в кармане. И вытащила клочок бумаги, на котором был записан телефон. Не мобильный, городской, и код Петербурга.
И она вспомнила, что эту бумажку сунула ей в руки соседка Гликерия Аркадьевна, которая имя свое терпеть не могла и велела звать себя просто тетей Ликой. Это был номер городского телефона ее племянницы Даши, Аня тогда еще отмахнулась – зачем? Вот же в мобильнике номер… На всякий случай, сказала тетя Лика.
Ага, и где теперь тот мобильник? – усмехнулась Аня, рассматривая бумажку. Странно, она ведь с тех пор джинсы в ручье полоскала, чтобы хоть какая-то грязь отошла, а бумажка не пострадала, все цифры видно. Что ж, это, несомненно, неспроста, не иначе как ей кто-то ворожит.
– Знаешь что, Тютюня, – сказала она строго, – своди-ка ты меня в это самое Негодуево. Нужно мне непременно по телефону позвонить, и вообще… И не спорь! – прикрикнула она. – Слушайся меня, я тебе плохого не желаю. Ну, сам посуди, как мы тут зимой станем жить? Ведь холода скоро настанут… И вот еще что, знаю, что ты говорить не можешь, но писать-то небось не разучился? Вот и напиши мне свое имя, – она протянула ему прутик, – вот тут прямо и напиши. Потому что в то, что ты слабоумный, я никак не поверю. Слабоумный не стал бы меня тащить в такую даль от путей сюда, в хижину, и место свое там не уступил бы. Ты мне жизнь спас, и я тебя тут не оставлю. Пиши!
Он взял в руки прутик, повертел его и написал непослушными руками что-то на остывшей золе: СЕВА.
– Отлично! – обрадовалась Аня. – Всеволод, значит!
Он неохотно кивнул, затем закрыл единственный свой глаз и изобразил тем же прутиком росчерк, который начинался с буквы «В», а потом шли какие-то закорючки.
– Это же подпись! А фамилия твоя какая?
Но больше Аня не смогла ничего от него добиться. Только заставила его снять ужасную хламиду, заскорузлую от грязи, и надеть свитер, который страшно кусался.
Была еще засаленная вязаная шапочка, а ту сторону лица, которой он боялся поворачиваться, Аня замотала оставшейся половиной шарфа.
Ронни, разумеется, увязался за ними. Шли они долго, как и говорил участковый, километров пять по тропинке.
Тютюня по привычке свернул прямо к магазину, там на ящиках сидели трое мужиков и распивали бутылку водки. Тут же на ящике была разложена закуска: крупно нарезанная колбаса и соленые огурцы горкой, очевидно, кто-то из троицы притащил их из дома.
– Опа, кто к нам пришел! – обрадовались мужики. – Какие люди! Тютюня появился!
Аня пристально посмотрела на них и поняла, что мужики не злые и Тютюню не обижали.
– Ему не предлагаем, – сказал старший из мужиков, – он всегда отказывается, так, может, ты, красавица, с нами выпьешь?
– Некогда мне, дяденьки, – ответила Аня, – вы лучше вот ему колбаски дайте.
Ронни уже стоял рядом с мужиками, умильно поглядывая на колбасу.
– Хороший пес, – старший бросил ему кусок, – надо же, а думали, что помрет…
Колбаса была ловко перехвачена в воздухе. Аня спросила, где дом участкового, и через десять минут они уже заглядывали в калитку. Тютюня зайти в дом категорически отказался, так что жена участкового вынесла ему и собаке еду на крыльцо.
– Надумала ехать? – спросил Петр Алексеевич.
– Сначала позвонить нужно. – Аня протянула ему бумажку с номером телефона.
Снова, как неделю назад, Даша проснулась от телефонного звонка. Звонил стационарный телефон – ну ясно, тетя Лика, кто еще может быть… Даша вскочила с кровати и босиком помчалась к телефону, вспомнив мимоходом, как ровно неделю назад едва дошла до него. Тогда она не могла спать, пила какие-то ужасные таблетки, от которых не могла проснуться и весь день плохо соображала.
А из-за чего она так себя мучила? Ах да, ее же бросил муж! Надо же, совсем про это забыла…
– Алло! – закричала она в трубку. – Да, слушаю, тетя Лика!
– Это не она… – прозвучал в трубке тихий голос. – Это Аня…
– Аня? – Даша нисколько не удивилась, только обрадовалась. – Аня? Ты жива, с тобой все в порядке? Где ты?
– Да я тут… в общем…
– В больнице? Говори толком!
– Долго рассказывать… – Тут трубку у Ани отняли, и мужской солидный голос изложил ситуацию. Что нужно Ане ехать домой, и он все устроит, но она почему-то не хочет.
– Поняла, – сказала Даша, – дайте ей трубочку. Слушай… – вполголоса сказала она Ане, – дело в том, что его больше нет… – и помолчала, давая своей собеседнице вникнуть. – Понимаешь, его совсем нет. И никогда не будет.
– Ты… ты точно знаешь?
– Уверена в этом. Так что езжай домой и ничего не бойся. А я… слушай, я приеду к тете Лике! – вдруг сказала Даша, сама не ожидая от себя этих слов. – И привезу тебе паспорт, так что не заморачивайся пока с документами! И еще кое-что…
– Паспорт – это хорошо! – Анин голос звучал теперь гораздо бодрее. – Но только я не одна, не знаю, как с двумя в поезд возьмут, инвалид и собака…
– Собака?
– Я их не брошу…
– Ясно, куда тебе денег перевести? – Даша быстро уразумела суть проблемы.
Выяснилось, что некуда, но тут вмешался тот самый солидный мужской голос, который предложил перевести деньги на этот самый номер телефона, а он уж потом разберется. Даша голосу поверила, на этом и распрощались.
Дальше все завертелось, Даша заказала по интернету билет на ближайший самолет, вылет оказался сегодня вечером, но с пересадкой. Нужно было собрать вещи (кстати, она нашла кое-что оставшееся от мужа, что собиралась выбросить, и решила, что это подойдет тому парню… как его, Всеволод, а все называют Тютюней). Еще она позвонила тете Лике и сказала, что прилетает. Тетка ужасно обрадовалась, скорей всего, потому, что голос у Даши был бодрый и оживленный.
И только было Даша собралась вызвать такси, как зазвонил ее мобильник. Максим…
– Я тут… – он был так робок, что Даша все поняла, – я тут… в общем, насчет работы… и это надо обсудить, так вот, может быть, мы… кофе…
– Ой, Максим, милый, – перебила его Даша, – мне сейчас работа не нужна, я уезжаю…
– Куда? – в голосе его прозвучало такое разочарование, что у нее в душе запели фанфары.
– Ненадолго, к тетке в Зареченск! Ничего такого, просто нужно ее повидать и кое-что сделать! Так что насчет кофе, я бы с удовольствием, но как раз такси вызываю в аэропорт…
– Зачем такси? Я вас отвезу, там и кофе выпьем!
Услышав радость в его голосе, Даша рассмеялась. Может, и правда у нее в жизни наступит теперь новая, хорошая
