— Вы видели фотографию в конце ряда, у окна? — спросил Фалькон.
— Ту, что с Леоном и Бельидо? — откликнулся Кальдерон.
— Да. А если вы посмотрите повнимательней, то найдете неподалеку и председателя Совета магистратуры Севильи. Самого Спинолу Соколиное Око.
— Сдается мне, что в этом деле не избежать нажима, — заметил Рамирес.
Кальдерон перебросил мобильник из одной руки в другую, сунул его в карман и удалился.
Четверг, 12 апреля 2001 года,
Здифисьо-дель-Пресиденте, квартал Ремедиос,
Севилья
Фалькон велел Рамиресу расспросить грузчиков из транспортной компании и прежде всего выяснить, в какое время они занимались вывозом мебели и оставался ли их подъемник хоть на пару минут без присмотра.
— Вы думаете, он поднялся сюда на подъемнике? — спросил Рамирес, не способный повиноваться без разговоров.
— Каждый посетитель этого здания фиксируется при входе и выходе, — объяснил Фалькон. — Поскольку, по свидетельству горничной, сегодня утром дверь была заперта на два оборота, существует вероятность, что, чтобы проникнуть внутрь, убийца воспользовался подъемником. Если нет, тогда нам придется тщательно изучить все пленки скрытой системы видеонаблюдения.
— Какие же нужны нервы, старший инспектор, — сказал Рамирес, — чтобы просидеть здесь взаперти больше двенадцати часов.
— А потом потихоньку выскользнуть наружу, когда горничная отперла дверь и обнаружила труп.
Рамирес закусил нижнюю губу, сильно сомневаясь, что может найтись человек с подобной выдержкой. Он вышел из комнаты с таким видом, будто неразрешенные вопросы неудержимо тянули его вернуться назад.
Фалькон сел за письменный стол Рауля Хименеса. Все ящики были заперты. Ключ, взятый им наобум из отделения письменного прибора, подошел к ящикам обеих боковых тумб, второй — к среднему. Тумбы почти не были заполнены: только в двух верхних ящиках обнаружились бумаги. Фалькон быстро пролистал пачку счетов, совсем свежих. Один привлек его внимание, но не потому, что был выписан за вакцинацию собаки, которой в квартире и не пахло, а потому, что он узнал почерк своей сестры, работавшей ветеринаром. Это его взволновало, непонятно почему. Опять случайное совпадение, на котором не стоит зацикливаться.
В среднем ящике оказались пустые пакетики от «Виагры» и четыре видеокассеты. Судя по названиям, порнуха. В их числе была «Cara o Culo II», вторая серия видеофильма, коробка от которого лежала на телевизоре. Тут Фалькон сообразил, что они еще не нашли порно, вдохновлявшее Рауля в его забавах с проституткой. Фалькон задвинул ящик и принялся внимательно изучать фотографии, висевшие за его спиной. Ему подумалось, что Рауль Хименес вполне мог знать его отца. Как-никак отец был прославленным художником, видной фигурой в севильском обществе, а Хименес, похоже, «коллекционировал» знаменитостей. Но приближаясь к концу осмотра, Фалькон понял, что в этой «коллекции» собраны знаменитости совсем другого рода. Там были: ведущий популярной программы «El Precio Justo» Карлос Лосано; герой корриды Хуан Антонио Руис по прозвищу Спартак; ведущая программы «Euromillon» Паула Васкес. Сплошь телеэкранные лица. Ни одного писателя, художника, поэта или театрального режиссера. Ни одного безвестного интеллектуала. Это была витрина Испании, тусовка журнала «Hola!». Дополняло ее сословие буржуа: полицейские чины, адвокаты и функционеры, облегчавшие жизнь Рауля Хименеса. Гламур и коррупция.
— Вы нашли того, кого искали? — раздался за его спиной голос сеньоры Хименес.
Она стояла, облокотившись на кресло с высокой спинкой, уже не в пальто, а в черном кардигане. Красноту ее век не мог скрыть даже подправленный макияж.
— Жалею, что вы это увидели, — сказал он, кивнув на телевизор.
— Меня предупреждали, — ответила она, вынимая из кармана пачку «Мальборо Лайтс» и беря со стола зажигалку «Бик», чтобы прикурить. Потом бросила пачку на стол: мол, угощайтесь. Фалькон покачал головой. Он привык к этим ритуальным пристрелкам. И не возражал. Ему тоже не мешало приглядеться повнимательнее.
