— Я-то думал, точно в размер попал. Ничего, пусть полежит, растолстеешь, например, после родов и наденешь. А пока куплю обручальные, как положено.
— Растолстею? Даже не мечтай. — Светлана шутливо ударила его по лбу ладонью. — Я стюардесса, обязана заботиться о фигуре, потому что моя внешность располагает пассажиров, внушает им доверие и спокойствие: раз я лечу в самолете, с ними ничего не случится.
— А я, когда ты в своем небе, на земле места себе не нахожу. К тому же на тебя мужики пялятся. Нет, расписываемся и срочно беременеем, я так решил.
— А как же, все пялятся, — снимая с шеи цепочку, промурлыкала Светлана. — И даже через одного номер телефончика просят.
— И ты даешь?! — нахмурился он.
— Если б я раздавала номер, то жизнь проводила бы в одних переговорах. Твой подарок, ревнивец, буду носить на цепочке… Застегни.
Захар застегнул цепочку, повалил Светлану, пообещав:
— Когда-нибудь… когда заработаю кучу денег… куплю тебе бриллиантовый булыжник, чтоб ходила и светила им за километр.
— Глупый, я без булыжников тебя люблю. (О, боже, первая сказала!) А ты?
— Она еще спрашивает! У меня такое ощущение, будто я знал тебя давно, так давно, что не помню этого. Но помню, что любил только тебя, понимаешь?
— Понимаю. Как здорово… — Светлана обняла его и зажмурилась, представив… — Захарка, а ведь меня тогда еле уговорили пойти на соревнования, я дзюдо не отличала от бокса. Сейчас подумать страшно, что могла и не пойти…
— Если б ты знала, как мне было страшно подойти к тебе. Спрашиваю внутренний голос: подойти или не стоит?
— А он что?
— Он в приказном порядке отправил меня к тебе, помню, как колени дрожали… Слушай, зачем думать о том, что могло не случиться?
Она поняла: счастье — это бесконечно долгие поцелуи.
Светлана поднялась рано, а Захару дала поспать, собралась будить, когда времени почти не осталось. Она забралась на кровать, наклонилась к нему и тихо рассмеялась, глядя, как он сладко спит, по-детски раскинувшись. Но пора вставать. Светлана пальцем слегка стукнула по носу Захара, потом два раза быстро, потом три раза и еще — тук. Это своеобразная азбука Морзе — тук — тук-тук — тук-тук-тук — тук, означает — просыпайся. Обычно он морщится, кряхтит, отворачивается, натягивает на голову одеяло, на этот раз спросил сонно:
— Который час?
— Если ты сию минуту поднимешься, то, может быть, успеешь на соревнования.
Он как подскочил! И не стал ругаться, ведь каждый раз одно и то же: Светлана, жалея его, никогда не будила вовремя. Разумеется, завтрак Захар поедал на бегу, одновременно одеваясь, пришлось кормить его, пока Захар зашнуровывал кроссовки. Чмокнув Светлану в щеку, схватив бутерброд, он вылетел из дома и помчался ловить такси…
Всю ночь Тарас просидел в автомобиле, умаялся, спина ныла, клонило в сон. Собственно, ночью он вздремнул, полагая, что любовники надолго застряли в квартире, им ведь есть чем заняться, в отличие от него. С рассветом он выходил несколько раз слегка размяться и прогнать сонливость, развлекал себя фильмами — догадался захватить проигрыватель. Как только увидел «хахаля», Тарас позвонил:
— Роди, он убежал, она у него осталась.
— Стой на месте…
— Роди, имей совесть, я всю ночь проторчал здесь…
— Сейчас отправлю к тебе Гену с Маратом, зайдете и заберете ее.
Тем временем Светлана, едва за Захаром захлопнулась дверь, кинулась собираться. Видишь ли, она помешает ему на соревнованиях! А ей-то что делать здесь одной? В конце концов, это показательные соревнования, от них ничего не зависит, а она выберет укромное местечко, Захар ее не заметит.
Времени полно, показ начнется через два часа, просто спортсменам нужно размяться. Тем не менее Светлана торопливо нанесла тушь на ресницы, подвела брови, накрасила губы, причесалась. Поправив платье перед зеркалом и закинув на плечо ремешок сумочки, она придирчиво осмотрела себя. А что там рассматривать? Из нее потоками льется счастье, сияют глаза, улыбка приклеилась к губам и не собирается отклеиваться. Вот улыбку лучше снять, на улицах улыбающийся человек смотрится неестественно, подозрительно, словно больной на голову. Светлана попробовала собрать мышцы лица в бесстрастную гримасу — ничего не получилось. Ладно, можно выходить… Куртку не забыть бы, весна коварна.
