Ознакомительная версия.
Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что она задушена. Красивое лицо с тонкими чертами было искажено уродливой гримасой, и казалось, что она злобно смеется над моими надеждами, что все еще обойдется и я не окажусь свидетельницей убийства.
Свидетельницей! Если меня здесь сейчас кто-нибудь застанет, я окажусь уже не свидетельницей, а главной подозреваемой!
И мне придется доказывать, что я не совершала этого убийства. Ну уж нет, спасибо! Надо поскорее отсюда убираться!
Я нашарила в кармане ключи с камасутровым брелоком и, осторожно шагая мимо кровати, направилась к выходу. В коридорах квартиры было уже совсем темно, сюда не доходил свет от фонарей, пробивавшийся в окна, и квартира от этого приобрела зловещий и даже какой-то угрожающий вид. Мне, честно сказать, было страшновато.
Звук открывающейся двери застал меня напротив кухни, и я, ни секунды не размышляя, проскользнула в нее, не желая встречаться с тем, кто сейчас входил в квартиру, кто бы он ни был!
Я стояла, прижавшись к стене кухни, и настороженно прислушивалась к шагам в темном коридоре. Ничего хорошего от того, что меня обнаружат, я не ждала. Если это милиция, мне оправдаться не удастся, это я понимала. Если это вернулся убийца – тем более! Он мог вернуться только в одном случае – если вспомнил, что я все видела, сидя наверху, и даже, возможно, сфотографировала, как он душил свою жену, и теперь он расправится со мной, чтобы уничтожить свидетеля своего преступления.
Я машинально пошарила по столу рукой и схватила попавшуюся под руку вилку.
«Нет! – подумала я. – Со мной так легко ему расправиться не удастся!»
Человек, вошедший в квартиру, был один, шел очень осторожно, свет не зажигал, но кухня его не интересовала. Я слышала его тихие шаги и поняла, что он направляется к спальне, на место убийства.
«Может быть, он что-то оставил в спальне? – подумала я. – Какой-нибудь предмет, по которому его можно опознать? И теперь за ним вернулся?»
Осторожно выглянув из кухни, я увидела темную фигуру в конце коридора, открывающую дверь в спальню.
Дальше события стали развиваться совершенно непредсказуемым образом.
Во-первых, в спальне зажегся свет и тут же раздался приглушенный крик. Словно человек, вошедший в спальню, совершенно не ожидал увидеть в ней убитую женщину.
Во-вторых, вслед за этим отчетливо прозвучало женское имя. Я ожидала всего, чего угодно, но только не того, что голос Салько, который я тотчас узнала, хотя он был искажен ясно звучащей в нем интонацией удивления и страха, произнесет вместо имени своей жены другое женское имя.
– Настя?! – вскрикнул Салько, и свет в спальне тотчас погас.
Я отпрянула вновь к стене, а мимо меня пронесся по коридору Салько и, выскочив за дверь, торопливо закрыл ее на замок.
Окончательно потеряв какое бы то ни было представление о происходящем у меня на глазах, я бросилась вслед за ним из квартиры.
Только оказавшись на улице и отойдя от злополучного дома на порядочное расстояние, я испытала некоторое облегчение.
Кажется, на этот раз пронесло! И что у меня за удивительная способность ввязываться в истории! Впрочем, нет худа без добра. Если бы я не ввязывалась в истории, разве мне удалось бы так поднять тираж «Свидетеля» всего за несколько номеров?
И что за дурацкая у меня привычка настаивать на своем, не прислушиваясь к советам людей, которые мне не желают ничего плохого, а, наоборот, хотят предостеречь от необдуманных поступков!
Почему я не выслушала Маринку сегодня в редакции? Высокомерно промолчала. А ведь она, пожалуй, сумела бы меня отговорить от этой дурацкой затеи! Разве я по-другому не могла решить свои проблемы? Обязательно мне было соглашаться на предложение этого Мефистофеля, брать с него деньги, давать ему расписку?!
Я внезапно остановилась и чуть не села на асфальт, поскольку ноги у меня подкосились.
Расписка!
Там же черным по белому написано, что я берусь за это дело, и число сегодняшнее стоит. И подпись на ней – моя.
Я даже застонала, вспомнив, как я курила в библиотеке и пила кофе на кухне.
Он же специально сказал мне и про кофе, и про то, что можно курить! И я как дурочка клюнула на обе его подставки!
И теперь в этой квартире полно моих отпечатков! И на кофейных чашках, и на пепельнице, и на полированном столе в библиотеке…
Да и еще, наверное, черт знает где! Я же могла наследить где угодно! Не возвращаться же сейчас туда и не протирать же в этой квартире все подряд. Так мне до утра времени не хватит. А этот Арнольд-Алексей наверняка уже вызвал милицию и сообщил им, что в его доме лежит в спальне убитая мною его супруга.
