Киллино вскочил.
– Послушайте, Кен, положение для вас слишком незавидное. Вы бы лучше воздержались от дерзостей!
– Я ведь козел отпущения! – возразил я, улыбаясь. – Не все ли равно, что я говорю этому подонку?
– Это вам все равно ничего не даст, – пробормотал Киллино. Он сел, а Флагерти стал нервно ходить по комнате, продолжая на ходу:
– Ладно. Ты зовешься Честер Кен, и ты профессиональный игрок.
– Я не называю игру профессией, – сказал я. Его лицо стало вдруг пурпурным.
– Ты признаешь, что зарабатываешь на жизнь игрой?
– Нет, я еще не зарабатываю на жизнь, я недавно демобилизовался из армии.
– С тех пор прошло уже четыре месяца. За это время ты играл или нет?
Я утвердительно кивнул.
– И ты много выиграл?
– Не много.
– Ты считаешь, что двадцать тысяч – это не много?
– Не мало.
Факт, что я играл, был подтвержден.
– Это верно, что ты убил пять человек за последние четыре месяца? – бросил он резко. Киллино быстро вскочил.
– Не пишите этого в протокол! – закричал он, и его маленькие глазки расширились от возмущения. – Кен ведь совершенно законно защищался!
– Но он их убил! – завопил Флагерти. – Это я вам говорю! Пять человек за четыре месяца! Ничего себе, хорошенькое досье! Законная защита или нет, но это ужасно! Все добропорядочные граждане ужаснутся этому так же, как и я!
Киллино с ворчанием сел обратно на свое место. Он, вероятно, хотел выглядеть добропорядочным гражданином.
– Итак, – возвышаясь надо мной, скрипел Флагерти, – ты их убил, не правда ли?
– Эти пять мошенников мечтали продырявить меня сами, – спокойно возразил я. – Мне пришлось защищаться. Если это называется убийством, тогда я их убил.
Флагерти повернулся к стенографисту, подняв руки к небу:
– Он сам признался, что убил пять человек, которые были ни в чем не виновны!
Эти слова заставили Киллино вскочить, но мне это уже начало надоедать.
– Не беспокойтесь больше, – сказал я ему. – Все эти факты зарегистрированы у центрального прокурора Нью-Йорка, который полностью признал меня невиновным. И мне совершенно наплевать на то, что может говорить провинциальный флик. Поберегите слюну!
Флагерти, казалось, хватит апоплексический удар.
– Продолжайте, – сухо проговорил Киллино, садясь и удостаивая меня неприязненным взглядом.
– Посмотрим, будешь ли ты плевать на это, – сказал Флагерти, сжимая кулаки. – Ты ведь приехал в Парадиз-Палм, потому что хотел сорвать банк в местном казино. Это ведь для подобных тебе золотая жила.
– Фантазия! – сказал я. – Я приехал отдыхать.
– И тем не менее, не успев приехать, сразу же побежал в казино, – насмехался Флагерти.
– Меня туда пригласил Сперанца, а так как мне нечего было делать, я туда и пошел.
– Сколько времени ты знаешь Сперанца?
– Я его не знаю. Флагерти поднял брови.
– Ах, ты его не знаешь? А ты не находишь странным, что Сперанца приглашает тебя в казино, не зная тебя?
– Очень странно, – улыбнулся я.
– Вот видишь! – сказал Флагерти, сделав шаг вперед. – А если он тебя не приглашал, а ты пошел сам, так как хотел поскорее сорвать куш?
Он вертел перед моим носом пальцем и почти визжал.
– Кончай, – сказал я, – если не хочешь получить кулаком по морде!
Он прошел через комнату, открыл дверь и пригласил Сперанца в салон.
На Сперанца были шикарные светло-голубые брюки и пиджак цвета горчицы такой ширины, что он был похож на зеркальный шкаф, а в бутоньерке белая роза. Уверяю вас, многие женщины упали бы в обморок при виде его.
Он улыбнулся присутствующим, бросил взгляд на труп Херрика, покрытый покрывалом, и улыбка его погасла. Посмотрев на меня, он быстро отвел глаза.
Я закурил новую сигарету. Осталось уже совсем недолго. Скоро я узнаю, к чему все это идет.
Сперанца категорически заявил, что никогда не звонил мне по телефону, и ему ничего не было известно о моем пребывании в городе, пока он не увидел меня в казино. Он сказал также, что поскольку моя репутация ему известна, он очень огорчился, увидев меня.
Начиная с этого момента, я понял, что они хотели получить мою шкуру. Сперанца я назвал лжецом, что его, кажется, огорчило. Но я понимал, что мое слово в создавшейся ситуации недорого стоило.
Флагерти избавился от Сперанца и вернулся ко мне, приняв вид святой невинности.
– Тебе совсем не поможет твоя ложь, Кен, ты должен остерегаться.
– Убирайся, – сказал я, выпустив дым ему прямо в лицо.
– Подожди, ты еще будешь у меня в комиссариате! – прошипел он.
