Ознакомительная версия.
— Джейн — хозяйка этого пансиона, надеюсь, вы это знаете. И давать кому бы то ни было ее адрес я просто не могу. Поэтому, если у вас есть для нее какое-то письмо, можете передать через меня.
— Но я не знаю вас. Вернее, я знаю, что вы — Даниэль Лавджой, что вы управляющий или администратор этого пансиона, но вы же не ее брат или муж, извините.
Этот русский старался быть вежливым, но Даниэля почему-то задело, что ему не доверяют.
— Хорошо, можете оставить сообщение нашей кухарке, Глэдис, она — единственный человек, который имеет отношение к семейству Чедвик, кормилица… няня… Это может подтвердить любой человек, живущий здесь.
— Только она? Разве она не замужем?
— Откуда у вас такие сведения?
— Господин Лавджой, я вижу, что мои вопросы и мое желание увидеть людей, которые бы близко знали мисс Джейн, нервируют вас. Если бы вы уделили мне пару минут, я объяснил бы вам причину, заставившую меня поселиться именно здесь, в Кобэме.
Даниэль, заинтригованный, предложил русскому прогуляться. Он не хотел, чтобы даже часть разговора была подслушана притихшими за своими столами (не в меру любопытными и изнывающими от скуки) постояльцами.
Они вышли на свежий воздух, отошли от дома на несколько шагов и присели на скамейку, как раз напротив розового куста, успевшего обрасти нежными кремовыми бутонами.
— Мистер Шаронофф, вы только что спросили меня, не замужем ли мисс Джейн.
— Дело в том, что у каждой молодой девушки есть, как правило, жених или муж.
— Только лишь поэтому вы так сказали?
— Конечно.
— Хорошо, тогда я признаюсь вам, что, помимо Глэдис, которая была кормилицей или няней (точно не знаю) Джейн, у нее есть еще один человек, которого она могла бы назвать близким.
— Мне кажется, я знаю, о ком вы говорите, — улыбнулся русский. — Вероятно, вы жених Джейн. Поэтому так и занервничали, когда я ею заинтересовался.
— Да, вы угадали.
— Тогда тем более мне есть с кем обсудить мое дело. Нина Цилевич — это имя вам знакомо?
— Нина? Постойте… Нина… У Джейн была подруга… приятельница… Они познакомились в Кембридже. Но она погибла в автомобильной катастрофе несколько лет тому назад. А в чем дело?
— Я — друг Нины. И у меня к Джейн есть одно поручение, касающееся последней воли Нины. Я должен, понимаете, должен встретиться с Джейн и поговорить с ней.
— Но ее сейчас нет в Англии. Она уехала как раз в Россию. По делам.
— И когда она вернется?
— Думаю, в самое ближайшее время. В Москве у нее родственники.
— Понятно. Что ж, я дождусь ее. Как вы понимаете, я приехал сюда не только по этой причине, у меня в Лондоне тоже есть дела. Думаю, я все же увижу ее.
— Да, конечно! Думаю, Джейн обрадуется, когда узнает, что есть такой человек, с которым она сможет поговорить о своей русской подруге.
— Вы не будете возражать, если мы обменяемся номерами телефонов и вы позвоните мне, когда Джейн вернется домой?
— Да, без проблем.
— Спасибо вам, мистер Лавджой.
— Господин Шаронофф… Кухарка сказала мне, что вам не понравился наш вчерашний ужин.
— Нет-нет, все было прекрасно. Просто у меня вчера болела голова. И вообще, мне ваш пансион очень нравится. Такой уютный, поистине семейный. Думаю, мне удастся подружиться с соседями. Пожалуйста, продиктуйте мне ваш телефон.
2009 г., Москва
Как-то так случилось, что именно Юрий помог мне практически вернуть мою память. Тогда, ночью, когда мы беседовали с ним на кухне, я вдруг полностью вспомнила, зачем прилетела в Москву. И сразу моя жизнь наполнилась смыслом. И дело не только в том, что у нас с Юрием снова обозначились вполне конкретные цели, просто я снова почувствовала себя сильной и уверенной в себе. Правда, все услышанное мной от него представлялось мне каким-то двусмысленным, туманным, нереальным. Как мог дядя Мэтью, пообещав нам дом, причем очень дорогой, в центре Петербурга, выставить его на продажу? Или же объявление действительно старое, и дом не продается, а ждет, когда на него заявят свои права наследники?
