На кровати еле проглядывалась женская фигура. Рядом стояли уже упакованные чемоданы.
- Меня зовут Мун. Я приехал сюда по поручению Джошуа Шривера. Можете зажечь свет...
- Не надо, - попросила она.
- У меня было намерение арестовать вас. Между прочим, я не прочь и сейчас это сделать. В тюрьме вы запели бы другую песенку.
Его прервал настойчивый стук в дверь, сопровождаемый властным голосом падре Антонио:
- Откройте, Эвелин! Побыстрее! Пора ехать! Самолет Малага - Рим вылетает через два часа.
- По техническим причинам дверь с этой стороны не открывается, отозвался Мун вместо забившейся под одеяло хозяйки комнаты. - Потрудитесь пройти через номер Рамиро и соединительную дверь.
- Что это за штучки? - Священник появился на пороге подобно богу-мстителю из Старого завета. - Так вы держите наш уговор, Мун? Клянусь, вам когда-нибудь придется держать за это ответ! - процедил он сквозь зубы.
- Надеюсь, что только на том свете. Между прочим, вашу Куколку я не держу. Забирайте ее хоть к папе римскому, хоть к черту. Думаю, что она сама предпочтет последнего.
- Мисс Эвелин, вставайте! - Падре Антонио решил не терять времени на словесный диспут с Муном. - Рамиро, очевидно, уже снес свои вещи в машину. Давайте я возьму ваши чемоданы, а вы тем временем одевайтесь. Где ваш плащ? Давайте же! Не думайте, что его святейшество ради ваших капризов перенесет аудиенцию на другой день!
Священник шагнул к постели, но Мун схватил его за руку.
- Не торопитесь! Наш уговор был - информация за информацию. Поскольку я перед вами в долгу, то спешу расквитаться. Рамиро со своей женой только что уехал. Куколка уехала еще прошлой ночью. А эта вот молодая дама в ваших душеспасительных услугах не нуждается. Она уже давным-давно католичка, как все Шриверы.
- Это какой-то бред! Что он говорит? Эвелин, вы слышите? - прохрипел падре Антонио.
- Хотя вашему союзнику генералу Дэблдею и удалось кратковременно превратить Гвендолин Шривер в Эвелин, обратного чуда вы не добьетесь! - Мун быстро зажег стоявший возле кровати яркий торшер. - А ну-ка, мисс Гвендолин, представьтесь лично его преподобию!
- Да, я - Гвендолин, и катитесь вы все к...
Падре Антонио в ужасе перекрестился и, шатаясь, как-то бочком, странно изогнувшись, словно от страшного удара в солнечное сплетение, вышел из комнаты Куколки.
- А теперь мы можем поговорить по душам. - Мун закрыл за ним соединительную дверь. - И советую не употреблять крепкие словечки. Я за мирную беседу. Знаете ли вы, что за шантаж вам дали бы пять лет заключения? Да, вам, сообщнице гангстера Джона Краунена!
- Разве это преступление, что я влюбилась в него? - Голос Гвендолин задрожал. - Мама была против. Тогда я стащила у маркиза флакон с миндальной эссенцией. Я сказала, что это синильная кислота и, если мама не разрешит мне уехать с ним, я покончу самоубийством. Она выбила флакон из моих рук...
- И после этого меня в течение четырех дней преследовал этот проклятый запах, и мысль, что вы отравили своих родных. - Мун нервно закурил.
- Отравили? Что это за шутки? Генерал Дэблдей сказал мне, что они уехали. Я сразу догадалась, когда с деньгами вместо мамы пришел кто-то другой.
- А вы знаете, что на совести вашего Джонни могло быть убийство вашей матери и брата? Он бы сделал это не моргнув глазом. Но ему хотелось стать самостоятельным. Для начала хватило бы миллиона песет, а потом он заставил бы вас выйти замуж, чтобы пожизненно вытягивать деньги из вашего отца... А вы прельстились романтикой, которой не было и в помине. Играть в бандитов, тайком закупать продукты для пещерной жизни, красться в темноте за выкупом это вам, должно быть, казалось пределом счастья. Когда вы решили столкнуть свою машину в пропасть, чтобы придать больше правдоподобности версии насильственного похищения, вам не приходило в голову, что эта инсценировка из дешевого детектива может напугать вашу мать до смерти? Вы хоть на минуту подумали о том, что она будет переживать, когда получит письмо, где вы сообщаете, что в случае неуплаты будете убиты? Нет, вы думали, какой это отличный трюк, когда перекрашивали волосы в Пуэнте Алсересильо, чтобы вас никто не узнал! Когда вы из Гвендолин Шривер превратились в Эвелин Роджерс, вам наплевать было на то, что на нее могут пасть ложные подозрения! Кто придумал этот трюк - вы или Краунен?
