За последние три месяца Хромой превратился для Владимира Кирилловича в настоящую головную боль. Точнее, головную боль Кондрашову причинял не столько старый бандит, сколько опрометчиво взятые у него деньги. Сумма была велика, а услуга, которая была оплачена этими деньгами, оказалась депутату Кондрашову не по плечу. Собственно, он знал об этом заранее, еще до того, как взял у Хромого деньги, но вид под завязку набитого тугими пачками долларов пластикового кейса вызвал у него временное помутнение рассудка. Кондратов положился на авось в расчете на то, что кривая вывезет. Хромой мог погибнуть от рук конкурентов или просто загнуться от нажитого в лагерном бараке туберкулеза, да и услуга, о которой он просил, не казалась в тот момент такой уж невыполнимой. Сделать то, что просил Хромой, было, несомненно, очень трудно, но предложенная старым мерзавцем сумма с лихвой покрывала все издержки. Кондратов принял деньги и, не медля ни дня, вложил их в свой бизнес. Такое финансовое вливание пошло бизнесу на пользу, но очень скоро Владимир Кириллович убедился, что просьба Хромого невыполнима. Во всяком случае, у Кондрашова не было никаких шансов. Такие дела решались двумя уровнями выше, и после некоторых колебаний он сообщил об этом Хромому.
Хромой потребовал либо довести дело до конца, либо вернуть деньги. Кондрашов понял, что с деньгами придется расстаться. Это было очень тяжело, но беда, как известно, одна не приходит: пока Владимир Кириллович пытался примириться с такой огромной потерей, его бизнес завалился с громким треском благодаря одному из ближайших помощников. Этот проныра ухитрился продать своего босса с потрохами и смыться за океан, прихватив с собой всю наличность и кое-какие документы, которые, по его мнению, могли обеспечить ему личную безопасность. Кондрашову стоило огромных усилий замять скандал в самом зародыше, и на какое-то время он даже забыл о Хромом, а когда вспомнил, то сразу понял, что дела обстоят не просто плохо, а отвратительно. Разумеется, кое-какие деньги у него остались, но по сравнению с суммой, которую нужно было вернуть Хромому, это были слезы. Он попытался добиться отсрочки, хотя понимал, что это не тот случай, когда слова и просьбы могут хоть что-нибудь решить. Во время их последней встречи Хромой сухо сообщил ему, что включает счетчик. С этой минуты долг Владимира Кирилловича начал увеличиваться с немыслимой скоростью, и, хотя внешне жизнь Кондрашова ничуть не изменилась, он понимал, что очутился в аду.
Владимир Кириллович видел всего два выхода из создавшегося положения: найти деньги или убрать Хромого. И то и другое было достаточно сложно и опасно, но Кондрашов почел за лучшее пойти сразу двумя путями. Он предпринял несколько рискованных финансовых операций и одновременно стал подыскивать человека, который мог бы справиться с такой ответственной задачей, как физическое устранение окруженного многочисленной охраной криминального авторитета. К сожалению, Хромой, судя по всему, рассуждал точно так же, как и Кондрашов, и сегодняшняя стрельба на шоссе была тому наилучшим подтверждением.
Кондрашов раздраженно швырнул на сиденье простреленную фляжку. Из пулевого отверстия вылилось немного виски и пахучей лужицей растеклось по кожаной обивке. Владевшее Владимиром Кирилловичем раздражение от этого только усилилось. Он нерешительно повертел в руках трубку мобильника, колеблясь, позвонить Хромому или нет, но так и не набрал номер. Он не знал, что сказать этому бандиту. Время разговоров закончилось, теперь речь шла о выживании.
До своей дачи он добрался без приключений. Как только машина въехала в обнесенный высоким забором просторный двор, Владимир Кириллович увидел стоявший на подъездной дорожке запыленный "лендровер" и понял, что гость уже прибыл. Это означало, что сам он опоздал на встречу, и, бросив быстрый взгляд на часы, Кондратов убедился в этом. Впрочем, причина задержки была уважительной и могла послужить дополнительным козырем в разговоре.
Гость сидел в плетеном кресле на веранде. Вокруг него суетился садовник Кондрашова, который умел не только подрезать деревья и подносить напитки, но и довольно метко стрелять. Помимо этого, он отлично владел приемами рукопашного боя и артистично управлялся с ножом. Увидев хозяина, он поспешно поставил поднос на перила веранды и заторопился навстречу.
