– Ты остаешься здесь, – сказал он. – Второй пошел нах…!
Повисла пауза.
– Не понял, – Хорь наклонил голову, как скворец, собирающийся склевать очередную мошку. – Куда?
– На х…, – повторил Бруно громко и отчетливо. – Или пойдете оба, – добавил он, швыряя под ноги пустую тарелку и вытирая рот ладонью. – Мне говорили про одного, про Алексея. А тебя я не знаю. Пошел.
Хорь нахмурился, отстранил Лешего и шагнул вперед.
– Что за гнилой базар, лягушонок?! Кто «пошел»?! Я щас на тебя наступлю, и ты лопнешь!
Бруно спрыгнул с табуретки, как обычные люди спрыгивают, например, со стремянки, расставил ноги, подбоченился и выпятил грудь. Он был кряжистым и довольно крепким, если бы добавить полметра роста, то в возможной схватке любой поставил бы на него, не задумываясь. Но сейчас непропорционально большая голова карлика находилась на уровне живота Хоря, поэтому его воинственность выглядела довольно комично.
Леший даже улыбнулся, но улыбка тут же исчезла, как будто ее неудачно нарисовали акварелью и мгновенно стерли мокрой губкой. Потому что Бруно вдруг стремительно бросился вперед и ударил Хоря головой в солнечное сплетение. Впечатление было такое, что им выстрелили из пушки. И эффект оказался таким же: человек-ядро легко сшиб диггера с ног. Раздался удар опрокинутого навзничь тела и град отборных ругательств.
– Ну, все! – держась за затылок, Хорь с трудом сел, зачем-то шаря руками вокруг. – Щас я тебя урою!
Но Бруно схватил с пола пустую бутылку и хватил ею о ножку стола. Брызнули осколки. Острые грани стекла заплясали перед побледневшим лицом Хоря.
– Какого х… тебе надо?!! – заорал карлик, подпрыгивая на месте, будто его распирала избыточная энергия. «Шведской розочкой» он целился в глаза противника. – Я тебя звал?!! Ты сам пришел ко мне, ругаешься и угрожаешь! Пошел отсюда, я сказал!
– Тихо, тихо, Бруно, – осторожно сказал Леший, высматривая по сторонам какую-нибудь палку. Он поймал себя на мысли, что воспринимает маленького человека как равного и вполне опасного противника. – Никто не собирался тебе угрожать, это недоразумение. Мы пришли предложить тебе работу. Хорошо оплачиваемую работу. Успокойся!
Человек-ядро сплюнул, бросил «розочку» в мусорное ведро, вернулся за грубый стол, вскарабкался на табуретку и вновь уткнулся в телевизор.
– Пусть он уйдет. Иначе никакого разговора не будет!
Леший посмотрел на с трудом поднявшегося Хоря и кивнул: иди. Хорь тоже плюнул и вышел. Бруно даже не посмотрел в его сторону, целиком поглощенный происходящим на экране. Лицо его казалось спокойным, как перед выстрелом из пушки. Только вздувающиеся желваки свидетельствовали о владевшем им возбуждении.
– Говори, – резко бросил он.
– Под землей есть одно место, куда нам нужно попасть, – сказал Леший. – Узкая труба на высоте. Система вентиляции. Мы туда пролезть не можем. Нужен физически подготовленный человек вашего сложения.
– И что там? Банковский сейф? Золотой фонд? – Бруно дернулся, вытянул в сторону экрана длинную и мощную, как у гориллы, лапу, истошно завопил: – Кому даешь, мудак?! Ну кому?!!
– Старые рукописи, – невозмутимо продолжал Леший. – Антиквариат – «рыжий» и «белый». Может, еще что-нибудь.
– И на х… мне это надо? – спросил Бруно.
– Мы заплатим хорошие деньги.
– Сколько?
– Двести пятьдесят, – сказал Леший. И добавил: – Долларов.
Бруно на секунду оторвался от экрана, посмотрел на него с каким-то новым, непонятным выражением. Потом сказал:
– Садись, чего стоишь.
Тон его немного смягчился. Приободренный Леший уселся на табурет, стоявший рядом с телевизором. Бруно какое-то время стонал и ерзал на своем сиденье, переживая за неудачную атаку «спартачей», потом произнес:
– За эти деньги, Алексей, ты даже не сможешь отсосать у меня, у Бруно Аллегро.
Леший сперва застыл, потом полез в карман за сигаретой.
– Да я и не собирался как-то…
– Много кто не собирался, – вполне доброжелательно отозвался Бруно. – А приходилось. Большие люди ошибаются. Я на них не в обиде. Но если обижусь – мало никому не покажется!
– У меня есть информация, что за эти ваши полеты вы получаете четыреста долларов в месяц…
– Этих сучек ты не слушай, они раздвигают ноги за четыреста долларов и других сумм не знают, – перебил его Бруно. – Ты слушай меня.
