Марго смотрела на меня недоверчиво, точно Гобсек над сундуками с золотом.
— Чего это только двадцать лет? Маловато будет…
— Зато делить удобно!
— Ты точно сосчитала? — сварливо уточнила она. — Пересчитай еще раз, для верности. А чьих пенсий — твоих или моих?
— Между нами разница в двадцать восемь рублей, — усмехнулась я. — Не стану я пересчитывать. Поверь кандидату физико-математических наук на слово. Маразмом еще не страдаю, как некоторые. Нечего дуться, сейчас тебе представится возможность опровергнуть мои слова. Если хочешь на деле проверить, на сколько тебе хватит твоей доли, быстро вспоминай, куда пошла эта девушка! Что на ней было одето? Какой рост, цвет глаз, волос, марка косметики — словом, все! Ну — что ты притихла? Убеждаешься в собственной неполноценности?!
Маргарита надула толстые щеки, покраснела от непривычного умственного напряжения.
— Издеваешься, да? — с обидой в голосе спросила она. — Духи, косметика… Я же с пятого этажа на нее смотрела… Ты хоть сама помнишь, какая у меня, например, косметика?
— У тебя всегда одно — огуречный лосьон! — махнула я рукой. — Про девушку думай, а не права филологов на женскую стать защищай! Эмансипе мое!
— А зачем тебе это надо?
— Потому что мы будем искать эту девушку! Мы знаем, как она выглядит, а мафия — нет… если ты, конечно, им не расскажешь. И когда мы ее найдем, мы заставим ее с нами поделиться!
— Да-а… — задумчиво протянула Марго. — Вряд ли мы ее найдем… и не захочет она делиться! Надо же, привалило такое счастье…
— Счастье, Марго, это когда ты нашел деньги! А несчастье — это когда тебя нашел тот, кто эти деньги потерял! Если мы ее разыщем, положись на меня — я заставлю ее поделиться! Не захочет же она, в самом деле, познакомиться с твоим соседом и его хозяином с ласковым именем! Думай, бегемот, думай!
Я принялась толкать ее кулаками в пухлый бок. Марго насупилась, по-бабьи подперла щеки ладонями так, что лицо ее пошло складками кожи, точно морда у шарпея. Пользуясь минутой, я уже заварила чай покрепче, под шумок насыпав от души ее хваленой заварки, и теперь курила, а хозяйка маленькой кухни все еще пыжилась, ерзала ногами в тапках под столом и тяжко вздыхала.
— Хоть убей — ничего не помню! — созналась она наконец, бессильно повесив полные плечи под халатом. — Я и видела ее всего минуту! Она машину тормознула, села — и адью! Даже ручкой не махнула, зараза! Увезла наши деньги и спасибо не сказала!
— Маргарита! — вскричала я, обнимая ее. — Ты на самом деле такая… чудная, или притворяешься?! Что за машина?! Какая марка?! Номер запомнила?!
— Да я не разбираюсь в них! — отмахнулась в расстроенных чувствах Марго. — Машина и машина… синяя такая… На ней наш сосед ездит… таксистом ночным работает. Я ее хорошо знаю. Он, видно, домой уже возвращался, только во двор завернул — а она его и подцепила. Села — и адью!
Я присела на табуреточку, унимая дрожь в пальцах.
— Он сейчас дома, твой таксист?
Подруга подняла взгляд на часы с кукушкой на стене.
— Дома должен быть, если еще не уехал. Он днем спит, а по ночам работает. Я же тебе говорю, ты разве меня не слушаешь?! Какая ты, Агнешка, рассеянная!
— Ты прости меня! — сказала я, поднимаясь и целуя ее в мягкую теплую щеку. — Я подарю тебе новый телевизор, плоский, во всю стену! Ты сможешь повесить его на потолок и смотреть сериалы, лежа на спине, кверху пузом!
— Иди ты! — отмахнулась Маргарита, довольная, что помогла мне и справилась с заданием. — А разве такие телевизоры бывают? Ты меня опять разыгрываешь!
Мы отправились к соседу-таксисту, но по пути старую квашню разобрал страх. Просто паника на нее накатила. Началось все с того, что на выходе из подъезда дорогу нам проворно перебежала черная кошка. Маргарита подпрыгнула и схватилась за сердце.
— Вот, опять! Проклятая зверюга! Она всегда меня караулит, и перебегает мне дорогу, чтобы накликать несчастье! Точно тебе говорю! В прошлый раз я пошла в магазин, а она так же вот сидела и поджидала. И только я из подъезда ногой, как она шнырь — и перебежала на ту сторону. И села там же, где и сейчас, и принялась ухмыляться! Вон, смотри, смеется, бесовская морда! Кыш! Вот я тебе!..
Кошка грациозно сидела чуть поодаль, жмурила зеленые глаза и, действительно, будто подсмеивалась над нашими тревогами.