Кондрашов отпустил его небрежным взмахом руки и поздоровался с гостем. Тот слегка привстал, чтобы пожать хозяину руку, и тут же снова опустился в кресло. О хороших манерах этот тип имел самое поверхностное представление, поскольку в приличное общество таких, как он, обычно не пускают. У него были каменные плечи и совершенно бычий загривок. Просторная цветастая рубашка с широкими рукавами до локтя придавала ему вид этакого жизнерадостного толстяка, но Кондрашов знал, что под ней скрывается вовсе не жир, а чудовищная мускулатура, накачанная в тренажерных залах. У гостя был покатый загорелый лоб, синеватая от проступившей щетины нижняя челюсть тяжело и мощно выдавалась вперед, как таран античной галеры. Маленькие черные глаза поблескивали из глубоких глазных впадин, а вдавленная и расплющенная переносица наводила на мысль не о боксе, а о мощном ударе железным ломом. Он больше всего напоминал обыкновенную гориллу из тех, которых ставят у дверей кабинета для устрашения посетителей. Кроме этого достоинства он был умен и хитер, как крыса.
- А ты не торопишься, Кириллыч, - поприветствовал он, нюхая рюмку с коньяком. - Кричал, что срочно, а сам опаздываешь.
- В засаду я попал, - проворчал Кондрашов, наливая себе коньяка. Одного моего человека замочили наглухо, еще одного ранили... Так что пришлось задержаться.
- Ого, - сказал гость. - Интересно живешь, Кириллыч. Теперь ясно, зачем ты меня позвал. Крыша требуется?
- Не то чтобы крыша, - осторожно проговорил Кондрашов. - Ты, Валера, человек деловой, конкретный, поэтому долго ходить вокруг да около не стану. Нужно убрать одного фраера. Совсем он меня достал, понимаешь.
- Не вопрос, - лениво ковыряясь согнутым пальцем в сигаретной пачке и не глядя на Кондрашова, откликнулся плечистый Валера. - За ваши деньги любой ваш каприз. И как зовут этого нехорошего человека?
Кондрашов набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его через плотно сжатые зубы. Он ждал этого вопроса и до сих пор не придумал, как ответить на него так, чтобы собеседник не рассмеялся ему в лицо. Впрочем, хитрить было бесполезно.
- Хромой, - выдавил он из себя.
Валера слегка приподнял густую бровь и сосредоточился на раскуривании сигареты.
- Я не понял, - сказал он наконец, - Хромой - это примета или погоняло?
- Не валяй дурака, Валера, - сказал Кондрашов. - Хромой - это Хромой. Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду. Он на меня наехал, да так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.
- Тогда я тебе не завидую, - спокойно произнес Валера, наблюдая за тем, как тают в воздухе дымные кольца.
Кондратов некоторое время молчал, ожидая продолжения, но пауза затянулась, и ей не было конца. Владимир Кириллович откашлялся.
- Это все, что ты можешь мне сказать? - спросил он.
- В общем, да, - ответил Валера. - Слушай, Кириллыч. Я твой должник, и я об этом помню. Ты меня тогда крепко выручил, но... Понимаешь, с Хромым заедаться мне не в жилу. Думаешь, мне он не мешает? Еще как мешает, поверь. Но убрать его - это.., как бы тебе сказать...
- Кишка тонка?
- И это тоже. Но главное, Кириллыч, что это мне, как говорится, не в уровень. Это то же самое, что тебе записаться на прием к президенту, завалиться к нему в кабинет и сказать: слышь мол, ты, хрен с бугра, вали отсюда, пока цел. Посидел, потешился, а теперь, мол, моя очередь. Как думаешь, что он тебе ответит?
- В психушку засадит, наверное, - сказал Кондрашов. - Но это лучше, чем в земельку. Может, так и сделать?
- Да, - вздохнул Валера, - положение... Если хочешь, я могу попробовать замолвить за тебя словечко...
- Словечками тут ничего не поправишь. Он включил счетчик.
- Плохо, - сказал Валера. - Раз ты ему должен, то и говорить не о чем. Слушай, отдай ты ему деньги, и дело с концом. Ей-богу, дешевле обойдется. Сколько ты ему висишь?
Кондрашов криво усмехнулся и назвал сумму. Валера присвистнул.
- Е-мое! - протянул он. - Дрянь дело, Кириллыч. Ты меня извини, но я, наверное, ничем не смогу тебе помочь. Как же тебя угораздило? Ладно, считай, что я об этом не спрашивал. Бабки - дело такое... Понимаешь, если бы это был не Хромой... Уж очень авторитетного врага ты себе нажил. Мои пацаны против него не попрут. Да и никто не попрет, коли уж на то пошло. Это самоубийство, Кириллыч, причем медленное и.., как это?., изощренное, вот. Я тебе даже для охраны никого не могу дать. Если Хромой узнает - мне каюк. Да, кстати, не дай тебе бог проболтаться перед своими мордоворотами, кто за тобой охотится. Разбегутся - хрен соберешь. Своя рубашка ближе к телу.
