— Человек — стадное животное, и его неумолимо тянет к себе подобным, — прокомментировал Холмс открывшуюся перед нами картину. Он не отрывал глаз от кэба, едущего в сотне ярдов перед нами.
Затем произошло нечто странное: вместо того чтобы свернуть на Оксфордскую площадь и далее на Риджент-стрит, следом за кэбом Сапта, экипаж соглядатая продолжил двигаться прямо.
— Превосходно! — воскликнул Холмс. — Уотсон, дальше мы разделимся. Отправляйтесь за полковником Саптом и подождите меня в фойе отеля, я же прослежу, куда направится наш приятель. То, что он не последовал за Саптом, означает, что он либо не боится его потерять и собирается встретить его снова завтра утром, либо его обязанности на этом заканчиваются и передаются другому шпиону. Как бы то ни было, я поеду за ним, он может привести меня прямо к Рассендилу.
Проехав Оксфордскую площадь, наш кэб чуть притормозил, и я без труда спрыгнул на мостовую.
— Будьте осторожны, Холмс! — крикнул я, а он взмахнул мне рукой в ответ.
Пару мгновений я смотрел ему вслед, пока его кэб не растаял в ночи, затем повернулся и пошёл за полковником.
Глава пятая
ОТЕЛЬ «ЧАРИНГ-КРОСС»
Я пересёк Оксфорд-стрит и поспешил по Риджент-стрит. Мне понадобилась лишь пара мгновений, чтобы нанять свободный кэб, в котором я последовал за полковником Саптом в отель.
Я сидел в темноте экипажа, наслаждаясь восторгом погони и размышляя о деталях услышанной удивительной истории. Я лишь усмехнулся, вспомнив, как в начале вечера не слишком удачно пытался отвлечь Холмса от тягостных размышлений, а пару часов спустя каждый из нас следовал по ночному Лондону по своей линии расследования таинственного дела.
Когда мой кэб подъехал к площади Пиккадилли, экипаж Сапта появился прямо передо мной, и так мы проехали около десяти минут, пока не достигли цели. Отель «Чаринг-Кросс» располагался в большом представительном здании в стиле французского ренессанса, выходящем фасадом на Стрэнд. Он входил в ансамбль величественного вокзала, откуда начинается путь на континент. Мой кэб подкатил к отелю как раз в тот момент, когда Сапт расплачивался со своим кучером и направлялся к дверям отеля. Спустя считанные секунды я последовал за ним.
Время шло к полуночи, но в холле было многолюдно и шумно. Люди были везде: кто-то стоял у стойки администратора, заселяясь в гостиницу, а кто-то уже шёл на улицу, навстречу сомнительным удовольствиям, которые Лондон мог предложить в такой поздний час. Некоторые гости отдыхали в удобных креслах, просматривая вечерние газеты, потягивая последний стаканчик спиртного на ночь или наслаждаясь трубкой или сигарой.
Вскоре среди этой суеты и гама я заметил Сапта. Полковник взял у стойки вечернюю газету и расположился в кресле возле лифта, откуда было прекрасно видно всё. Я сразу понял, что содержимое газеты мало его интересовало: он пользовался ею только для того, чтобы из-за страниц украдкой осматривать холл. Наконец он заметил меня, и мы обменялись взглядами. По тому, как глаза Сапта тщетно обшаривали холл в поисках Холмса и возвращались ко мне, было понятно, что полковник удивился отсутствию моего друга. Я попытался убедить его в том, что всё в порядке, сохраняя самый невозмутимый вид. Казалось, Сайт меня понял, и через некоторое время, когда нескончаемый людской поток стал редеть, он отложил газету, несколько раз показательно зевнул, говоря тем самым, что собирается в свой номер спать, взял у портье ключ и направился к лифту. Войдя в него, он мне кивнул и позволил дверям закрыться.
Мне же не оставалось ничего другого, как дожидаться прихода Холмса. Невозможно было предугадать, как далеко завела его слежка за шпионом и в какие события ему пришлось вмешаться, поэтому моё ожидание могло затянуться. Я находил гадание непродуктивным занятием и просто старался гнать от себя тревожные мысли.
Мой друг появился уже в начале третьего. К тому времени холл почти опустел, и компанию мне составляли задремавшие в креслах гости да ночные служащие. Я перебрался в кресло поудобнее и перечитывал газету уже в сотый раз, когда в гостиницу вошёл Холмс. На раскрасневшемся лице моего друга глаза блестели настоящим восторгом, из чего я сделал вывод, что его вылазка увенчалась успехом.
— Я полагаю, всё в порядке? — тихо спросил он, пододвинув ко мне свободное кресло.
