Ознакомительная версия.
Она задумчиво крутит на пальце массивное серебряное кольцо с бирюзой. Потом говорит уже совсем другим голосом:
– Слушай, а это правда, что Ситников хочет купить ваш «Торг»?
– Ситников? – Юлия удивлена. – Не знаю, мне он ничего не говорил. Откуда ты знаешь?
– Он же с тобой встречался, – небрежно роняет Ирка, не глядя на Юлию, умирая от любопытства.
– Встречался, но предложений никаких не делал. Просто зашел проведать. Спросил, не надо ли чего.
– А… – тянет Ирка. – Ситников крутой мэн, если задумал что – лапки кверху и сразу сдаваться. А вообще-то такому сдаться одно удовольствие, – говорит она мечтательно. – Это не мой Маратик. А может… – она искоса смотрит на Юлию, – а может…
– Что?
– А может, он… виды на тебя имеет? А что? Молодая богатая вдова, – в голосе Ирки ревнивые нотки. – Он мужик свободный. Ты ему особенно не доверяй! И бизнес Женькин продавать не спеши. Марик пока справляется.
– Я все равно в этом ничего не понимаю, – говорит Юлия. – Но, если подумать, зачем он мне нужен? Морока одна.
– Никакой мороки! Это ведь Женькино дело, сколько его мордой об стол били, пока пошло, а? Вспомни! Нельзя продавать, не спеши. И Денька вернется, не вечно же ему по свету болтаться, блажь выветрится когда-нибудь. Наследник все-таки! И не думай!
Юлия и Ирка жили в одном дворе, ходили в одну школу, вместе поступили в институт на иняз. Почти одновременно вышли замуж – Юлия за Женю Литвина, студента политеха, Ирка – за Володю Вербицкого, студента того же политеха. Потом Юлия родила Дениса, Деньку, а Ирка развелась с Володей и через год вышла замуж за Марика. Они очень разные, что тогда были, что теперь. Авантюристка Ирка и положительная девочка Юлия. Ирка – тоненькая, угловатая, длинная челка закрывает глаза. Кривоватые ноги в традициях подросткового угловатого имиджа, вихлявая походка. Челка до бровей в двадцать, челка до бровей в тридцать, в тридцать с гаком, взгляд исподлобья все тот же, не изменился. Хотя нет, изменился. Оценивающе-откровенный в двадцать, по-детски наивный в тридцать. И в тридцать с гаком еще более наивный, еще более детский, еще более беззащитный.
Интересное было поколение, появившееся в одно прекрасное застойное время, странный гибрид из наследниц тургеневских девушек и девушек эпохи активного строительства коммунизма в отдельно взятом регионе. «Умри, но не давай поцелуя без любви» плюс «Комсомол – надежный помощник партии!». Интересное и счастливое в неведении жизненных искусов. Дружно маршировавшее к высоким целям. И на этой вполне здоровой почве произросло вдруг ядовитое растение с яркими и порочными цветками – ветер занес злые семена откуда-то издалека, не иначе! Мужчины, завидев Ирку, столбенели и укладывались в штабеля, согласно мечте героини одного старого наивного фильма, а она за чашечкой кофе или бокалом сухого вина, «сухарика», как они его называли, порочная и опытная, рассуждала о мужчинах в группке наивных подружек, мечтающих о прекрасном принце.
Тьфу! Какой прекрасный принц? Любой, просто принц, любой масти, пусть даже черный, как сапог, из какой-нибудь Центральной Африки или Азии – тогда да!
– Положение, деньги, связи! – чеканила Ирка.
– А любовь? – спрашивали наивные дурочки, примеряясь: а не устроить ли диспут под названием «А если это любовь?».
Ирка загадочно пожимала плечами, накручивая на указательный палец блестящую каштановую прядку… О, она могла бы порассказать такого, эта Ирка…
Ох, эта Ирка! Сейчас таких, как Ирка, – пруд пруди, в наше время наивных девочек больше нет, перевелись как класс. Экономика диктует жесткие правила выживания, и девочки взрослеют быстро. А тогда… «Ты не права, Ириша, а любовь? Как же без любви? Подумай сама, Ир, как же без любви?» Само слово «любовь» заставляло сердце томительно сжиматься в сладком предчувствии, ожидании и надежде… ах! Ирка обидно хохотала: положение, деньги, связи!
Несмотря на отличное знание теории, на практике Ирке не везло. Блестящая партия – Володя Вербицкий: положение, деньги, связи плюс нобелевка в недалеком будущем, – увы, увы! Даже вспоминать не хочется. Марат, Марик, солидный, уверенный в себе, с манерами наследного принца, – блестящая партия номер два, светило отечественной дипломатии, обещание великосветских раутов и тусовок – и снова, увы. Несколько интимных друзей, на которых она всерьез рассчитывала – как оказалось, совершенно напрасно. Ну, ничего, еще не вечер, обломы в прошлом – не повод для уныния, а наоборот, бесценный житейский опыт. Кто предупрежден, тот вооружен. Жить нужно настоящим, не теряя даром ни минуты.
