— Кто это такой? — спросила я Антона, дождавшись момента, когда ребенок на минуту замолк.
— Это Васька, наш учитель! — сообщила мне Аня.
— Почему никто ни слова не сказал мне ни о каком учителе? — изумилась я. Ну надо же! Сначала Катерина описала мне всех, кто живет в доме. Потом еще Глеб познакомил с персоналом. И никто даже не упомянул об этом… Ваське!
— Ну конечно! — плаксивым голосом протянул учитель, поднимаясь с пола. — Кто я такой, чтобы обо мне помнить… Всего лишь тот, кто сеет разумное, доброе, вечное!
— Извините меня, — пробормотала я. — Меня никто не предупредил. Это просто недоразумение.
— Ничего себе — недоразумение, — продолжал канючить Василий. — Вы мне руку сломали, кажется…
— Ну, это вряд ли. — Моя жалость к этому типу таяла на глазах, как сугроб под весенним солнцем. — Если бы сломала, вы бы заметили, уверяю вас. Кстати, я извинилась.
Учитель молчал, внимательно разглядывая трубку.
— В мои задачи входит обеспечивать безопасность детей. Ваше поведение показалось мне подозрительным. Кстати, зачем вы крались по коридору и для чего открыли окно?
Близнецы в полном восторге запрыгали, как мячики, и радостно сообщили:
— Мама запрещает Ваське курить в доме! Он подождал, пока она уехала, и открыл окошко! Ну, Васька, теперь тебе попадет!
— Взрослого человека нужно называть уважительно. Что это за «Васька»?! — возмутилась я. — Он что — кот?!
Близнецы покатились со смеху. Учитель покраснел. Мне показалось, что на глазах его выступили слезы. Так-так! Садовник в этом доме — аристократ с ухоженными ногтями. Охранник — инвалид. А учитель, оказывается, из тех, кто не умеет за себя постоять. Как можно чему-то научить тех, кто тебя не уважает?
— Пожалуйста, вернитесь в свои комнаты, — вежливо, но твердо обратилась я к близнецам. Дети переглянулись.
— Вы не имеет права так с нами разговаривать! — заявил Антон.
— Мы пожалуемся на вас маме, — сообщила Аня.
— Да ради бога! А теперь вернитесь в свои комнаты.
Близнецы надулись, Аня как-то особенно цинично показала ярко-розовый язык, а ее брат издал губами громкий неприличный звук. Однако дети послушались — они синхронно отступили назад, каждый в свою комнату, и закрыли за собой двери.
— Как это у вас получилось? — озадаченно спросил Василий, глядя на меня. Глаза его казались по-детски беззащитными, щетина на подбородке и щеках выглядела желтой, как цыплячий пух.
— Просто не нужно даже мысли допускать, что вас могут не послушаться, — объяснила я. Этот прием срабатывает абсолютно со всеми — с детишками, с волками, с тиграми, с хомяками, с заключенными, со старушками… Единственные существа, на которые он не действует, — это кошки…
— Скажите, а вы долго пробудете в доме? — с надеждой глядя на меня, спросил Василий.
— А что? — подозрительно осведомилась я. Знаю я таких, как этот «сеятель разумного, доброго, вечного». Ищет, на кого бы повесить свои проблемы и переложить свои обязанности, вот и все…
— Ну, может быть, у вас получится призвать к порядку этих детей… Родители совершенно их избаловали! А в последнее время они стали совсем невыносимы.
— Неужели? — вежливо переспросила я, раздумывая, как потактичнее отделаться от этого зануды.
— Да, представляете, на прошлой неделе пробрались в мою комнату и поставили на дверь ведро с водой! Я вошел, и меня окатило с ног до головы. Я уже начал бояться, что простужусь, но, к счастью, все обошлось…
Нет, это не просто зануда. Это суперзануда. Нет, гиперзануда!
Я пожала плечами:
— Классический трюк! Мы в детстве тоже так делали. Только вместо воды лучше всего использовать побелку… Мы проделали такое с вредным вожатым в летнем лагере. Тогда нам это показалось очень остроумным…
Я сделала шаг в сторону своей двери, но Василий придержал меня за рукав. Я посмотрела на его руку, и он отдернул ее, будто от горячей сковородки.
— И еще, представляете… Все время врут! Если будут что-то вам рассказывать, вы не верьте! Представляете, неделю назад они заявили, что видели в нашем саду негра!
Я покачала головой:
— Что ж, у детей богатая фантазия. Спасибо, что предупредили. Теперь ни за что не приму историю с негром за правду.
