Но не было ничего похожего на удушение и странную демонстрацию тела Тани Барнард за все десять лет отсутствия Дэвида.
Когда это произошло, Крейг Беккет пытался не падать духом. Конечно, он знал, что его внук невиновен, потому что они были вместе, когда это произошло. В пятницу музей закрылся поздно, так как в городе был фестиваль, и Крейг согласился с партнерами по бизнесу, что заведение должно быть открыто до полуночи. Дэвид пришел туда с первой группой экскурсантов около девяти следующего утра.
Так тело Тани было обнаружено.
Дэвид понимал, что для многих он выглядел виновным. Хотя у него было алиби.
Он находился в музее накануне вечером, заполняя бумаги для Дэнни Зиглера. Но музей был маленький и открывался, только когда подходили посетители. Люди считали, что он мог ускользнуть между экскурсиями. Другие же полагали, что коронер был не прав. Дэвид мог покинуть музей и быстро убить Таню перед возвращением домой.
Сколько времени потребовалось бы высокому сильному мужчине, чтобы задушить маленькую доверчивую женщину?
К счастью, коронера нельзя было называть неправым. Его рассуждения базировались на времени смерти Тани.
И достаточно много туристов могли поклясться, что Дэвид не мог уйти далеко между экскурсиями.
А после? Дэвид и его дед играли в шахматы почти до четырех утра. Потом они заснули, сидя перед телевизором в кабинете; его бабушка укрыла их одеялами. К семи утра семья собралась завтракать. Дэвид знал, что многие считают, будто дед и бабушка просто покрывают его, но ему придавало силу то, что он действительно был с ними и они знали о его невиновности.
Крейг попытался содержать музей и далее. Но когда все приходящие стали спрашивать о Тане и почти ничего об истории острова, он, наконец, сдался. Крейг заботился о музее, но закрыл его двери для публики, хотя мечтал, что придет время открыть их снова.
Сейчас его дед был мертв. Они так и не открыли музей. Завтра он должен был поговорить с Лиамом о продаже экспонатов. Дэвид знал, что многие изготовлены мастерски и представляют ценность. Потом следует отреставрировать дом, который тоже будет стоить немало.
Так какого дьявола он делает здесь сейчас?
Но Дэвид должен был прийти сюда. Он смотрел на экспонат, желая побольше вспомнить о живой Тане, но чувствовал, что зрелище ее тела на кровати Элены навсегда запечатлелось в его памяти, и это мешало ему.
А теперь эта девушка стоит уставясь на него — ее крик отозвался эхом в его мыслях.
— Кто вы, черт возьми, и что вы здесь делаете? — осведомился он.
Девушка покраснела. Она была исключительно привлекательной, лет двадцати пяти, с темно-рыжими волосами, свободно падающими на спину, и карими, почти золотистыми глазами. Черты ее лица были правильными и точеными, а фигура, облаченная в джинсы и майку с рекламой местного бара — безупречной. В ней ощущалось нечто знакомое, но он не был уверен, что или почему.
Девушка смотрела на него, очевидно приходя в себя. Ее щеки покраснели — она казалась сердитой.
— А вы кто и что вам здесь понадобилось? — отозвалась она.
— Что такое? — фыркнул Дэвид.
— Вы меня слышали — я спросила, кто вы и что вам здесь нужно.
Дэвид недоверчиво уставился на нее.
— Вы пьяны? — спросил он.
— Нет! А вы?
Дэвид приблизился к ней, обойдя вокруг экспоната. Она шагнула назад, словно готовясь выбежать из комнаты.
Он почувствовал искушение подойти ближе и крикнуть «Бу!», но не сделал этого.
— Я здесь, потому что этот музей принадлежит мне, — объяснил он. — А вы нарушаете границы частного владения. У вас есть две секунды, чтобы убраться отсюда, потом я вызову полицию.
— Вы ошибаетесь, — возразила девушка. — Музей принадлежит мне.
— Я уже устал от ваших шуток, — сердито сказал Дэвид. — Музей принадлежит семье Беккет и еще не продан.
— Беккет! — ахнула она.
— Да. Вы можете увидеть фамилию на навесе снаружи. Б-Е-К-К-Е-Т. Этот музей десятилетиями был собственностью моей семьи. Я Дэвид Беккет. Сейчас четыре утра, и меня интересует, что вы здесь делаете в такое время. Я могу бывать тут когда угодно. А теперь, пожалуйста, уходите. — Он говорил спокойно, почти вежливо.
Казалось, услышав его имя, девушка внезапно изменила свое отношение. Она выглядела ошарашенной.
