магический эффект: кухня погрузилась в атмосферу давно минувших дней, а завораживающая красота фьорда в зимнем убранстве была почти осязаемой.
Ари услышал, как ахнул Хьединн, когда на экране показался молодой человек. Кристина, вероятно, тоже почувствовав некий дискомфорт, нащупала в темноте руку Ари и крепко сжала ее.
– Смотри-ка! Это ж отец, – пробормотал Хьединн, различив на дальнем плане Гвюдмюндюра. – Просто не верится.
Когда фильм закончился, в кухне еще несколько мгновений царила полная тишина – присутствующим будто требовалось время, чтобы вернуться из прошлого на пятьдесят с лишним лет вперед, из черно-белой зимы Хьединсфьордюра обратно в двадцать первый век.
Из транса их вывел порыв ветра, который обрушился на обитые листовым железом стены старого дома.
В полутьме первым заговорил Ари:
– Ну вот, Хьединн. Вы позволите кратко изложить мою версию об этом парне и о том, что могло стать причиной смерти Йоурюнн?
– Ну да… Скрывать мне нечего. Пожалуйста. Мне любопытно узнать, к каким выводам вы пришли. Единственное, мне бы не хотелось, чтобы все, что вы скажете, вышло за стены этого дома. – Он перевел смущенный взгляд на Делию.
– Мне ты можешь доверять, Хьединн, – отозвалась та.
Ари немного развернул свой табурет, чтобы смотреть в лицо Хьединну, а не на стену.
– Моя догадка состоит в том, что смерть Йоурюнн связана с обстоятельствами, которые в те времена считались весьма постыдными, да и в наши дни есть еще люди, которые воспринимают это неоднозначно. Но вернемся к началу. Это примерно 1950 год.
– Когда у Йоурюнн и Мариуса родился мальчик? – спросил Хьединн.
– Совершенно верно. Все указывает на то, что у них родился сын. Сейчас ему за шестьдесят – если он, конечно, еще жив. Выяснить, как сложилась его судьба, мне так и не удалось. В то время Йоурюнн и Мариусу было лет по двадцать. Как я понимаю, Никюлаус, брат Мариуса, настоятельно советовал им отдать ребенка на усыновление. Мариус сидел без работы, так что средств на содержание сына у них просто не было.
– Любопытно, – заметила Делия. – Хьединн, тебе надо бы найти того человека.
Хьединн опять что-то пробормотал себе под нос.
– Мариус, как утверждают люди, его знавшие, был человеком, легко подпадающим под чужое влияние и даже незрелым, – продолжал Ари. – Возможно, в то время он не был готов к отцовству, и это отчасти объясняет то, что произошло в дальнейшем, – сказал Ари и умолк.
– Примерно такое впечатление о дяде Мариусе осталось и у меня, – произнес Хьединн, его тихий голос заглушали завывания ветра за окном. – Человек он был добродушный, но слабохарактерный. Говорил мало и предпочитал держаться в тени. Я думал, что он изменился, потеряв жену, но, возможно, он таким и остался. Люди не сильно меняются с возрастом.
– Тут ты прав, – вмешалась Делия. – Мне до сих пор кажется, что мне двадцать лет. Ничего не поменялось, кроме отражения в зеркале. – Эти слова несколько разрядили обстановку.
Ари заговорил вновь:
– Интересно сопоставить портрет Мариуса с образом его свояка Гвюдмюндюра. Многие считают, что Гвюдмюндюр был полной противоположностью Мариуса: сильный духом, решительный, настойчивый.
– Абсолютно верно. Отец не умел гнуть спину и всегда добивался того, чего хотел. Своего никому не уступал, – не без гордости заметил Хьединн.
– Вот-вот, – подтвердил Ари. – Но в то же время ему была не чужда и определенная чувствительность, которая, по правде говоря, не совсем сочетается с тем образом Гвюдмюндюра, что сложился у меня.
– Что вы имеете в виду? – резко спросил Хьединн.
– Я имею в виду, что он был необычайно заботлив по отношению к свояченице и ее мужу.
– И что в этом необычного? – удивился Хьединн.
– Может, и ничего.
– Так что он сделал, Гвюдмюндюр? – осторожно вклинилась в разговор Делия, словно пытаясь ослабить напряжение, возникшее между Ари и Хьединном.
– Во-первых, он подыскал Мариусу работу в Сиглуфьордюре, а потом пригласил их с женой присоединиться к этой авантюре по покорению Хьединсфьордюра, за что, как я полагаю, он им заплатил, – объяснил Ари. – А во-вторых, Гвюдмюндюр вызвался принять их новорожденного сына в свою семью, вместо того чтобы отдавать его на усыновление чужим людям. Обнаружилось отправленное им Мариусу письмо, в котором он упоминает об этой возможности. Но насколько я могу судить, мальчика все-таки усыновили какие-то неизвестные люди из другого региона страны. Йоурюнн хотелось избежать случайной встречи с сыном, и я полагаю, что, отдав мальчика в чужую семью, она так с ним ни разу и не увиделась – как, вероятно, и Мариус.
– А мог бы я взглянуть на это письмо? – решительным тоном спросил Хьединн.
– У вас будет такая возможность, – кивнул Ари. – Однако теперь вернемся в Хьединсфьордюр. – Он невольно взглянул на стену, на которой совсем недавно сменяли друг друга кадры, так живо отобразившие место действия его рассказа. Кинопроектор все еще отбрасывал на стену круг света.
– 1955 год. Хьединсфьордюр в полном запустении, но Гвюдмюндюр, Гвюдфинна, Мариус и Йоурюнн решают испытать судьбу и переезжают на ферму к западу от лагуны. Место это живописное, но опасное, у подножия внушающей трепет горы. Никакого объяснения этому поступку я так и не нашел, разве что считать причиной дух авантюризма, присущий Гвюдмюндюру. Судя по всему, он был довольно обеспеченным человеком, так что, возможно, дело было лишь в желании богача бросить вызов природе. В этом я, однако, далеко не уверен – думаю, что причина крылась в другом, и вот здесь-то и лежит разгадка.
Опустив глаза, Ари немного помолчал, а потом взглянул на Хьединна:
– Год спустя родились вы – в мае пятьдесят шестого. – Тот кивнул, и Ари продолжил: – Осенью хозяева наняли работника, чтобы он помогал им на ферме. Им оказался подросток из Хусавика. Звали его Антон.
– Антон? Это тот паренек, что встретился мне в Хьединсфьордюре? – спросила Делия.
– Верно.
– Так его звали Антон? – тихо сказал Хьединн. – Его уже нет в живых?
– Уже нет, – ответил Ари.
– А это как-то связано… Он что, умер в Хьединсфьордюре?
– Не волнуйтесь, – успокоил его Ари. – Ваши родственники не имеют никакого отношения к смерти Антона. Наоборот – ваш отец очень хорошо к нему относился. Он даже оплатил его учебу за границей.
Это известие явно поразило Хьединна.
– Ничего себе! – воскликнул он, чуть не подскочив на стуле. – Даже так? А с чего вдруг?
– Думаю, у него была веская причина, чтобы отправить парня учиться; она же объясняет и его щедрость в отношении Йоурюнн и Мариуса, – сказал Ари, в голосе которого появились мрачные нотки. – В ту зиму Мариус сделал фотографию, с которой все и началось. Как вы знаете, на ней Антон держит на руках Хьединна. Отсюда возник
