Айра Левин - Дочери Медного короля

— Что именно?

— Какое-то рвотное. Поэтому тебя и тошнило.

— Но с этим все кончено! Ты так со мной говорил по телефону, что я по-настоящему испугалась.

— Нет, еще не кончено, дорогая. Я только что встретился с Герми, и он передал мне то, о чем я просил его в первый раз.

— Но…

— Никакой трагедии не произошло. Просто мы снова там, где были в понедельник. Если нам на этот раз повезет, тем лучше. В противном случае, ничто не может нам помешать завтра же зарегистрироваться. Лекарство у меня с собой, и ты сможешь его принять сегодня вечером.

— Но…

— Но что?

— Я не хочу начинать все сначала… Не хочу этих таблеток! Я так радовалась, была так счастлива…

Из ее глаз полились слезы.

— Бэби, бэби, — сказал он мягко, — неужели мы будем снова все это обсуждать? Я ведь беспокоюсь о тебе, не о себе.

— Если бы ты в самом деле беспокоился обо мне, то хотел бы того же, что и я.

— А чего ты хочешь, бэби? Умереть с голоду? Ведь речь идет не о каком-нибудь романе, а о нашей жизни!

— Да не умрем мы с голоду! Зачем все видеть в черном свете? Ты сумеешь найти работу, даже если не закончишь университета. Ты способный, ты…

— Что ты можешь знать об этом? Сразу видно, что ты всю жизнь была богата!

— Ты всегда попрекаешь меня богатством! Почему ты придаешь этому такое значение?

— Но ведь это, действительно, имеет большое значение, Дорри, нравится это тебе или нет! Взгляни на себя: твоя обувь всегда подходит к туалету, а к каждой паре туфель подобрана соответствующая сумка. Ты к этому привыкла, ты не можешь понять…

— И ты думаешь, что это для меня так важно? О, я знаю, иногда я тебе кажусь смешной, романтичной… Может быть, это оттого, что ты на пять лет старше меня, что ты сражался, что ты мужчина… но я уверена, что когда два человека в самом дело любят друг друга, как мы с тобой, деньги и другие материальные вопросы не играют роли.

Она закрыла лицо руками, чтобы заглушить рыдания.

— Бэби, но я ведь тоже так думаю, — сказал он, отводя ее руки от лица и вытирая ей слезы своим платком. — Может быть, я действительно все вижу в слишком черном свете. Не исключено, что мы будем очень счастливы. Но нужно быть реалистами. Дорри! Мы были бы еще счастливее, если бы могли пожениться летом, получив разрешение твоего отца. В твоих силах принести нам это счастье. Прими же лекарство, у тебя нет серьезных причин для возражений.

— Я со вторника мечтала о завтрашнем дне. Все должно было измениться, вся моя жизнь, — произнесла Дороти дрожащим голосом, возвращая ему платок.

— Мне понятно твое разочарование, Дорри. Но мы обязаны думать о будущем. Я готов согласиться на ночную работу, уйти из университета в конце семестра, но прошу тебя об одном: прими эти две капсулы.

И он придвинул к ней конверт. Не шевелясь, она смотрела на белый прямоугольник.

— Бэби, прошу тебя…

Судорожным движением она схватила конверт, положила его в сумочку, потом устремила взгляд на свои руки, замершие на столе.

Он наклонился и нежно погладил ее ладонь, потом придвинул к ней нетронутый кофе. Она жадно выпила.

Возвращались они молча, держась по привычке за руки. Каждый был погружен в свои мысли. Дождь прекратился, но влажный воздух прилипал к лицу, окружал фонари радужным сиянием.

Остановившись против женского общежития, они поцеловались. Холодные губы Дороти оставались сжатыми, а когда он попытался их раздвинуть, она слегка покачала головой… Он задержал ее еще на минуту, шепча нежные слова, затем они расстались. Взглядом он провожал ее, пока она пересекала улицу и входила в ярко освещенный холл.

В каком-то баре он выпил одну за другой две кружки пива. Взяв бумажную салфетку, он осторожными движениями проделывал в ней дырочки, пока она не превратилась в очаровательное кружево. Через полчаса, войдя в телефонную будку, он попросил соединить его с женским общежитием, потом с комнатой Дороти. Через мгновение он услышал ее голос:

— Алло.

— Алло, Дорри? — Она не ответила. — Дорри, ты уже сделала это?

Короткое молчание, потом:

— Да.

— Сколько времени прошло?

— Несколько минут.

— Скажи, милая, телефонистка не может нас подслушать?

— Не думаю, последняя была уволена как раз из-за этого.