Прошло десять лет с тех пор, как Дэвид уехал, твердо решив не позволять прошлому следовать за ним, когда кто-то отнял жизнь у его невесты, пусть и бывшей.
— Простите — мне следовало знать, — сказала девушка. — Вообще-то мы встречались. Это было много лет назад, но вы очень похожи на Лиама. Я Кейти…
— Мне все равно, кто вы, — ответил Дэвид, удивляясь собственной грубости. — Просто уходите. Это частное владение.
— Вы не понимаете. Я считала, что музей принадлежит мне. Осталось только подписать несколько бумаг завтра — в субботу. В конце концов, Лиам душеприказчик Крейга — о’кей, вы оба, если я правильно понимаю, — и вы разрешили ему действовать в ваше отсутствие. Лиам был готов продать музей.
Дэвид нахмурился.
Продать? Никогда. Только не музей. Это место нужно разобрать на кусочки. Он не был суеверным и не верил в проклятия, но не мог не чувствовать, что в роботах было что-то злое. Лица слишком походили на лица живых людей — на расстоянии они и выглядели как живые.
Они словно призывали идиотов, пьяниц и психопатов вести себя безумно. Совершать убийства и оставлять за собой трупы, куда более уязвимые для времени, чем музейные копии, которые могли просуществовать много десятилетий.
Дэвид покачал головой. Его враждебность уменьшилась. Он все еще не мог вспомнить, кто эта девушка, но, по крайней мере, она не была подвыпившей туристкой. Вероятно, северянка. Из тех, кто приезжал на Ки-Уэст, уверенный, что это не только солнечный Эдем, но место, где можно недурно заработать на привычках отпускников. Правда, она сказала, что они встречались.
— Что бы вы ни думали и ни считали, музей никогда не будет продан. Если вас интересует только дом, он может быть выставлен на продажу через год, — сказал Дэвид.
Теперь ее взгляд стал враждебным.
— Значит, вы Дэвид Беккет, внезапно вернувшийся домой и проявивший интерес к семье — и семейной собственности. Как интересно! Возможно, вам следует поговорить с адвокатами. По-моему, продажа уже осуществлена.
— Слушайте, мисс…
— Кэтрин О’Хара, и не будьте со мной высокомерны, так как моя семья обосновалась здесь так же давно, как ваша, — если не раньше. Надеюсь, вы не правы, и продажа может осуществиться. Мне нравится созданное вашей семьей. Это красивое место, и ваши дед и прадед проделали сказочную работу, показав историю — простую, правдивую и причудливую. Я не понимаю…
Кейти нервно оборвала фразу.
Неужели она считает не имеющим значения, что газеты и полиция говорили, будто он может быть убийцей, оставившим труп в музее?
Она сказала, что ее семья обитает здесь давным-давно, и он знал нескольких О’Хара среди жителей острова, но…
— Кейти О’Хара? — резко переспросил Дэвид.
— Да, я только что представилась сама.
— Маленькая сестра Шона?
— Да, сестра Шона. — Она опустила слово «маленькая».
— Шон не участвует в этом, верно?
— Мой брат сейчас работает в Южно-Китайском море, снимая документальный фильм, и к этому он не имеет отношения. Но я не понимаю, что…
— Ничего. Ничего ни к чему не имеет отношения. Это место больше никогда не будет музеем, и я чертовски уверен, что, посмотрев на меня, вы вспомните, почему я так считаю.
Кейти вздохнула, словно вынуждая себя говорить терпеливо:
— Случилось нечто ужасное. Но вы были оправданы. Ваш дед закрыл музей, но он всегда хотел открыть его снова. Мы никогда не избавим мир от психов. Я намерена установить систему безопасности, замки и обеспечить, чтобы ничего подобного больше не случилось.
Дэвид прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди и недоверчиво глядя на нее:
— И шайка придурковатых студентов не попытается подложить сюда манекен блондинки и представить дело так, будто вы изготовили сцену с телом Тани? Неужели вы никогда не видели фильмы ужасов, где те же самые глупые люди совершают те же самые глупые поступки, чтобы напугать зрителя? Что, если псих, который сделал это, все еще околачивается на Кис? Представляете, какое это для него искушение?
— Я этого не допущу. Не все люди психи, а это чудесный музей. Я работала долго и упорно…
— Сколько вам сейчас лет? Должно быть, двадцать два или двадцать три?
— Двадцать четыре, хотя это едва ли имеет значение. У меня уже есть свой бизнес…
— Кейти О’Хара? — Он внезапно засмеялся. — «Кейти-оке»! Это ваш бизнес?
Ее лицо превратилось в ледяную маску.
— К вашему сведению, мистер Беккет, караоке — большой бизнес в наши дни.