Он схватил что-то со стола и бросил на колени Лешему. Это была пачка дешевых сигарилл в броской упаковке.
– Вот это я курю. Не «Винстон», не «Бонд», не «Яву» какую-нибудь. А вот что я пью… – Он выдвинул ногой из-под стола запыленную бутылку из-под «Чинзано». Бутылка упала и покатилась. – Это я пью. Это мой уровень. Я – Бруно Аллегро, человек-ядро. Я – звезда. Я умнее тебя в четыре раза. Хочешь знать, кого я е…у? Вот!
Он показал своей лапой на журнальный портрет шикарной большой блондинки, пришпиленный к стене кнопками.
– Она мне руку чуть не прокусила, когда я ее здесь по полу возил, видишь?
Он сунул Лешему под нос свою ладонь, от которой шибало чем-то резким и кислым. Леший убрал лицо. Он никак не мог понять, говорит карлик серьезно или издевается над ним.
– Полторы тонны баксов, – сказал Бруно, глядя в экран и грызя ноготь большого пальца. – Или вали в говно.
– За полторы тонны я сам куда хочешь влезу, – сказал Леший.
Карлик его, казалось, не услышал. Он снова протянул руку к экрану, словно собираясь раздавить там муху, возмущенно крякнул и ударил кулаком по колену.
– Тогда «кусок», – сказал он немного погодя. – Но половину вперед.
– У нас нет таких денег, – сказал Леший.
Тут он вдруг успокоился и сказал:
– Семьсот пятьдесят. И десять доз кокса. Кокс сегодня, деньги завтра утром.
– У меня нет кокса, приятель. Будь здоров.
Леший поднялся, с него было достаточно.
Бруно рассмеялся.
– Стой. Погоди. Если я захочу, ты не выйдешь отсюда. И дружок твой не выйдет. Здесь территория маленького народа, от вас даже скальпов не останется. Но Бруно Аллегро тебя прощает. Мне нравятся дерзкие люди, даже если это большие люди… Большие, тупые, неловкие, никуда не годные люди… А вот смотри, как я умею!
Карлик вскочил, подпрыгнул и вдруг оказался в противоположном конце теплушки, он висел на одной руке, зацепившись за крохотный выступ на потолочной панели, смотрел на остолбеневшего Лешего и с превосходством улыбался.
– А вот так?
Бруно медленно, явно красуясь, подтянулся на этой одной руке, повернул тело параллельно плоскости потолка и застыл. Послышался громкий треск, панель отошла и переломилась, но Бруно успел соскочить на пол и сейчас стоял перед Лешим, держа в руке неизвестно откуда взявшийся складной нож. Раздался щелчок, блестящее лезвие выпрыгнуло и нацелилось острием в живот диггеру.
– Э-э-э, друг, ты что? – Тот попятился.
Карлик усмехнулся, защелкнул нож и спрятал его в карман.
– Теперь ты понял, кто я такой? Я заслуживаю, по-твоему, уважения?
Леший засунул руки в карманы и молчал. Видимо, карлик все это говорил всерьез. И действительно, он, Леший, зауважал неукротимого коротышку. Потому что полеты из пушки в сетку – это цирк, а все остальные его штучки – это жизнь.
– Большие люди часто ошибаются, – продолжал Бруно, подбочениваясь. – Думают, мы на все готовы за какие-нибудь полтора рубля. А ни хрена. Мы знаем себе цену. Мы лучше вас в четыре раза. Мы умнее и ловчее вас. Ты хотел обвести меня вокруг пальца, большой человек. Но я сам тебя обвел. Ты хотел заплатить мне двести пятьдесят долларов, а заплатишь триста долларов. На пятьдесят долларов больше. Это цена за мою работу, и торговаться я больше не стану.
– Договорились, Бруно. До встречи, – Леший с некоторым облегчением вышел из вагончика.
Когда гость ушел, Бруно снова извлек нож, подбросил на ладони, проверяя центровку, и, оскалившись, метнул в дальний угол. Клинок воткнулся с такой силой, что задрожала дощатая стена.
Глава 10
Американец в Москве
15 октября 2002 года, Москва
Прекрасный осенний вечер накануне часа пик. Пятнадцать по Цельсию, около шестидесяти по Фаренгейту. Москва, средняя полоса, – экзотика! В своей Флориде Мачо отвык от этой одновременно пестрой и строгой европейской прохлады, похожей на переложенный в минор венгерский чардаш. Соскучился. Он килограммами уплетал сочные русские яблоки с розовыми боками, которые покупал у привокзальных бабулек, а в небольшом кафе в районе Тушинского парка распробовал жареные рыжики с картошкой.
Сегодня он вместо того, чтобы сесть в такси или хотя бы добраться до Замоскворецкой линии метро, зачем-то забрался в переполненный троллейбус, на Большой Академической пересел в другой троллейбус, такой же переполненный, который доехал только до Дмитровского шоссе и, беспомощно растопырив сорвавшиеся с проводов «усы», встал.
