— Кем же это, интересно? Колькой Сивоплясовым, что ли?
— Нет, меня наняла ваша хорошая знакомая, Светлана Юрьевна Скиданова. — Я не видела смысла скрывать этот факт.
— Ах, вон оно что! Значит, Света почувствовала свою вину… Да, говорила я ей, что за жильцами нужен неусыпный контроль! А она, видите ли, на работе все время занята! — в сердцах заметила Любарская. — Так, и чего ты от меня хочешь?
— Я хотела бы поговорить с вами и с родителями Ани, — ангельским голосочком прощебетала я, понимая, что только такая манера поведения поможет мне добиться положительного результата. — Вы могли бы меня сегодня принять?
— Неужели ты не понимаешь, что мне, Марии Евгеньевне и Константину Филипповичу очень тяжело говорить о смерти их дочери?
— Понимаю, но, наверное, они желали бы, чтобы убийца был как можно скорее найден и наказан, — сказала я и запоздало вспомнила, что моя клиентка просила назвать имя убийцы лично ей — и только ей. Как Скиданова собиралась в дальнейшем распорядиться этой информацией, я пока не знала…
— Вроде бы с этим все ясно… Колька Сивоплясов ее задушил! Ну вот, Машу по твоей милости разбудила. Маша, тут, это… сыщица звонит, ее Анина квартирная хозяйка наняла. Хочет с нами встретиться… Ну, ладно, приходи, поговорим. — Это она заявила уже мне. — Адрес знаешь?
— Да.
— А код подъездной двери?
— Нет.
Любарская назвала трехзначный шифр и повесила трубку. Я завела машину и поехала в район Третьей Дачной улицы.
* * *
Лариса Евгеньевна и ее родная сестра Мария Евгеньевна встретили меня в глубоком трауре. На них были одинаковые черные джемперы из ангорки и юбки из джерси. У одной женщины, выглядевшей постарше, волосы покрывал шелковый платок, у второй они были спрятаны под кружевным шарфиком. Кто из них кто, я не сразу поняла.
— Вот, Маша, это и есть частный детектив, — оглядывая меня критическим взглядом с головы до ног, сказала Любарская, младшая сестра. — Я так и поняла по голосу, что она молода, а потому совершенно неопытна.
— Да, молода, — подтвердила Шевелькова и пустила горькую слезу.
Лариса Евгеньевна из солидарности с ней тоже расплакалась. В общем, минут пять я стояла в прихожей и слушала их причитания. Этот плач, наверное, еще долго бы продолжался, но тут в арочном проеме гостиной показался невысокий лысоватый мужчина с заспанными глазами. Я сразу предположила, что это отец убитой, Шевельков Константин Филиппович. Вместо приветствия он противненько фыркнул забитым носом и сказал:
— Вы что тут такой вой подняли? Понимаю, снова пришли с соболезнованиями… А сколько народу еще появится? На всех никаких слез не хватит. Анюту все равно уже не вернешь, поэтому лучше шли бы вы на кухню и сообразили там что-нибудь. Девушка, наверное, не откажется помянуть с нами Аню. — Шевельков повел носом и вновь издал неприятный фыркающий звук.
— Костя, ты думаешь, что говоришь? — осадила его супруга. — Это частный детектив. Она пришла с нами по делу поговорить, а не поминать Анюту.
— Да? — страшно удивился Шевельков и оттопырил нижнюю губу, став при этом похожим на обезьяну.
— Татьяна Иванова, — представилась я.
— Частный детектив? А что, тарасовская милиция уже руки умывает? Они же вроде Кольку Сивоплясова подозревали? Вот попадись он мне, я его, душегуба, без суда и следствия на месте прикончу! — пригрозил Шевельков, притопнув ногой, но все это выглядело как-то комично.
Очевидно, Константин Филиппович уже залил свое горе спиртным, крепко поспал, а теперь душа его просила новой порции огненной воды. Женщины, переставшие плакать, набросились на него едва ли не с кулаками. Им стало не до меня. Они тщетно взывали к разуму господина Шевелькова. Я стояла у входной двери, то расстегивая «молнию» на ветровке, то застегивая ее в ожидании того, когда обо мне наконец-то вспомнят. Мое терпение было вознаграждено. Первой опамятовалась Любарская и пригласила меня пройти в гостиную.
Я села в глубокое кресло около входа, супруги Шевельковы расположились на диване, напротив меня, а Лариса Евгеньевна поставила стул в центре комнаты и уселась на него, скрестив руки на груди. Можно было приступать к опросу, но я поймала себя на мысли, что эти люди ничем мне не помогут. В милиции им невольно внушили, что убийца — Николай Сивоплясов, и они в это безоговорочно поверили. Повисшую в комнате тишину нарушило фырканье Константина Филипповича. Вероятно, у него был насморк, сопровождавшийся отсутствием хороших манер.