— Не беспокойся, — решительно сказала я. — Я заговор знаю от черного кота. Сейчас пошепчу — и порядок. А что случилось в тот раз, когда ты в магазин пошла?
— Что-что… — сердито отозвалась Маргарита. — Несчастье, конечно! Молоко оказалось прокисшим, вот что!
Едва преодолели мы заклятье черной кошки и ступили на тротуар, как Маргарита принялась вертеться, норовя посмотреть на окна своего недружелюбного соседа.
— Агнесса, я спиной, просто спинным мозгом чувствую, что он за нами наблюдает! И уже наверняка позвонил своим дружкам, чтобы нас пристукнули! Они проследят, куда мы идем, а потом кокнут нас, и все! Тебе хорошо, ты домой пойдешь, а я останусь тут, у него под боком, одна-одинешенька! Ох, и втравила ты меня в историю!
— Ну, хочешь, я у тебя переночую? Или, хочешь, ко мне пошли? — пыталась успокоить я ее.
— А на кого я квартиру оставлю? Вдруг жулики залезут?! Не надо мне этого удовольствия! И денег этих не хочу, и тревог таких тоже не хочу на старости лет! Ты, если хочешь, Зинаиду себе возьми в пособницы, она пройда еще та! А меня уволь! Я вот тебе издали покажу, где этот сосед живет, а дальше я тебе не помощница. Дальше ты уже сама как-нибудь. А я потихонечку поковыляю и спать лягу, а то и голова у меня разболелась, и ноги ломит, и на душе что-то неспокойно… Ты уж меня прости, ладно?
Она так разохалась, раскудахталась, что мне стало ее искренне жаль. Увидав темно-синий «фольксваген» у бровки тротуара и пожилого мужчину в черной куртке возле него, я поблагодарила подружку, взяла с нее страшную клятву никому ничего не рассказывать и с миром отпустила восвояси.
Мужчина, неторопливо хлопочущий у машины, был седоволосый, основательный, видный. У таких обычно всегда есть о чем задуматься, но часто нечем. Заметив, что именно к нему направляется дама, он специально отошел за машину, так, чтобы мне пришлось добираться до него, перешагивая через широкую грязную лужу. Ничего, потерпим для дела. Мы люди не гордые.
— Добрый вечер! — используя свою самую привлекательную улыбку, обратилась я к его широкой спине и, простите, к не менее широкой заднице. — Извините, пожалуйста, можно вас на минутку! Мужчина, я к вам обращаюсь!
Я металась по краю грязной лужи, выбирая место поуже и готовясь к прыжку, а этот крейсер не спеша разворачивал свою корму, чтобы взглянуть на меня главным калибром.
— Вы же видите — я занят… — процедил он сквозь зубы, достал из багажника грязную ветошку и принялся для вида елозить ею по полированной крыше своего экипажа.
Типичный дундук, согласитесь со мной! Каждая настоящая женщина меня поймет. У меня тут дело на десять миллионов — а этому придатку рулевого колеса некогда! Но я решила держать себя в руках. В конце концов, если ты споришь с идиотом, вполне вероятно, что он делает то же самое!
Я отступила на шаг, набралась решимости, вдохнула побольше воздуха для легкости, зажмурила глаза — и прыгнула! И не упала, между прочим! Немножко оступилась правой ногой, попав в грязь, так что пришлось ухватиться за багажник его машины. Как он завопил! Можно было подумать, что я собираюсь надругаться над прахом его матери!
— Вы что делаете! С ума сошла… дура!
— Ничего не случится с вашей повозкой, — легкомысленным тоном заметила я, щелчком сбивая случайный комочек грязи, налипший на полу плаща. — Она ведь железная!
— Я не об этом! — ворчливым голосом ответил он, обтирая тряпкой грязь со штанины. — Вы же меня обрызгали… идиотка…
Его счастье, что он не сказал «старая идиотка». Тогда бы я ему показала! А все прочие варианты меня устраивают. Настоящая женщина позволяет мужчинам говорить все, что им вздумается, но делает с ними то, что вздумается ей.
— Вы, я вижу, опытный водитель? — спросила я, указывай на большую букву «Ш» в треугольнике за стеклом.
— Тридцать восемь лет за рулем! — приосанился он. — Ни одной аварии!
— Что вы говорите! Вот это да-а!..
Впервые я поняла, в чем состоит высокое искусство управлять мужчиной, намного раньше, чем освоила примитивное ремесло управления автомобилем. Это случилось в первом классе средней школы, когда мальчики дрались за право донести до дома мой портфель. Мне тоже можно нацепить на лоб наклейку «Мастер первого класса по разведению индюков». Полвека уже прошло — и с тех пор они ни капли не изменились! Такие же напыщенные индюки… А я теперь уже глазками не стреляю, как прежде. Стесняюсь. Зря, наверное…