Как-то незаметно, несмотря на неудачи на личном фронте, Ирка взяла на себя роль путеводной звезды для сексуально отсталой Юлии.
– Женька? Что ты в нем нашла? – саркастически вопрошала Ирка. – Хороший парень, но бескрылый. Такой просидит всю жизнь на копеечной зарплате инженера и не почешется. Беден, но честен, как Иванушка-дурачок из одноименной сказки. На этом капитале не пробьешься!
И опять промахнулась Ирка. У Женьки оказался сильный и предприимчивый характер, аналитические способности… Как раз то, что нужно в наше смутное время экономического разгула. Кто бы мог подумать!
Мы часто слышим рассказы о необыкновенных людях, с которыми постоянно случается невесть что, причем раз за разом. То в человека бьет шаровая молния – чем-то он ее притягивает. Раз пять или шесть, а то и больше, и чуть ли не подряд. Другой ее за всю жизнь ни разу не увидит, так и помрет в неведении, а в какого-нибудь Ивана Семеновича, скромного зоотехника из фермерского хозяйства «Заря капитализма», молния лупит и лупит, прямо спасу нет!
А этот побывал уже в шести автомобильных авариях, к своей машине подойти боится, только с шофером. Чувствую, говорит, добром не кончится! Ладно, машина, а если самолет?
А еще один проваливается под землю, в какие-то засыпанные колодцы и шахты, которых и на карте-то ни одной нет, и старожилы их не упомнят, а его несет в нужное место – грибы он там собирает, видите ли, тысячи людей прошли, и ничего! А он раз – и готово. Провалился!
Женька, как оказалось, был из породы таких же везунчиков. Ему не валились на голову метеориты, но он умел находить клады. Чувствовал деньги, другими словами. О, деньги – это особая статья! Еще древние придумали сказку о царе Мидасе, которому достаточно было прикоснуться к любой вещи, чтобы вещь эта немедленно превратилась в золото. Женька обладал тем же даром, что и древний царь, – он делал деньги из воздуха. И в условиях экономической свободы, не стесненный никакими законами, дар его расцвел пышным цветом. Он торговал металлоломом, перегоняя составы в Европу, к немцам, или на Дальний Восток, где сбывал японцам; поставлял сухое молоко, закупленное в Германии, в Африку; торговал целебными травами, алмазами, запрещенной слоновой костью, энергоносителями. И вдруг стал очень и очень богат.
– Да, – признала однажды Ирка, – Женька твой… кто бы мог подумать! А Маратик опять без работы, очередное сокращение. В депрессии, валяется на диване. Кроссворды решает. И все время к холодильнику – туда-сюда, туда-сюда! Зла на него не хватает, лузер! Может, попросишь Женьку, а? Если ему нужен эскорт-сервис для импортных партнеров – Маратик самое то! Смокинг, бабочка, вилку с ножом грамотно держит, взгляд честный-пречестный, чистые руки, горячее сердце, такие на улице не валяются. И язык подвешен, сама знаешь – хлебом не корми, дай по… поговорить!
– Рано ушел Женька, – сказала вдруг Ирка. – Ему бы жить да жить…
Юлия закрыла лицо ладонями и заплакала.
– Не реви, – вздохнула Ирка, – не вернешь. О себе подумай лучше!
Сколько раз Юлия слышала эти слова от друзей, знакомых и полузнакомых. «Женьку не вернешь, о себе подумай!» «Крепитесь (или «мужайтесь!»), Юлия Павловна, Евгения Антоновича не вернешь, а вам жить!» Женьку не вернешь, а ей жить! Разве ей нужна жизнь без Женьки?
– Конечно, – продолжала Ирка, – с его-то сердцем… Такого ритма и здоровый не выдержал бы.
Юлии почудился упрек в словах Ирки. Она постоянно чувствовала свою вину – не уберегла! Не уберегла Женьку! Он мотался по всему свету, был одновременно во многих местах, звонил каждый день и кричал с другого конца земного шара:
– Юльця, привет! Как ты? Я тебя люблю!
– Женечка! – кричала она в ответ. – Я соскучилась! Когда ты вернешься?
Женька называл ее Юльця, или пани Юльця, ему это страшно нравилось. Нежно и смешно. Так называл ее партнер Женьки из Кракова, Януш Корчиньский – они заехали к нему на пару дней по пути в Вену. Он восхищенно целовал ей руки и называл пани Юльця. «Это такое здробненное имье от Юлия», – объяснил он. Юлия взглянула вопросительно. «Уменьшительное, – поспешил Женька, улыбаясь во весь рот. – Ласкательное!»
Юльця, Иренця, Гельця… как колокольчик!
Он был всегда, он был везде, он был вечен. Мир без Женьки не мыслился. Он просто не мог существовать без Женьки. И вдруг Женьки не стало. Некая сила, слепая и равнодушная, выдернула его из жизни.
Ознакомительная версия.
