Рут наклонилась, подняла пакет и, вынув бутерброд, принялась есть, отщипывая маленькие кусочки. Не съев и половины, она скривилась и положила бутерброд на стол.
— Меня стошнит, если я съем хотя бы еще немного.
Бутерброд пришлось доедать мне.
— Ты когда-нибудь доведешь меня до инфаркта, — сказал я с набитым ртом. — Иногда я жалею, что вообще познакомился с тобой. Ну да ладно. Вперед. Я обещал Уилли привести тебя к половине одиннадцатого.
Все еще продолжая жевать, я отступил и критически взглянул на Рут. Бледная как полотно, с темными кругами под глазами, девушка казалась выходцем с того света. И все же был в ней какой-то шарм.
Мы спустились по ступенькам и вышли на улицу. Воздух еще хранил дневное тепло, но когда Рут случайно прикоснулась ко мне, я почувствовал, что она вся дрожит.
— Что такое? — резко спросил я. — Да тебя трясет, как былинку на ветру.
— Все в порядке. — Она внезапно чихнула.
— Только не это! — Я не на шутку разозлился. — Тебе же сейчас петь!
Нервы мои были на пределе, но я сдерживался, думая о ее голосе. Каково будет, если она расчихается перед Уилли?
Мы сели в трамвай и поехали в направлении Пятнадцатой авеню. Вагон был переполнен, и Рут прижали ко мне. Время от времени я чувствовал, как она начинает дрожать. Это не на шутку беспокоило меня.
— Ты здорова? Уверена, что сможешь петь?
— Без проблем. Отстань.
В клубе «Голубая роза», как правило, собирались многое повидавшие в жизни бизнесмены, почти богатые и почти честные. Там же было полно почти красивых девиц легкого поведения, время от времени получавших крошечные роли в кино, и гангстеров, пришедших весело провести время.
Толкая перед собой Рут, я довел ее до кабинета Уилли и, предварительно постучав, втолкнул в помещение.
Хозяин кабинета, положив ноги на стол, чистил ногти. При виде нас он сразу нахмурился.
— Хэлло, Уилли, — как можно более беззаботно сказал я. — Вот и мы. Познакомься с Рут Маршалл.
Уилли внимательно осмотрел девушку и поморщился.
— Когда мы начнем? — спросил я.
Уилли пожал плечами.
— Мне безразлично. Можно прямо сейчас. — Он снял ноги со стола. — Ты уверен, что у нее имеется голос? Как-то слабо верится, если судить по ее виду.
— Я не напрашивалась сюда! — с негодованием выкрикнула вдруг Рут.
— Молчи! — цыкнул на нее я. — Я же сказал, что это мои проблемы. Еще не вечер! — Я повернулся в сторону Уилли. — Это замечание обойдется тебе в сто долларов в неделю.
Уилли расхохотался.
Что ж, она должна действительно оказаться таким чудом, чтобы заставить меня расстаться с такими деньгами. Ну что же, послушаем твою протеже.
Мы вышли в ресторан и некоторое время стояли в полумраке, дожидаясь, пока умолкнет оркестр. Потом Уилли поднялся на сцену, отпустил музыкантов и объявил о выступлении Рут.
Его объявление было предельно кратким. Он сообщил, что она начинающая певица и хочет спеть перед зрителями две-три песенки. Потом он сделал нам призывный жест, приглашая на сцену.
— Как можно громче, — шепнул я девушке, усаживаясь за пианино.
Шум в ресторане не уменьшился, в зале не раздалось ни единого хлопка.
Меня это не очень обеспокоило, так как я знал, что, как только Рут запоет и послышится ее серебристый голос, все немедленно онемеют.
Уилли стоял возле меня и с неодобрением смотрел на Рут. Его явно что-то тревожило.
Стоя около пианино, девушка равнодушно смотрела в переполненный людьми зал. Она казалась совершенно спокойной.
Я начал играть.
Первые пять или шесть тактов Рут спела выше всяких похвал. Ее чистый, звенящий голос наполнил зал, тон и ритм были идеальными. Я внимательно следил за девушкой. И вдруг в ней будто что-то надломилось. Ее лицо еще больше побледнело, она сбилась с такта, голос разительно изменился. Перестав петь, она расчихалась. Содрогаясь в конвульсиях, она наклонилась вперед, закрыв лицо руками.
В зале стояла могильная тишина, нарушаемая лишь ее чиханьем. Потом все оживленно загомонили.
Я перестал играть.
— Уведи отсюда эту наркоманку! — рявкнул Уилли. — Не пойму, за каким чертом ты привел ее сюда! Прочь с глаз моих!
Рут лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и время от времени начинала судорожно чихать.
Я молча стоял рядом с ней.
«Ну и идиот же я! — мысленно корил я себя. — Ведь все симптомы были налицо, а мне и в голову не приходило, что она может оказаться наркоманкой. Ведь я должен был догадаться об этом еще тогда, при нашей первой встрече».
Надо было видеть ярость Уилли Флойда. Прежде чем выставить нас за дверь, он пригрозил, что, если я еще хоть раз суну нос в его клуб, он велит вышибале переломать мне все кости. И это была не пустая угроза.
