Ключи покойника - Михаил Александрович Кудрявцев

времени. Нас, несомненно, задержат для проведения дознания. Но это, в общем, нам и надо. Я позову адвоката, он приедет, начнется разбирательство, предварительно установят, что это была самооборона, проверят пистолет, мы скажем, что убитый человек, по нашему мнению, застрелил твоего отца в Ницце и теперь приехал за тобой сюда. Заодно выясним, открыли ли они на меня дело из-за чеченцев или нет. Если открыли, то этот инцидент еще раз подтвердит мою версию о защите собственной жизни. Если они не вспомнят об этом, значит, тот мужик остался жив, а это вообще – супер. Ну и к вечеру того же дня мы разъедемся по домам. Я к себе, а ты в Москву или в Ниццу, в зависимости от того, где будет к этому времени тело твоего отца. Главное, не промахнись!

– Тебе не страшно?

– Мне очень страшно! Я тебе уже говорил, что боюсь всегда и всего. Но что делать? Выбор есть, но только до момента этого самого выбора. Когда выбор уже сделан, его больше нет. Пойдем спать. Утро вечера мудренее.

Мы съели завтрак, который нам принесли в номер. Я оделся и вышел из комнаты, оставив Дмитрия одного, попросив его ни в коем случае никуда не уходить и никому не звонить. Спустившись вниз и пройдя по просторному и светлому холлу, я повернул направо и вошел в офис предоставления услуг хранения ценностей. После завершения необходимых формальностей по оформлению на мое имя годовой аренды ячейки служащая, женщина лет сорока, передала мне белую карточку из толстого пластика, которая являлась магнитным ключом от сейфа, и сопроводила меня в депозитарий.

Я вошел в очень маленькую, ярко освещенную комнату с белыми стенами, размером не более четырех квадратных метров. Справа во всю длину комнаты стоял серый встроенный стол, заканчивающийся чем-то наподобие вмонтированного в стену шкафа, в котором была только одна небольшая дверца. Депозитарий работал таким образом: специальное устройство считывало записанный на карте код, автоматически выбирало в хранилище нужный сейф, и ящик из него подавался наверх на маленьком лифте. Его можно было вытащить из этой единственной двери встроенного в стене шкафа, передвинуть на столешницу и спокойно дальше с ним работать.

Все было чрезвычайно удобно, за исключением того, что я никак не мог отделаться от фобии, что, когда приду сюда в следующий раз, чтобы забрать свои ценности, вдруг что-то может испортиться в системе, и ко мне приедет чужой, а не мой ящик, либо мой, но уже абсолютно пустой. В общем, мне не понравилась эта система, которая подходила для хранения багажа на вокзале, но совершенно не устраивала меня как место для сбережения более чем миллиарда долларов США. Немного успокаивало лишь то, что для возможного стороннего наблюдателя я положил в эту камеру хранения только два каких-то непривлекательных с виду и уже изрядно замусоленных бумажных конверта, плюс деревянные четки. Я закрыл ящик, отправил его в лифт и вышел наружу.

Ощущение было отвратительное. Хотелось сделать все возможное, чтобы как можно быстрее забрать из этого псевдохранилища свои вещи. Мне сложно представить, кому могло быть интересно воспользоваться услугами этого учреждения. Я думаю, что у них должны стоять какие-то детекторы, отслеживающие совсем уж незаконные предметы – оружие, взрывчатку или наркотики. С другой стороны, вряд ли кто-то в здравом уме насыпал бы в этот ящик героин без плотной вакуумной упаковки. «А вот, – вдруг подумал я, – оплатить через этот депозитарий услуги киллера очень удобно. Исполнитель получает по почте плоскую пластиковую карточку, а выполнив работу, приходит в эту контору и забирает свой гонорар». Но что-либо менять в моей ситуации было уже поздно. Хранить конверты в ячейке в любом случае надежнее и удобнее, нежели постоянно носить их с собой или оставлять в хиленьком сейфе гостиничного номера.

Этот депозитарий был олицетворением западного стиля общественного поведения, основанного на очковтирательстве и банальном обмане клиента, когда покупатель услуги обязан безоговорочно доверять какой-то, якобы уважаемой, компании с красивым внешним фасадом, выкрашенным свежей масляной краской. Такие фирмы делают вид, что они ужасно обижаются, когда спрашиваешь у них: «А вы вообще кто такие? Почему я должен вам верить? Какие гарантии вы можете мне дать?» И никогда вразумительно на такие вопросы не отвечают, вновь и вновь ссылаясь на свою эфемерную непогрешимую репутацию. По факту же вероятность мелкого жульничества, воровства и иных злоупотреблений в европейских компаниях не меньше, чем еще где-либо, а при каких-то реальных проблемах ранее данные вам гарантии немедленно испаряются…

Я расположился в сигарной комнате, находящейся на втором этаже отеля с видом через внутреннее окно на большую барную стойку. Ни внизу, в баре, ни в помещении, где я находился, не было пока ни одного человека. Через несколько минут мне принесли кофе, который я заказал, проходя мимо официанта.

Я достал из внутреннего кармана куртки сигару, закурил и позвонил моему давнему знакомому. Ему на днях исполнилось шестьдесят лет, и звали его Езеф. Он происходил из старой австрийской семьи потомственных ювелиров и держал во всех крупных городах Австрии и некоторых городах Северной Италии свои магазины украшений. Родители его умерли, брата когда-то давно убили в Африке, и Езеф один унаследовал семейный бизнес, которым он, впрочем, с удовольствием и большим профессионализмом занимался. Его офис находился в самом центре Вены, на расстоянии не более чем десяти минут ходьбы медленным шагом от меня.

– Guten Morgen, Езеф! – сказал я, набрав его номер телефона.

– О! Мой знакомый русский банкир! Я очень рад тебя слышать, – ответил он по-английски. – Как твои дела? Ты сейчас в Австрии?

– Да, мой дорогой друг, я в Вене. Мне нужна твоя помощь. Мы можем сейчас встретиться?

– Конечно, в любое время. Где и когда?

– Я сейчас рядом с тобой в Palais Coburg Hotel Residenz. Ты занят сейчас?

– Мне нужно сделать некоторые платежи, и потом я приду к тебе. Дай мне полчаса.

– Конечно, большое тебе спасибо. Я буду тебя ждать в сигарной комнате.

Я вспомнил, что мне надо проверить, были ли зачислены на мои счета отправленные вчера из Люксембурга деньги. Я зашел с телефона в интернет-банк. Большинство переводов уже отображались как доступные средства. Глядя на экран, я поражался таким огромным цифрам. Только банк на Кипре, где у одной из моих компаний были счета, пока что не показал зачислений. Однако это был перевод со счета в швейцарских франках, то есть меньший из отправленных.

Кипр после банковского кризиса, случившегося несколько лет назад, практически перестал предоставлять какие-то вразумительные