Покоя не давало и то, что Юрий, обладая такой ценной информацией, даже не попытался забрать себе этих пресловутых мельничих. Может, это я такая храбрая и отчаянная и успела мысленно поставить себя на место Юрия? Однако если бы я на самом деле оказалась на месте Юрия, то непременно постаралась бы сама пробраться в дом и попытаться забрать принадлежащие мне статуэтки (если, конечно, они такие ценные, как считает Юрий, то есть было бы ради чего стараться!). И сделала это хотя бы из чувства обыкновенной справедливости: мне-то дядя Мэтью оставил много чего, плюс еще наследство моих умерших родителей, а Юрию, получается, — практически ничего. Будь у него на руках копия завещания, где говорилось бы о том, что Юрию отписываются эти статуэтки, он смог бы заявить свои права на них. А так… Сомнительно было, что нам удастся просто попасть в чужой дом.
Еще эта «Голубая комната». Как в дешевом детективе. Хотя у меня тоже в некоторых домах были Розовые, Зеленые и Голубые комнаты, в зависимости от цвета стен.
Кроме того, меня смущала стоимость особняка, цифра была астрономической, хотя, возможно, дом того и стоил. Сможем ли мы с Юрием (в случае, если все-таки дядя Мэтью не успел его продать) доказать свои права на него?
Вот сейчас главное — выяснить, сохранились ли в моей сумке, с которой я прилетела из Лондона, документы, подтверждающие наше с Мэтью Чедвиком родство?!
Словом, завтрашний день объяснит многое. И многое будет зависеть от содержимого моего багажа. Радовало, однако, то, что чувствовала я себя на тот момент прекрасно. У меня полностью восстановились физические силы. Что же касалось моего душевного состояния, то и тут произошли некоторые перемены. После того как я увидела Юрия, все мои страхи, которые терзали меня все то время, что я проживала в чужом городе и среди чужих мне людей, оставили меня. К тому же после подробного разговора с Юрием о том, что же могло произойти в день моего приезда в Москву, мы оба пришли к выводу, что нападение на меня — случайность. И что никто меня не отслеживал, никто не мог знать, зачем я прилетела в Россию. Ведь о нашей переписке знали лишь я и Юрий. Значит, и по голове меня ударили не для того, чтобы я потеряла память (да и как можно так точно рассчитать удар, чтобы память была гарантированно вышиблена), а, скорее всего, чтобы я просто отключилась. Скорее всего, все-таки меня собирались ограбить в моем же гостиничном номере, но грабителя (или грабителей, бандитов) спугнули. Иначе вряд ли Седов, знакомый Лизы, сказал, что все документы и деньги на месте.
Несмотря на долгую и утомительную дорогу и непростой разговор с Юрием, заснуть я все же долгое время не могла. Все думала о том, что мне предстоит в скором будущем, о Лизе, о том, как мне придется расстаться с ней и чудесной девушкой по имени Глафира, ее помощницей. Как объяснить им, что я больше не нуждаюсь в их помощи? Солгать, что я собираюсь немного погостить в Москве, у кузена? Что ж, подумала я тогда, это, вероятно, будет самый лучший вариант. Но потом, представив, как мы приезжаем в Питер, и оказывается, что нам надо срочно готовить какие-то документы, я поняла, что помощь юриста нам все равно потребуется. Налаживать какие-то новые знакомства, уже с питерскими юристами, не хотелось, вот я и пришла к выводу, что честно признаюсь Лизе, что сначала хочу немного отдохнуть в Москве, а потом уже видно будет, захочу ли я поехать в Питер или нет. И что вся ответственность за мое самочувствие и безопасность теперь ляжет на плечи моего кузена. Во всяком случае, тогда не надо будет врать этим добрым людям, и в случае, если вдруг мне в Питере понадобится помощь Лизы, я смело смогу к ней обратиться.
Так, обдумывая завтрашний день, я уснула.
Проснувшись, я решила в первую очередь поговорить с Лизой и Глафирой. Но, к счастью, так случилось, что они сами начали разговор, спросив меня, требуется ли мне еще их помощь. Я сказала, что для начала мы должны отправиться в гостиницу, чтобы я получила обратно свои вещи и документы, и только после того, как мне удастся все это сделать и я расплачусь с ними, я смогу им ответить. Ведь в случае, если их знакомый полицейский Седов что-то напутал и денег и документов в гостинице не окажется, то вполне может быть, что мне и дальше понадобятся их услуги.
Может, мне показалось, но Лиза выглядела чем-то озабоченной и даже удрученной. Глаша тоже посматривала на меня как-то странно. Может, они просто с интересом следили за мной, как за человеком, к которому постепенно возвращается память?
Мы отправились в «Националь», где нас уже поджидал господин Седов. Приятный молодой мужчина, из которого, правда, слова клещами не вытянешь. Лиза нас познакомила, и только после этого мы подошли к администратору, который проводил нас в помещение, где хранился мой багаж.
Ознакомительная версия.
