бизнесом управлять.
– Никогда не поверю! – снова встряла братова жена. – Чтоб ты, да просто так половину бизнеса отдал?!
– Не просто так, а родному брату, – пожал плечами Митяй.
– Знаю я, как ты с родным братом поступаешь, – хмыкнула она. И предположила: – Небось зиц-председатель Фунт понадобился. Чтоб за тебя в тюрьме сидел.
– Слушай, ты… – начал закипать Митяй. – За кого ты меня принимаешь?
– За того, кто ты и есть. За вора, – пожала плечами она.
А Клим, нет бы остановить жену, только подвякивает:
– Я уже сказал, Митя. Никакого бизнеса я с тобой вести не буду. И деньги твои мне не нужны. Ни копейки не возьму.
– Ты чё, совсем дурак?
– Может, и дурак. Но я никогда не смогу вести дела с человеком, которому не доверяю.
– Ты не прав, Клим.
– И еще, – спокойно сказал брат, – я хочу, чтобы мои дети… Машенька, Ася, Максим… выросли добрыми, честными и порядочными людьми.
– А в чем проблема? Пусть растут. Еще и гувернеров им наймешь. С французским и английским.
– …А этого не произойдет, если ты будешь с ними общаться, – продолжил брат. – Влиять на них. Водить по кабакам. Спаивать. Рассказывать про свою развеселую жизнь и легкие деньги.
– Вот как… – опешил Митяй.
– И вообще. Без тебя нам жилось гораздо лучше, – снова высунулась братова жена.
– Я могу уйти, – тихо предложил Митяй.
И брат, родной брат, кивнул головой:
– Уходи.
И о чем после этого можно было говорить?
– …Больше я с ними не общался, – закончил свой рассказ Дмитрий Николаевич.
Шадурины-младшие сидели молча. Макс сосредоточенно разглядывал свои кроссы, Ася не отводила взгляда от столицы, которая далеко внизу кипела своей жизнью, гудела моторами, дымила выхлопами, недовольно скрежетала тормозами…
А Маша никак не могла изгнать из памяти давнюю, из далекого детства, картинку: они с дядей Митей весело катают по полу их квартиры маленькую красную машинку. И дядя, молодой, беспечный, в модных залатанных джинсах, азартно приговаривает: «А скоро у нас с тобой такая настоящая будет! Ух, как втопим тогда газку, как помчимся!..»
…А сразу вдруг постаревший – даже седина неожиданно проступила – дядя надтреснутым голосом сказал:
– Скрывать не буду: о них я не скучал. Да что там душой кривить: и о вас тоже порой месяцами не вспоминал. Слишком работы много, слишком много риска, не до семейных ценностей. Но годы-то катят, своих детишек я не нажил… Вот и решил наконец о себе напомнить.
Он искательно вглядывался в лица племянников.
– И правильно сделал, что напомнил! – горячо произнесла Маша.
А Ася строго спросила:
– А дед, выходит, все про тебя знал?
– Да, – коротко кивнул дядя Митя.
– Вот партизан! А нам даже не намекнул! – обиженно буркнул Макс.
– Это я его попросил, – вздохнул Дмитрий Николаевич. – Зачем? Раз умер я для вас – значит, умер…
– Но подожди! – вскричала Маша. – Раз вы с дедом в одной упряжке… и это, можно сказать, он тебя в бизнес вывел, почему ж сам старикан в такой нищете сидел? Я помню, когда мы к нему на каникулы приезжали, даже виноград не по килограмму, а на кисточки покупали…
– А бизнес – штука полосатая, – пожал плечами дядя. – Как зебра. Полоса белая, полоса черная, а потом хвост и попа. Я поднялся быстро, к девяносто третьему году уже миллионами вертел, но быстро и погорел. Подставили меня. Человек, которому я, как себе, доверял. Все до копейки, спасибо ему, потерял. И повезло еще, что в тюрьму не сел лет на десять.
– Какой ужас… – выдохнула Ася.
