Ознакомительная версия.
– Готова? – шепнул Рыбак.
Соня кивнула.
Олег несколько раз властно постучался, дернул дверную ручку и решительно шагнул вперед. Действовать было решено нахрапом.
Павел Николаевич Кутузкин оказался маленьким тщедушным человечком с блестящей лысиной и круглыми темными очками на носу. Чем-то он напоминал секретного агента иностранной разведки из шпионских боевиков. Реакция его на приход представителей правоохранительных органов оказалась совершенно неожиданной. Словно хорошо выдрессированная на определенные объекты собака, он моментально поднял руки вверх.
– Я ни в чем не виноват! – заверещал Павел Николаевич чрезвычайно высоким голосом, напомнившим Софье евнуха в исполнении Владимира Винокура.
«Интересно, взял бы его Виктор Андреевич на роль Ромео, – подумала Соня, – или на роль Джульетты?»
– Гражданин Кутузкин? – подозрительным тоном спросил Рыбак.
– Я ни в чем не виноват! – продолжал убеждать тот.
– Вот в этом мы сейчас и разберемся. – Я ни в чем не виноват!
– Успокойтесь, гражданин Кутузкин!
Словно собака, которой сказали «фу», Павел Николаевич опустил руки и вытянулся по стойке «смирно».
– Можете еще немного успокоиться, – произнесла Софья.
Кутузкин обмяк.
– До нас дошла информация… – начал было Олег.
– Это ложь! – вновь заверещал Кутузкин. – Грязная ложь! Клевета!
– Вы хоть знаете, о чем речь? – устало спросил Олег.
– Нет.
– Что же тогда орете?
– Не знаю.
– Ну так вот. До нас дошли слухи, что в вашем отделе наблюдается такое негативное явление, как коррупция.
Лицо Павла Николаевича перекосилось. Казалось, теперь он опустил руки не только в прямом, но и в переносном смысле слова.
– К-к-коррупция?
– Вы удивлены?
– Нет. Это не я! Это не я!
– Да подождите вы! Проблема в том, что, возможно, в составе преступления присутствует не только коррупция.
– К-как?
– Вот так.
Олег загадочно улыбнулся и принялся расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину.
– В каких отношениях вы состояли с Ниной Станиславовной Светлинской?
Сначала Кутузкин почему-то покраснел. Потом почему-то побледнел.
– Все вскрылось, – голосом обреченного медленно произнес он. – Я так и знал, что рано или поздно все откроется! Значит, она действительно оставила один экземпляр у сотрудника милиции! Вот и все. Конец! Но я сознаюсь! Честное слово! Скажите, пожалуйста! – Павел Николаевич молитвенно вытянул перед собой руки. – Чистосердечное признание облегчит мою участь?
Соня чуть не запрыгала от радости. Неужели так все просто?!
– Облегчит, – поспешил заверить Рыбак.
– О, это перст божий! – завывал Кутузкин. – Это – наказание, ниспосланное свыше! Я чувствовал, что эта женщина меня подставит! Чувствовал, но думал, что она все же не решится на такой шаг! Ведь это было невыгодно ей самой! Я не просчитал такой возможности, что Нина может просто предпочесть умереть.
– Ей помогли умереть, – заметила Соня.
– Может быть, и так. Какая теперь разница!
– Нет, вы уж постойте! Что значит – какая разница? Мы разыскиваем убийцу Нины Станиславовны.
– И попутно обнаружили грехи старого несчастного инвалида. Эх-х-х… Знал бы я, кто этот убийца, я бы сам прибил его собственными руками.
– Вы поосторожней с заявлениями, – предупредил Рыбак.
– Так, я что-то не понимаю, – начала Софья, – выходит…
Рыбак оборвал ее.
– Стоп-стоп-стоп! Позволь мне! – Олег повернулся к Павлу Николаевичу. – Вы заявили, что готовы дать чистосердечное признание.
– Да. Записывайте!
– Записывать мы не будем, достаточно устного рассказа.
– А такое возможно?
– Еще как! Дать почитать Уголовный кодекс?
– Нет, спасибо.
– Так не тяните.
– Понимаете ли, – Кутузкин замялся, – Нина как-то сделала мне оч-чень странное предложение. Она предложила мне стать участником порнофильма.
– Участником порнофильма? – Рыбак был просто сражен услышанным.
– Да-да! Потом мы должны были продать кассеты с этими записями куда-то за границу. А я еще должен был прибегнуть к своим давним связям с таможенной полицией.
– А помимо вас в фильме кто снимался?
– Так сама Нина и снималась! Вы понимаете, я на это дело только из любви к Нине решился! Деньги от этой сделки мне в пень не сдались! Я ведь одноглазый, девчонки меня не любят. Я ведь до Нины девственником оставался! А так хотелось попробовать…
– Веселая у Светлинского была женушка, – хмыкнула Соня. – А он еще жаловался, что такую корову никто полюбить не сможет!