Фалькон видел перед собой даму примерно своих лет, роскошно «упакованную», пожалуй, даже сверх меры. Множество колец унизывало ее пальцы с чересчур длинными и чересчур розовыми ногтями. Серьги тяжелыми гроздьями свисали с мочек ушей, мерцая из-под шлема белокурых волос. Макияж был наложен слишком густо, разве что ей хотелось замаскировать красные пятна. Единственной простой вещью на ней был кардиган. Черное платье идеально подходило бы к случаю, если бы не кружевная кайма, которая, вместо того чтобы навевать печаль, наводила на мысли о сексе. У нее были прямые плечи и высокий бюст и при округлости форм — ни грамма лишнего жира. В ней угадывалась регулярная посетительница фитнес-клуба — по тому, как шейные мышцы очерчивали гортань, по рельефу икр под черными чулками. Женщина со статью, как сказали бы англичане.
Она же видела перед собой подтянутого мужчину в отлично сидящем костюме, с полностью сохранившейся шевелюрой, преждевременно поседевшего, но не помышляющего о возврате ее первоначального черного цвета. Аккуратные двойные бантики на шнурках его ботинок привели ее к выводу, что он из породы людей, «застегнутых на все пуговицы». Носовой платок в его нагрудном кармане, предположила она, всегда был на месте, но никогда не использовался. Ей представилось, что у него полно галстуков и что он носит их постоянно, даже в выходные, а может, в них и спит. Она определила его как человека сдержанного, закрытого и педантичного. Это, конечно, могла быть профессиональная личина, хотя ей так не казалось. Она не нашла в нем черт севильца, во всяком случае коренного.
— Вы сказали, донья Консуэло, что у вас с мужем почти не было друг от друга секретов.
— Давайте присядем, — предложила она, указывая ему пальцами с зажатой в них сигаретой на кресло за письменным столом мужа. Сама же она, ловко крутанув одно из гостевых кресел, быстро села, привалилась к одному подлокотнику и закинула ногу на ногу так, что кружевная кайма вздернулась до коленки.
— Вы женаты, старший инспектор? — спросила она.
— Здесь идет следствие по делу об убийстве вашего мужа, — отрезал он.
— Поверьте, это имеет отношение к делу.
— Я был женат, — сказал он.
Она курила и упражняла свободную руку, нажимая большим пальцем на костяшки четырех остальных.
— У вас не было нужды посвящать меня в такие подробности, — заметила она. — Вы могли просто ответить «да».
— Сейчас не время играть в подобные игры, — сказал он. — Каждый уходящий час точно на час отдаляет нас от момента смерти вашего мужа. Это самые важные для следствия часы. Гораздо важнее, чем те, что наступят дня через три-четыре.
— Вы с женой в разводе? — спросила она.
— Донья Консуэло…
— Я сейчас кончу, — сказала она, махая рукой, чтобы отогнать табачный дым.
— Да, мы в разводе.
— И давно?
— Полтора года.
— Как вы с ней встретились?
— Она прокурор. Я познакомился с ней во Дворце правосудия.
— Ага, союз правдоискателей, — сказала она, и Фалькону послышалась в ее голосе ирония.
— Мы топчемся на месте, донья Консуэло.
— Я так не считаю.
— Вы удовлетворяете свое любопытство…
— Это больше чем любопытство.
— Вы нарушаете процедуру. Здесь я должен задавать вопросы вам.
— Чтобы выяснить, не я ли убила собственного мужа, — сказала она. — Или заказала убить.
Молчание.
— Ведь вы собираетесь просветить нас насквозь, старший инспектор. Вы будете копаться в делах моего мужа, залезете в его частную жизнь, разоблачите его мелкие грешки — его пристрастие к порнухе, к дешевым шлюхам, дешевым… дешевым сигаретам.
Она потянулась к столу, взяла пачку «Сельтас» и с силой пихнула в сторону Фалькона, так что та соскользнула ему на колени.
— И меня вы не оставите в покое. Я буду у вас главной подозреваемой. Вы же видели этот компромат. — Она указала на стоявший за ее спиной телевизор.
— Дом номер семнадцать по улице Рио-де-ла-Плата?
— Вот именно. Там живет мой любовник, старший инспектор. Ведь вы, конечно, будете беседовать и с ним.
— Как его имя? — спросил он, доставая ручку и блокнот и наконец переходя к делу.
— Он третий сын маркиза де Пальмеры. Его зовут Басилио Томас Лусена.
Она произнесла это с гордостью, или ему померещилось? Он записал имя в блокнот.
— Сколько ему лет?
— Тридцать шесть, старший инспектор, — ответила она. — Вы начали, не дав мне закончить.
— Это и есть сдвиг с мертвой точки.
— Она встречалась с кем-то еще?
— Кто?
— Прокурор.
— Полагаю, это не…