— В таком случае, слушай внимательно. Мне не хотелось говорить тебе об этом раньше, но… может случиться, что тебе будет нехорошо. — Она молчала. — Герми предупредил меня, что у тебя, вероятно, будет рвота, как в первый раз. Возможно, кроме того, ощущение жжения в горле и боли в желудке. Не пугайся. Это будет означать, что лекарство действует. Главное, не зови никого… Ты сердишься на меня, Дорри? — добавил он, так как она продолжала молчать.

— Нет.

— Завтра увидимся?

— Да.

После паузы она сказала:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Дорри.

На следующее утро, входя в аудиторию, он чувствовал себя в отличной форме. Погода была прекрасная, солнце заливало комнату. Студенты смеялись, перекликались, говорили о завтрашнем бейсбольном матче и бале, который должен был его завершить.

В углу шептались три девушки. Может быть, они говорили о Дороти? Это было маловероятно. Кому могло прийти в голову стучаться к ней с самого утра? Ее обнаружат не раньше, чем через несколько часов. И все же он вздохнул с облегчением, когда девушки расхохотались.

Нет, до обеда ничего не случится. Только тогда ее соседки заметят, что Дороти Кингшип пропускает уже вторую трапезу. Да и это не обязательно… Многие студентки жертвуют завтраком, чтобы поспать подольше, а обедают в ресторане. Вдобавок, у Дороти нет близкой подруги, которая стала бы беспокоиться. Нет, если повезет, то ничего не произойдет до того, как позвонит Эллен.

Вчера вечером, после разговора с Дороти, он опустил в почтовый ящик письмо, адресованное Эллен Кингшип. Письма в первый раз вынимают в шесть часов утра. Колдуэлл находится на расстоянии ста пятидесяти километров от Блю-Ривер, следовательно, это письмо будет доставлено после полудня.

Если бы к Дороги вошли утром, то могло случиться, что Эллен, предупрежденная отцом, выехала в Блю-Ривер до прихода письма. Это осложнило бы дело, но такой риск был неизбежен.

Вскрытие, очевидно, будет обязательно. Оно обнаружит двухмесячную беременность, а также присутствие в организме большой дозы мышьяка, то есть, причину и способ самоубийства. Для полиции этого должно быть достаточно. Расспросы в городских аптеках ни к чему не приведут. Доберутся, вероятно, и до факультета фармакологии, но и там вряд ли добьются успеха, даже если покажут студентам фотографию Дороти…

Расследование, конечно, будет, и его вызовут. Их видели вместе, правда, не очень часто. После прошлогодней неудачи, не желая заслужить репутацию охотника за приданым, он был очень осторожен: водил ее, в основном, в кино, к себе или в такие тихие местечки, как «У Гидеона». Чаще всего они встречались в парке.

Да нет, все будет хорошо. Даже если у полиции останутся некоторые сомнения, то письмо Дороти к сестре их устранит…

Открылась небольшая боковая дверь. Страницы его блокнота зашевелились от легкого движения воздуха. Он повернул голову, чтобы посмотреть, кто вошел. Это была Дороти.

Кровь бросилась ему в голову, как поток лавы. Он наполовину поднялся с места. Лицо его горело, грудь, казалось ему, сковала глыба льда. Дороти! Такая же, как обычно, в зеленом свитере и плиссированной юбке. Дороти, приближавшаяся к нему с удивленным видом.

Его блокнот соскользнул на пол. Он нагнулся, чтобы поднять его, стараясь перевести дыхание. Вот, значит, как! Она не выпила того, что он ей дал! Девка! Проклятая девка! А письмо к Эллен? Пропади все пропадом!

Он услышал, как она опустилась на свободное место рядом, потом ее шепот:

— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

Подняв блокнот, он выпрямился. Кровь отлила от его лица, все тело покрылось холодным потом.

— Ты так бледен! Что с тобой? — повторила она.

Студенты начали оборачиваться. Он сделал отчаянное усилие и заставил себя пробормотать:

— Ничего… Все нормально…

— Но у тебя такое лицо…

— Сейчас пройдет… Просто мой шрам… — Он прикоснулся к боку. — Мой шрам иногда дает о себе знать.

Ее лицо утратило выражение беспокойства. Вырвав листок из блокнота, она нацарапала на нем несколько слов и протянула ему. Он прочел:

«Капсулы не подействовали».

Лгунья! Мерзкая лгунья! Он скомкал листок с такой силой, что ногти впились ему в ладонь. Нужно быстро все обдумать! Опасность была так велика, что он не мог сразу охватить ее во всем объеме. Эллен получит письмо к трем часам дня, может быть, к четырем… Она позвонит Дороти. «Что означает это письмо?» — «Какое письмо?» Эллен прочтет ей ту фразу. Дороти узнает ее. Что она сделает? Попросит у него объяснения? Или догадается о правде и тогда расскажет обо всем Эллен… отцу? Если она сохранила капсулы, то его арестуют за попытку совершить убийство.