- Никто! Я сама не подозревала, что так похожа на Куколку. Я ведь ее терпеть не могла. А когда в парикмахерской посмотрела в зеркало, мне даже хотелось плюнуть себе в рожу.
- И все-таки вы не устояли, когда генерал Дэблдей предложил вам сыграть временно ее роль. А ну-ка зажгите свет! У вас не хватает смелости?
Мун повернул выключатель. Сейчас, когда Гвендолин Шривер уже не играла роль экстравагантной кинозвезды, она, даже если бы хотела, не сумела бы обмануть его.
- Я не виновата... - начала она сбивчиво рассказывать. - Когда я приходила за деньгами, за мной погнался вертолет. Там был майор...
- Майор Мэлбрич? - спросил Мун.
- Да, так его зовут. Он сказал, что если я не соглашусь, то меня арестуют... Ночью меня доставили сюда, в гостиницу. Потом из Малаги вернулась машина Куколки. В ней были специалисты по гриму и платья, много платьев. Генерал инструктировал меня всю ночь, а утром я уже как Эвелин Роджерс вышла из отеля для участия в празднике.
- Все понятно, - проворчал Мун. - Понятно со всех точек зрения. На ваше счастье, или скорее несчастье, вы и Эвелин Роджерс представляете собой тот штампованный стандарт американской красоты, по которому массовый потребитель соизмеряет свои мечты. Разница была только в цвете волос да в кое-каких несущественных мелочах. Этим и воспользовался генерал Дэблдей для своего грандиозного, никем не замеченного очковтирательства. Да и вам самой это показалось забавным.
- Неправда! Меня шантажировал генерал Дэблдей. И особенно этот мерзкий майор. Он запугивал меня, пока не превратил в куклу, на которую можно надеть любую тряпку. Чем они лучше Джонни. Он, по крайней мере, занимался честным грабежом, рискуя при этом собственной шкурой.
- Они поступали точно так же, как вы по отношению к своим родным. Так что не вам возмущаться основным законом нашего с вами мира - ради выгоды можно продать и отца родного. К тому же роль куклы, на которую надевают золотые тряпки голливудского идола, вам отнюдь не претила. Для вас это была отличная возможность доказать Куколке, что вы ничуть не хуже ее.
- Да! - Гвендолин вскочила с кровати. - Если уж на то пошло, да! Я сама мечтала сниматься в кино! Отец запретил - для его дочери это, мол, неподходящее занятие. А быть наследницей богатого человека, и только подходящее? Это самая бессмысленная и отвратительная профессия на свете. К тому же отец меня постоянно ограничивал в деньгах. Даже в лотерею приходилось играть... - Гвендолин неожиданно расплакалась. - Когда человек так несчастен, как я, ему не помогут никакие будущие миллионы. - Стряхнув с оставшихся от маскарада наклеенных нейлоновых ресниц круглые, почти детские слезинки, она робко спросила: - Вы не расскажете отцу? Он в состоянии лишить меня наследства.
- Про ваше романтическое приключение, которому место в уголовной хронике? Рассказал бы, существуй хоть малейшая надежда, что после этого мистер Шривер даст вам работу продавщицы или уборщицы в одном из своих многочисленных магазинов. Но в лучшем случае он приставит к вам трех гувернанток и двух телохранителей. Уж лучше собственноручно надавать вам пощечин.
- Я уже и так достаточно наказана. Это было так страшно, когда волна потянула меня на дно... Я ведь совершенно не умею плавать.
- Именно это обстоятельство окончательно подтвердило мои подозрения, что это вы, а не Эвелин Роджерс.
- Значит, не Джонни предал меня? - не очень логично спросила Гвендолин.
- Вы про Джона Краунена?
- Ну да. Когда он не вернулся, я подумала было, что его арестовали. Все время боялась, как бы он не проговорился.
- И, несмотря на это, продолжали свою пещерно-гангстерскую эпопею? Мун даже немного удивился. - Ну и характер у вас! Видать, одна лишь профессия богатой наследницы помешала вам избрать другую.
- По крайней мере, более честную. - Гвендолин упрямо тряхнула головой. Уже на половину покосившаяся башня-прическа окончательно рухнула, рассыпавшись по плечам целым потоком длинных, крашеных, но в отличие от Куколки собственных волос. - Вам что-нибудь известно о Джонни? Скажите мне правду! - умоляющим голосом прошептала Гвендолин. Эти резкие переходы от строптивой и вспыльчивой женщины к вымаливающему подарок ребенку были для нее типичны.
- Скажу, но сперва ответьте мне на один вопрос: где дневник Рола?
- Понятия не имею.
- Вы когда-нибудь читали его записи?
- Раз или два, после этого Рол стал его прятать.
- Надо ли это понимать так, что он доверял дневнику секреты, в которые не хотел вас посвящать?