— У меня никаких сложностей не возникло, — ответил я, кивнув. — А как у вас дела? Куда привёл вас Клетчатая Кепка? Приблизились ли мы к разрешению этой тайны? Вы знаете, где сейчас Рассендил?
Он ответил мне коротко, сопроводив слова пренебрежительным жестом.
— Детали обсудим позже, — сказал он и обернулся, чтобы осмотреть холл.
Холмс обладал возмутительной особенностью удерживать всю информацию при себе, чтобы делиться ею тогда, когда сочтёт нужным, чаще всего тогда, когда это производило наиболее драматичный эффект. Эта особенность мне категорически не нравилась, и я зачастую был вынужден действовать, не понимая смысла происходящего. Однако опыт общения с Холмсом приучил меня к тому, что спорить с ним было бесполезно, и если он хотел закрыться за створками, подобно ракушке, лучше было ему это позволить.
— Сапт поднялся к себе в номер? — спросил он, снова повернувшись ко мне.
Я кивнул.
— Никаких признаков слежки? — нахмурился он.
— А вы её ожидали?
— Не знаю, — рассеянно ответил он. Через мгновение он заговорил снова: — Что же, Уотсон, боюсь, нам придётся потревожить сон полковника. У меня есть к нему вопрос исключительной важности, и он касается мальчика.
— Какого мальчика?
Холмс не ответил.
Ещё на Бейкер-стрит Сапт сказал нам, что поселился в маленьком номере на третьем этаже, и именно туда мы и отправились. Воспользовавшись лифтом, довольно быстро оказались в тускло освещённом коридоре возле дверей номера Сайта. Холмс негромко постучал в дверь, прошло несколько мгновений, но нам никто не ответил.
— Полковник сейчас в объятиях Морфея, — предположил я.
Но Холмс постучал ещё раз, только сильнее.
— Если этот стук его не разбудит, то он, должно быть, спит крепче обычного, — отозвался он.
— Что будем делать?
— Входить, а что нам ещё остаётся? — произнеся эти слова, мой друг достал из жилетного кармана длинную проволоку и вставил её в замочную скважину.
Раньше Холмс не раз шутил, что не стань он сыщиком, из него вышел бы первоклассный преступник. У него имелись основания для подобных утверждений, потому что спустя считанные мгновения послышался отчётливый щелчок, и, взявшись за ручку, Холмс открыл дверь.
Мы вошли в тёмную комнату. Сквозь дальнее окно пробивался слабый лунный свет, но его хватало только на то, чтобы в комнате угадывались очертания обстановки.
Я заметил на стене выключатель и уже потянулся, чтобы включить свет, но Холмс меня остановил. Он извлёк карманный фонарик из складок своего пальто и зажёг его. Постепенно луч света позволил нам рассмотреть небольшую, но элегантную гостиную. Затем луч замер на двери в дальнем углу комнаты.
— Спальня! — прошептал я. — Так вот почему полковник не слышал стука.
Холмс молча и быстро двинулся к двери. Как только мы вошли, сразу почувствовали явственный запах сигарного дыма. Шторы в комнате были опущены, и кромешную темноту нарушал только желтоватый луч фонаря Холмса. Наконец мы обнаружили кровать, на которой виднелась фигура Сапта.
Но с каким выражением лица он лежал! Его глаза были широко раскрыты, в немигающем взгляде читался испуг, а рот замер в беззвучном крике.
Холмс бросился к кровати, едва коснулся лба полковника и лишь потом отдёрнул одеяло, чтобы показать мне, что Сапт лежал полностью одетым, в том самом виде, в котором появился незадолго до этого на Бейкер-стрит. Единственное отличие с его прежним обликом как магнит притягивало мой взгляд и даже вырвало подавленный стон из моей груди: прямо под сердцем полковника красовалась узорная рукоять кинжала, вокруг которой расплывалось алое пятно крови.
— Он убит, — хриплым от ужаса голосом произнёс я.
Холмс кивнул, и с тяжёлым вздохом осветил всё тело Сапта. Лишь тогда я заметил, что в раскрытой ладони полковника что-то есть. Это был цветок.
— Синяя дубница, — тихо сказал Холмс.
Мы стояли молча, с сокрушёнными сердцами, понимая, что нашему расследованию нанесён коварный удар.
— Они слишком быстры и умны, что позволило им опередить нас, — пробормотал Холмс. Его лицо всё больше мрачнело, пока он разглядывал запятнанное кровью тело покойного полковника. — Я должен был поместить его под постоянное наблюдение.
Я понимал, что сейчас мой друг винит в произошедшем и направляет свой гнев не только на преступников, но и на самого себя.
— Вы никоим образом не могли предугадать ход событий, — заверил я его.