– Не говорите так о Нине, тем более она погибла! Несмотря ни на что, она была прекрасной женщиной!
– Никто не сомневался. Так, значит, вы с ней вместе перед камерой любовь припудривали? – скептически уточнил Олег. – Неужели это кто-то может купить?
– А что? Мы вполне еще молоды! Сильны! К тому же вкусы у людей разные бывают… Не всем же нравятся стиральные доски со спичками – я имею в виду женскую фигуру. И я еще раз повторяю, мы до сих пор молоды!
– Особенно вы. А снимал кто?
– Никто не снимал. Камера была неподвижно зафиксирована при помощи…
– Неважно, – отрезал Рыбак. – Вопрос тут стоит по-другому. Вы сказали, что Нина отдала один экземпляр сотруднику милиции. Что это значит?
– Понимаете, дальше все еще более запуталось.
– Не понимаем.
– Мы провернули сделку, заработали некоторое количество денег, и тут… Нина как будто взбесилась. Похоже, за счет всего этого ей удалось завоевать расположение очень влиятельных людей, и она решила согнать меня с моего места. Нина принялась собирать бумаги, в соответствии с которыми меня должны были уволить по причине инвалидности. Какой подлый удар с ее стороны!
– И вы начали ей угрожать.
– Да упаси господь! Я человек маленький…
– Только увлекающийся время от времени коррупцией.
– Нет, я честный коррупционер! Тьфу ты! Совсем мне мозги запутали! Это Нина пригрозила мне, что, если, не дай бог, с ней что-то случится, кассета с моими подвигами вместе с сопроводительным письмом окажется в руках милиции. Вроде как она своему знакомому менту, извините, милиционеру, экземпляр подарила. Говорит, мол, если мою вину в убийстве и не докажут, все-таки репутация у меня безупречная, то известия о махинациях уж точно в руки закона попадут. А тогда – прощай, репутация! Думаю, слух о коррупции тоже она пустила. А я ведь искренне ее любил и до того ничем противозаконным никогда в жизни не занимался! Как же я после той угрозы за жизнь ее бояться начал! Ведь тогда – пиши пропало! Жизнь исковеркана без права на апелляцию! Один мой знакомый сказал, что это я ее и убил.
Софья с интересом вскинула брови. В ней вспыхнула искорка надежды, маленькой радостной птичкой устремилась в многообещающий полет к небесам.
– Поясните свою мысль.
– Он сказал, что, если любишь кого-то больше бога, высшие силы отбирают у тебя объект желания. Так вот и тут произошло. Потустороннее воздействие!
– А кто он, этот ваш знакомый?
– Очень хороший, очень праведный человек. У них там церковь какая-то особенная, не православная. Он говорит, что все происходит по воле небес, надо одуматься…
Маленькая радостная птичка достигла солнца, опалила крылья и рухнула легоньким трупиком с небес на землю, поставив таким образом печальную точку в первой версии сыщицы.
– Понятно. Ваш друг – религиозный фанатик-сектант. Так, значит, вы не убивали Нину Степановну?
Вопрос Софья задала просто так, для проформы, – крылышки погибшей птички дергались по причине рефлекторных процессов в дуге спинного мозга.
– Нет, конечно! Я боялся этого больше всего на свете! А знаете, одна старая, желчная, полусумасшедшая бабка из нашего двора, которую все считают ведьмой, говорила, что, если чего-то очень бояться, это обязательно произойдет, потому что получит отклик в астральном мире.
Софья молчала, устремив тоскливый взгляд куда-то к небесам, словно оплакивая усопшие надежды. Олег хихикал. Павел Николаевич не выдержал парадоксальной атмосферы и закричал:
– Теперь, когда я признался во всем, мне облегчат приговор?
– Приговора никакого не будет, – ответил Рыбак. – Мы вообще-то расследуем убийство Нины Светлинской, а не порновыходки мелких коррупционеров.
– Я из любви к Нине!
– И кассету, скорее всего, Нина никакому сотруднику милиции не оставляла. Иначе об этом давно было бы известно. Просто решила на всякий случай перестраховаться, припугнуть вас. Если экземпляр кассеты у нее и остался, то она бережно хранила его у себя. И я обещаю, если мы найдем этот единственный, или даже не единственный, не суть важно, экземпляр, мы обязательно пришлем его по почте именно вам, да еще и надпишем: «Кутузов в бою!»
И тут Павла Николаевича будто подменили. Ни Софья, ни Олег не ожидали такой внезапной перемены в его настроении. Соня после того взяла себе на заметку, что неплохо бы еще раз перечитать какой-нибудь учебник по психологии. Совершенно внезапно Кутузкин завизжал:
Ознакомительная версия.