Мой первый вопрос не отличался оригинальностью, но тем не менее я его задала:
— Скажите, вы знали о замужестве вашей дочери?
— Нет, — в один голос ответили супруги Шевельковы.
— Я тоже не знала, — вставила свое веское слово Любарская.
— А до своего переезда в Тарасов Аня была знакома с Николаем?
— Ну как знакома, — начал рассуждать отец убитой девушки. — Дольск — небольшой городок, там все друг друга в лицо знают. Сивоплясовы вообще люди известные. Петр Вениаминович одно время был директором цементного завода. Сколько там с тех пор директоров сменилось! После него… кто же?.. а, Пономаренко был, потом этот, как его…
— Ближе к теме, пожалуйста, — попросила я.
— Если ближе, — сказала Мария Евгеньевна, — то Колька старше нашей Анюты на десять лет. Когда он уехал из Дольска в Тарасов, наша дочь была еще ребенком. Возможно, они мимоходом потом у нас в городке и встречались, но никаких отношений у них не было. Это точно.
— А у Ани был какой-нибудь парень? — поинтересовалась я.
Мария Евгеньевна и Константин Филиппович переглянулись, но промолчали.
— Нет, — ответила за них Анина тетка с полной убежденностью в голосе. — Как могла, я племянницу контролировала. Никаких романов она не крутила.
— Это странно. Я видела Анины фотографии, она была очень симпатичной девушкой…
— Симпатичной? — осадил меня Шевельков. — Да наша дочь была просто красавицей, а этот изверг ее задушил!
— Подождите, подождите, еще не доказано, что это сделал Николай Сивоплясов. Давайте вместе с вами поразмышляем: мог ли это сделать кто-то другой?
Супруги Шевельковы снова переглянулись, как бы спрашивая себя, мог ли убийцей быть кто-то другой.
— Значит, так, — заявила Лариса Евгеньевна, — Аня ни с кем в Тарасове не встречалась. Я в этом совершенно уверена!
— Лара, как ты можешь быть в этом уверена, если даже не знала, что Анюта зарегистрировалась с Сивоплясовым, — вполне резонно заметила Мария Евгеньевна, и ее сестра поджала губы.
— Да, вот если бы она у тебя жила, то ничего бы с ней не случилось, — упрекнул Любарскую Шевельков и снова зафыркал.
— Костя, Маша, вы же знаете, что я не могла поселить Аню у себя, ведь с нами живет Сережа. — Лариса Евгеньевна повернулась ко мне и пояснила: — Это сын моего мужа от первого брака. Мы с Львом Марковичем с утра до вечера на работе. Кто знает, чем бы здесь Сережа и Аня в наше отсутствие занимались!
— Так лучше бы и занимались этим самым, — Константин Филиппович в очередной раз продемонстрировал нам свою непривлекательную привычку «растопыривать» ноздри и фыркать, — пусть бы даже Анюта родила от вашего Сережи, но жива бы осталась.
— Выходит, вы меня в ее смерти вините? — Любарская вскочила со стула и театрально вскинула руки к потолку. — Это надо же, до такого додуматься! Я блюла племянницу, еще как блюла, а мне такие упреки в лицо бросают! Маша, а ты почему молчишь? Твой муж меня оскорбляет, а ты как в рот воды набрала! Погоди, или ты тоже считаешь, что это я во всем виновата?
Мария Евгеньевна молчала, утирая платочком слезы.
— Лара, да ладно тебе, совсем я не то имел в виду, — в знак примирения сказал Шевельков. — Не надо было нам вообще Анюту в Тарасов пускать. Но, с другой стороны, она же школу на одни пятерки закончила. А вот золотую медаль, сволочи, зажали! Конечно, медали только блатным дают… Да, ей надо было дальше учиться, а в Дольске-то ни одного вуза нету…
— Не о том мы говорим, не о том, — заметила Мария Евгеньевна. — Аню уже не вернешь, а кто убил ее, мы не знаем. Вы, Татьяна, правильно заметили: против Николая Сивоплясова у нас ничего конкретного нет.
— Как это — ничего нет? — всполошился ее супруг. — А Колькин папаша с его преступным прошлым? А тайный брак с нашей дочерью? А исчезновение нашего зятька из Тарасова? Это все доказательства. Разве нет?
— Косвенные, — заметила я.
— А что, по-вашему, и прямые есть? — осведомился Шевельков, поражая меня узостью своего кругозора.
— Например, ими служат обычно отпечатки пальцев или вещи, оставленные на месте преступления, затем мотив и отсутствие алиби, — пояснила я, вспомнив, что Кирьянов ни о чем таком мне не говорил. Мне вообще показалось, что Владимир Сергеевич поторопился со своими догадками.