– Пришлось мне из России тикать в двадцать четыре часа, хорошо, паспорт с открытыми визами всегда, на всякий случай, был наготове, – задумчиво продолжал дядя. – И начинать все сначала. В чужой стране. Под новой фамилией… Пара счетов у меня, правда, оставалась, но подступиться к ним я не мог: на меня международный розыск объявили. Только папа, дедушка ваш, меня в той ситуации и поддержал. Много раз я ему звонил, на жизнь плакался… А второй раз я приехал завоевывать Москву только два года назад. Уже как успешный американский гражданин Димитри Гагин, с грандиозными планами инвестиций в российскую экономику… И опять все получилось. Оба раза с нуля – и оба раза неплохие состояния сделал. – В голосе дяди прозвучала плохо скрываемая гордость.
– Выходит, особняк деду построил ты? – присвистнула Ася.
– Я, – кивнул он. – Сразу, как только смог.
– А дед нам байки про лотерейные билеты травил!.. – обиженно покачала она головой.
– Да не было никаких билетов, – пожала плечами Маша. – Я сразу догадалась. А потом и узнала – ни в какой «Золотой сундучок» дедуля не играл.
А Макс внимательно посмотрел на дядю.
– Ты о чем-то хочешь спросить, Максим? – ласково улыбнулся тот.
– Я понял… только сейчас… Скажи. Не ты ли нам эту чашу подсунул?
– Я, – кивнул дядя. – Здорово получилось, правда?
– Значит, все эти чудеса творил не бог, не дед, а ты?! – едва не выкрикнула Маша.
– Да, – вновь склонил голову дядя.
Макса тут же бросило в краску. Он пробормотал:
– Значит, это не я выиграл турнир в Староивановске? А ты просто купил мне кубок? И Мерзлова тоже купил?
– Макс, по-моему, ты не совсем правильно формулируешь… – осторожно начал дядя.
– Все правильно я формулирую! – Макс вскочил со своего дивана. Выкрикнул гневно: – Да ты понимаешь, что просто меня подставил?! Полным козлом выставил?!
Он подошел к окну. Уткнулся носом в стекло. Смолк.
– Нет, дядь Мить, как ты мог?! – подхватила и Ася. – И мы, дураки, поверили, что с нами правда чудеса происходят!
А Маша сидела молча. И никак не могла выкинуть из памяти честные глаза Игоря, когда тот клялся: в Ла Скала они встретились без всяких чудес, совершенно случайно…
Дядя же спокойно ответил:
– У меня на это имелись серьезные причины. Сейчас я вам все объясню.
14 месяцев назад
Старику Шадурину очень шло быть богатым.
Удивительный человек: только что на грошовую пенсию перебивался, целлофановые пакеты в целях экономии мыл и развешивал на солнышке, а теперь устрицы во Франции заказывает и скупает для своей гостиной работы наиболее прославленных художников-маринистов, да с каким непринужденным видом!
И Митя – то есть теперь, простите, американский бизнесмен Димитри Гагин – с удовольствием позволял отцу забавляться. Не такие уж и большие расходы, а старику радость. Захотел джип обязательно с кожаным салоном и мощнейшим движком? Пожалуйста. Пожелал построить на участке фонтан с подсветкой – тоже никаких проблем.
В конце концов, отец так много для него сделал, а сам жизнь прожил далеко не сладкую. Пусть хотя бы на старости лет покайфует!
Тем более что папаня, хотя уже и годков ему сильно за семьдесят и сидит безвылазно в своей дыре Абрикосовке, а светлую голову сохранил. Митя с ним до сих пор с удовольствием советуется по особо сложным вопросам касательно бизнеса – и отец всегда подсказывает так, что точно в яблочко попадает.
Вот Митя и решил, что старик ему еще с одним вопросом поможет. Не столько деловым, сколько житейским.
Димитри Гагин понял, что ему нужен наследник.
Но беда заключалась в том, что он, пока молодым был, о семье да о детях даже не думал. Не до того было. Плюс немало повидал ранних браков, взять хотя бы Клима. Когда вместо нормальной жизни сплошные детские вопли и безденежье.
А когда ему стукнуло сорок, оказалось, что для детей уже поздно. Какая-то хитрая, скрытая, годами не леченная простуда дала свои плоды. Хотя с сексом у него нормально, но отцом он стать уже не сможет. Никогда. И ни одно медицинское светило не берется ему помочь.
Не самая, конечно, вселенская трагедия – Митя никогда не заморачивался насчет «бессмертия в детях» и прочего бла-бла-бла. Проблема совсем в другом – к кому, когда его не станет, весь бизнес перейдет? В доход государства? Или, еще круче, к чужому человеку?!