Стоп! Но зачем же он вернулся второй раз и почему назвал свою жену Настей? Ведь ее, если мне не изменяет память, зовут… Евгения? И еще, по-моему, его сильно удивило то, что он увидел в спальне. Удивило и ужаснуло.
Нет! Вряд ли он поднимет шум сразу, прямо сейчас, ведь убил-то ее он сам, когда приходил первый раз. Я ясно различила костюм Мефистофеля и грим, который ни с каким другим не спутаешь. Он не будет торопиться звонить в милицию. Вместо этого он, как обычно, поздно вернется из театра и непременно кого-нибудь пригласит с собой, чтобы обнаружить ее тело при свидетелях!
Я присела на скамейку у выхода из парка и приложила ладонь ко лбу. Голова моя пылала как в лихорадке.
«Что-то я совсем соображать перестала, – подумала я. – Я ведь знаю, что ее убил сам Арнольд! Мне нужно срочно найти подтверждение, что в момент убийства его не было в театре. Если к этому свидетельству я приложу фотографию, на которой, буду надеяться, хоть что-то можно разобрать, то мне удастся выпутаться и направить основные подозрения против него самого. У него ко всему прочему был и мотив для убийства – ревность! А у меня? У меня никакого мотива быть не может. Разве что – ограбление, но это слишком уж неправдоподобно».
Немного повеселев, я решила тут же отправиться в театр и, не теряя времени, пока спектакль еще не закончился, найти свидетелей, которые подтвердят, что Арнольд Салько покидал театр незадолго до убийства.
Когда оно, кстати, произошло? Что-нибудь около восьми…
До театра пешком минут десять, а если на машине, можно успеть максимум за четыре.
Сколько он находился в квартире?
Минут пять.
Четыре минуты обратно.
Добавим по минуте на то, чтобы войти в дом, открыть-закрыть квартиру и выйти из дома.
Получается – пятнадцать.
Ему нужно было всего пятнадцать минут, чтобы совершить это преступление. Мог он выкроить четверть часа во время спектакля?
Я напрягла память, вспоминая спектакль, виденный мной полгода назад.
По-моему, там достаточно эпизодов, в которых Мефистофель подолгу не появляется на сцене. Надо только выяснить, какой эпизод шел во время убийства – начиная, скажем, с без четверти восемь до четверти девятого… А ведь есть еще антракт, во время которого можно смотаться даже и в более отдаленный район Тарасова, натворить там дел и благополучно вернуться, не привлекая ничьего внимания в театре!
Почти бегом я отправилась к театру. По моим расчетам, спектакль еще не должен был кончиться, и обилие идущих мне навстречу людей сильно меня обеспокоило. Наверняка это были зрители, возвращающиеся из театра домой.
– Простите, – обратилась я к какой-то пожилой парочке, – не подскажете, спектакль в драме уже кончился?
Женщина раздраженно посмотрела на мои длинные ноги и ничего в ответ не сказала, а мужчина пробормотал как-то смущенно:
– Да, знаете ли… Раньше времени.
– А почему раньше? – спросила я, но они уже показывали мне свои спины.
«Что-то тут неладно! – забеспокоилась я, прибавив после этого разговора шагу. – Почему он сказал: «Раньше времени»?»
В фойе перед кассами театра все еще толпился народ. Часть зрителей, как я поняла, оккупировала кассу и требовала немедленно вернуть назад деньги за билеты. В окошке кассы мелькала растерянная физиономия главного администратора, который что-то бубнил, но его совершенно не было слышно за возбужденными голосами недовольных зрителей.
Вместо билетерш на входе непосредственно в театральное помещение, к гардеробу, стояли милиционеры.
– Послушайте, что случилось? – ухватила я за рукав какого-то парня лет шестнадцати.
Он дернул рукой, освобождая рукав своей джинсовой рубашки, и собирался пройти мимо, но бросил взгляд на мои ноги и остановился.
– Там кого-то убили, – сказал он. – Во время спектакля. А вы разве не оттуда?
Он показал рукой на вход, в котором маячила фигура милиционера.
Я покачала головой, пораженная его сообщением. Неужели милиция уже обнаружила труп и арестовала Салько? Но как они догадались, что убийца – он?! Может быть, он сам пошел к ним и признался? Такие случаи иногда бывают…
– Убили? – переспросила я с довольно тупым, наверное, видом. – Кто-то из артистов убил?
– А кто ж его знает, – пожал плечами парень. – А давайте я вас провожу и по дороге все расскажу! Вам в какую сторону?
Ознакомительная версия.