– Этого еще не случилось, – возразил я. Киллино попросил Флагерти продолжать.
– Ты встретил Херрика в казино? – спросил Флагерти, справившись со своей злобой.
– Это точно.
– Он сказал тебе, чтобы ты покинул город?
– Он посоветовал мне покинуть город, – уточнил я.
– А что ты ему ответил?
– Что я остаюсь.
– Ты сказал, чтобы он отправлялся к дьяволу, вот что! И сказал, что сведешь с ним счеты, если он будет совать свой нос в твои дела.
– Глупости, – сказал я.
Флагерти пригласил бармена казино, который заявил, что он слышал, как я угрожал Херрику.
– Он ему сказал: «Если будешь совать нос в мои дела, я тебя уничтожу!» – сказал бармен Флагерти возмущенным тоном.
– Сколько тебе заплатили, чтобы ты рассказал эту историю? – спросил я.
– Достаточно, – заявил Флагерти, повернувшись к бармену. – О'кей. Это все. Вы понадобитесь еще на суде. Бармен вышел, покачивая головой.
– После этого ты вернулся в отель вместе с ней, – продолжал Флагерти, показывая на мисс Бондерли, которую ввели в комнату.
При дневном свете ее платье из синего крепа выглядело совсем неуместным. Она была печальной. Я подмигнул ей, но она избегала моего взгляда.
– Вы вместе напились, – продолжал Флагерти. – Она заснула, а ты стал размышлять. Ты думал о Херрике, считая, что он может помешать твоим планам. Это вызвало твой гнев. Ты позвонил ему и пригласил приехать к тебе, рассчитывая запугать его и заставить отказаться от вмешательства в твои дела.
– Не будь идиотом. Это я, бедный болван потерял сознание. Спросите у мышки. Она вам скажет. Или лучше отыщите бутылку бренди в той комнате. Наркотик, которым она наполнена, может заставить человека заснуть мертвым сном.
– Какое бренди? – спросил Флагерти. Один из фликов прошел в соседнюю комнату и через секунду вернулся.
– Там нет никакой бутылки с бренди, – сказал он. Я пожал плечами.
– Это разумно. Спросите тогда ее. Она вам скажет.
– Мне нет необходимости спрашивать у нее, – взорвался Флагерти. – Телефонистка отеля записала вызов по телефону, который ты сделал в два часа ночи. Мы узнали, что номер, по которому ты звонил, принадлежит Херрику. Он приехал через десять минут, спросил у дежурного номер твоей комнаты, и грум проводил его сюда. Что ты на это скажешь?
– Хорошо сыграно.
– Вы спорили с Херриком. Ты был пьян и зол. Ты убийца. Убиваешь ты не раздумывая, как бешеная собака! Так как Херрик не согласился с тобой, ты оглушил его своей петардой, и был настолько пьян, что все позабыл уже через минуту. И я скажу тебе, почему. Ты хотел эту курочку. Она ожидала тебя в кровати, не так ли? Я засмеялся ему в лицо.
– Вам нужно лишь спросить ее. Это моей единственный свидетель.
Я посмотрел на мисс Бондерли.
– Послушай, малышка, вчера вечером ты сказала, что ты со мной. Ты единственная можешь раздавить всю эту ловушку, в которую меня поймали. Я рассчитываю на тебя. Они меня крепко держат. Если у тебя хватит смелости, скажи правду. Мы провели вместе хорошие минуты, и у нас может быть их немало и дальше. Но надо идти со мной. Итак, скажи правду.
– Один момент, – сказал, вставая, Киллино. На лице его было выражение подозрения и некоторой симпатии. Казалось, несмотря на все его желание мне помочь, он все более убеждается в моей виновности. Комедия была хорошо разыграна. Он пересек комнату и нагнулся к мисс Бондерли.
– Ваши слова будут дешево стоить на суде. Вы ведь тоже в довольно неловком положении. Если Кен не убивал Херрика, значит, его убили вы. И знаете, откуда это видно? Ведь дверь была заперта изнутри! Так что, не лгите. Кен, может быть, был с вами очень мил, вы не можете позволить себе роскошь лгать, вы рискуете слишком многим.
Я понял, что ими приняты все предосторожности. Если мисс Бондерли скажет, что я потерял сознание, это преступление припишут ей. Раз они могут взвалить его на кого-нибудь, все остальное им безразлично.
– О'кей, малышка, – сказал я. – Если хочешь, лги. Он прав. Они слишком хитры для этого.
– Я ничего не скажу, – сказала она и заплакала. Флагерти только этого и ожидал. Он схватил ее за руку и оторвал от стула.
– Ты будешь говорить, ведьма! – закричал он, тряся ее с такой силой, что голова ее откинулась назад.
Я прыгнул на него раньше, чем оба флика успели пошевелиться, и нанес отличный удар в челюсть. Он упал навзничь, выплевывая кровь. Это зрелище доставило мне дьявольское удовольствие.