Я закрыла за собой дверь комнаты и вздохнула с облегчением. Так, от этого типа стоит держаться подальше, если я хочу сохранить рассудок…
Моя комната оказалась уютной спальней. Широкая кровать так и манила «на минуточку прилечь и отдохнуть», как поется в старинном шлягере. На стене — телевизор с диагональю дюймов сорок, не меньше; два кресла, торшер на прозрачной ножке со множеством стеклянных бусин вместо абажура, розовый ковер на полу, мебель, обитая тканью в букетик, — в общем, стильно, дорого и уютно. Молодец, Катерина Ивановна! Ну, или дизайнер Катерины Ивановны…
Я подошла к окну. Оно было без решетки, зато снаружи снабжено рольставней. Высоко, если прыгать — мало не покажется. Конечно, я искренне надеюсь, что мне никогда не придется выпрыгивать из этого окна. Просто у меня привычка такая — просчитывать пути отхода на случай возможных неприятностей.
Что ж, завтра меня ждет полноценный рабочий день. А сегодня мне пора домой — тетушка Мила обещала пирожки с капустой и грибами. Не далее как сегодня за завтраком она заявила мне:
— Женя, ты не представляешь, какие бездны таит в себе кулинарное искусство!
Я немедленно подавилась овсянкой, и тетушке пришлось похлопать меня по спине. Прекратив кашлять, фыркать и смеяться одновременно, я еле выговорила:
— Тетя! Какие еще бездны?!
Мила на минуту задумалась, а потом сообщила:
— Утка с яблоками, например. Это так безумно сложно! Женя, ты себе не представляешь! Нужно, чтобы утка ни в коем случае не перестояла в духовке, иначе есть ее будет невозможно. И в то же время нельзя допустить, чтобы она осталась сыроватой. Вдобавок из нее постоянно вытапливается жир. И из тушки весом в три кило остается какой-то жалкий килограмм мяса! Кстати, хочешь утку в яблоках на Новый год?
Пришлось сказать, что я всю жизнь мечтаю попробовать именно это блюдо. Тетя воодушевилась и заявила, что готова взять новую кулинарную вершину, но только ради меня. А сегодня на обед будут пирожки.
Время обеда давно прошло, честно говоря, приближался ужин. Я погасила свет и закрыла за собой дверь спальни. Спустилась по лестнице, на прощание кивнула Глебу, который ожесточенно рылся в ящиках стола и даже не попрощался со мной. Клад он там ищет, что ли?
Мой верный «Фольксваген» терпеливо ждал меня во дворе. На крыше намело целый сугроб пушистого снега. Я открыла багажник и достала веник. Это удивительное приспособление подарил мне один из моих прежних клиентов в первый год, когда я приехала в Тарасов. «Берите, Женя! — заявил он мне, вручая сверток в подарочной бумаге. — Если вы собираетесь и дальше жить в нашем городе, эта вещь вам очень пригодится!»
Я развернула бумагу, ожидая увидеть банальный букет роз и недоумевая, как это он может мне пригодиться. И обнаружила веник. Я долго смеялась и с тех пор вожу этот необычный подарок в багажнике вместе с «крокодилами» и тому подобными вещами.
Я тщательно обмела веником снег со своего железного друга, села за руль и включила двигатель. Пусть прогреется немного. Фары моей машины освещали заснеженный сад — очень красивый, как на открытке. Березовая рощица в отдалении почти невидима за снегопадом. Вероятно, Иван Константинович, проживая за границей, именно так представлял себе русский пейзаж. Вернувшись на родину, он обустроил свой участок в соответствии с ностальгическими воспоминаниями.
Мне почудилось какое-то движение в заснеженном саду. Точно, вон там, на границе соседнего участка, движется что-то живое. Какой-то человек стоял под снегопадом. Так, как бы к нему подобраться? Нет, не получится… На машине туда не проехать — мешает пруд. Пока я буду выбираться из автомобиля и пешком чапать через весь участок, незнакомец растворится в снежной пелене. И следов не останется.
Мне показалось, что человек смотрит прямо на меня. Я находилась слишком далеко от него, чтобы рассмотреть черты его лица. Но одно могу сказать совершенно точно — мне показалось, что незнакомец был чернокожим…
Утром следующего дня я подъехала к дому Гольцовых. Время приближалось к восьми, и на улице было еще совсем темно. Пока я ехала по городу, все было еще ничего — набитые спешащим на работу народом автобусы, кренясь на поворотах, ползли передо мной, как беременные бегемоты, и приходилось обгонять. В городе горели фонари, светились витрины магазинов. Тарасов вовсю готовился к Новому году — в предрассветной темноте мигали огнями разноцветные гирлянды.
Но дом Гольцовых располагался в пятидесяти километрах от города. Стоило мне свернуть с шоссе, как вокруг моего «Фольксвагена» закружила снежная буря. По обе стороны дороги вздымались первозданные сугробы, а к далекому лесу уходила нетронутая снежная целина. Особняк Гольцовых я нашла без труда — другой дороги в этих краях не было. Но зато я поняла, почему хозяин дома ездил на «Туареге». Если эту ветку от шоссе не почистить хотя бы один день, на «Тойоте» отсюда не выберешься до весны.