Я с трудом довел Рут до дома. Она была настолько слаба, что я не решился войти с ней в трамвай. Временами мне приходилось нести ее на руках. Мне понадобилось больше часа, чтобы дотащить ее до дома.
Постепенно она начала успокаиваться. Глядя на Рут, я медленно закипал от негодования. Потерять работу у Расти, поссориться с Уилли Флойдом да еще вдобавок посадить себе на шею эту наркоманку!
Нужно было как можно быстрее упаковать свои вещи и уносить ноги из этого города. Я бы так, скорее всего, и поступил, но в ушах продолжал звучать ее серебристый голос, и я снова начинал думать о больших доходах, которые она могла бы приносить, о заключенном с ней контракте и о своей доле гонораров.
Внезапно Рут повернулась и взглянула на меня.
— Я же предупреждала, — задыхаясь сказала она. — А теперь убирайся к чертовой матери!
Да, ты предупреждала, — согласился я, облокачиваясь на спинку кровати. — Но ты и словом не упомянула о своей болезни. Давно ты употребляешь это зелье?
— Чуть меньше трех лет. Теперь я не могу без этого жить. — Рут села, вынула носовой платок и протерла слезящиеся глаза.
— Три года! Сколько же тебе лет?
— Восемнадцать. Но тебе-то что с этого?
— Так ты употребляешь наркотики с пятнадцати лет? — Я пришел в ужас.
— Замолчи!
— Это Уилбур снабжал тебя ими?
— А если и он? — Рут высморкалась. — Ты хочешь, чтобы я пела? Ты хочешь, чтобы я стала знаменитой? Тогда дай мне денег. У меня все получится в лучшем виде, стоит только сделать укол. Ты еще не слышал, как я могу петь! Дай мне денег, это все, что мне нужно!
Я присел на край кровати.
— Не пори чушь! Денег у меня нет, а если бы и были, ты бы все равно их не получила. С таким голосом, как у тебя, из тебя могла бы получиться суперзвезда. Тебе нужно лечиться, а потом, когда ты выздоровеешь, у тебя будет много денег.
— Это только слова! Ничего не получится. Дай мне хотя бы пять долларов. Я знаю одного человека…
— Ты отправишься в больницу!
Рут с презрением смотрела на меня.
— Ха! Да палаты госпиталей переполнены такими беднягами, как я. Врачи ничем не могут помочь нам. Я уже была в госпитале. Бесполезно! Дай мне пять долларов! Я буду петь только для тебя! Ты будешь поражен моим голосом! Всего пять долларов…
Больше я не мог слышать ее причитаний. Меня мутило от одного взгляда на нее. Я был по горло сыт событиями этого дня, потому поднялся и молча направился к двери.
— Ты куда?
— Спать. Разговор продолжим завтра. На сегодня с меня хватит.
Зайдя в свою комнату, я запер за собой дверь и, раздевшись, улегся на кровать. Сон не шел, и где-то около двух часов ночи я услышал, как скрипнула дверь ее номера, и Рут на цыпочках прошла по коридору. Я никак не отреагировал на это. В ту минуту я был бы, пожалуй, рад, если бы она собрала свои вещи и сбежала.
На следующее утро я встал часов в десять, оделся, подошел к ее комнате и приоткрыл дверь.
Рут спала. Судя по разглаженным чертам ее лица, она все же сумела где-то раздобыть наркотик. Ее серебристые волосы рассыпались по подушке, она даже казалась хорошенькой. Видимо, ей удалось найти какого-то лоха, который снабдил ее деньгами.
Я тихонько притворил дверь и направился в бар Расти. Увидев меня в такую рань, он удивился.
— Я хочу серьезно с тобой поговорить, — сказал я. — Это важно для меня.
— Говори, кто тебе мешает.
— Эта девушка очень талантлива. У нее изумительный голос. Это целое состояние. У нас с ней договор. Возможно, я имею шанс выбиться в люди благодаря ей. Честное слово, эта девушка может зарабатывать большие деньги.
Бармен озадаченно смотрел на меня.
— Ну и что ей мешает сделать это? Если она может зарабатывать большие деньги, то почему не делает этого?
— Она наркоманка, Расти.
На лице Расти появилась гримаса отвращения.
— Так вот в чем дело!
— Нужно ее вылечить. Что делать?
— Что делать, говоришь? Нет проблем! — Он ткнул мне в грудь пальцем, похожим на банан. — Отделайся от нее как можно быстрее. Наркоманы — конченые люди! Эта болезнь практически неизлечима. Уж можешь мне в этом верить, Джек. Шарлатаны уверяют, что излечивают от наркомании. Но на какой срок? От силы на месяц-другой, максимум на три. А потом они снова садятся на иглу, и все начинается сначала. Послушай, сынок, ты мне нравишься, и я хочу помочь тебе. Ты неглупый парень и почти получил хорошее образование. Не связывайся с этой дрянью! Это потерянный для общества человек. Она может петь — что с того? Брось ее. Кроме неприятностей от нее ты ничего не дождешься.