Марат поставил авто за машиной Тараса, потом переместились к нему.
— Она там? — спросил Марат.
— Не выходила, значит, там, — ответил Тарас.
— Короче, сейчас заходим, — делился планом Марат, доставая пистолет, — звоним. Гена говорит, что мы из милиции…
— А она удостоверение потребует показать, — предположил Тарас. — В глазок.
— Удостоверение у нас есть, — ухмыльнулся Гена. — Липовое.
— Как только открывает — берем ее.
— А пушка зачем? — фыркнул Тарас. — Мы ж не убивать ее идем.
— Под пушкой она не посмеет вякнуть, станет послушной и покорной, — сказал Марат, открывая дверцу.
Только выбрались из машины, а тут Светлана нарисовалась! Все трое опешили, застыв на местах, правда, Тарас произнес чуть слышно:
— Чего стоим? Хватаем и тащим…
— По сторонам посмотри, — процедил Марат. — Нам не нужны свидетели.
— Глянь, как чешет, прямо выписывает, — восторженно вымолвил Гена. — И задница крутится, как колесо обозрения. Видно, парень ей попался что надо, а у меня баб не было… Что ты сказал про свидетелей? Где?
— Вон, — буркнул Марат. — И вон. Глаза разуй.
М-да, обычно подобные старые узкие улочки пустуют в течение двадцати четырех часов, но в свои права вступил закон подлости. С одной стороны бабка с декоративным пуделем ползла по тротуару, на роликах катались парнишка с девочкой — другого места не нашли. А чуть дальше по направлению к похитителям шли мужчина с женщиной, оба явно «ботаники», такие в свидетели сами лезут, их просить не надо, потому что типа — честные. Ну, еще три человека находились в отдалении с другой стороны.
— Едем за ней, — бросил Марат, идя к авто.
— Слушайте, я не спал ночь… — запротестовал Тарас. — Я не соображаю… у меня реакция снижена…
— Да без тебя обойдемся, — отмахнулся Гена. — Гони на базу.
Они с Геной сели в машину и укатили.
Светлану заметили на остановке, здесь тоже ее не заберешь. Она села в троллейбус, которому Марат встал в хвост и тащился за ним на черепашьей скорости. Девушка сделала пересадку, ехала еще с полчаса, вышла у спорткомплекса и побежала внутрь, оба преследователя рванули за ней. Девушка купила билет, естественно, Марат с Геной тоже приобрели билеты, тем более что цена копеечная.
В небольшом зале зрителей собралось прилично, включая детвору разных возрастов, очевидно, это те, кто, так или иначе, имел отношение к дзюдо. Главное, всех видно, Светлану в том числе. Не теряя времени, Марат позвонил Родиону:
— Мы в спорткомплексе на соревнованиях, она здесь… Часа два эта бодяга продлится… Подъезжай, может, с твоей помощью получится, ты ж у нас везучий.
Начали с показа упражнений под музыку: стройные шеренги молодняка, махи ногами, кувырки, сальто, удары по воздуху…
— И это все? — скорчил кислую физиономию Гена. — Слабовато.
— Должны и мастера выступать, — зевнув, сказал Марат.
Действительно, после показа упражнений начались бои, которые тоже не произвели впечатления на Гену.
— Я-то думал, дзюдо — это… — Гена потряс кулаком. — А это… — Он расслабил кулак, кисть безвольно повисла.
— Дзюдо спорт, а не шоу, — заметил Марат, скучал и он.
— Я в колонии для несовершеннолетних научился кулаками махать без всякого дзюда. В лобешник как запустишь кулак, так и нос на сторону.
— Дзюдо не склоняется, — буркнул Марат.
— Куда не склоняется?
— По падежам, — огрызнулся Марат. — Заткнись, а? Лучше следи за девочкой.
— Че за ней следить? Вон сидит, хавает что-то.
Диктор объявил мастеров спорта Захара Макагонова и трудно выговариваемую фамилию, явно таджикско-узбекскую или еще какую восточную, а в зале раздался рев. М-да, здесь собрались истинные любители, кроме двух человек, и болели они, как на хоккее, значит, понимали, что происходило на ковре.
— Гляди-ка, он еще и победил, — уважительно отозвался о Захаре Гена.
Светлана, когда вышел Захар, пряталась за спинами, после его победы она подлетела с места, замахала руками и закричала:
— Захар! Захар!
Вряд ли он расслышал ее голос, тем не менее увидел! Захар улыбался, скромно кланяясь, улыбался всем и Светлане в частности. Она подпрыгивала, одновременно посылала ему воздушные поцелуи.
— Я сейчас расплачусь, — съязвил Гена. — Мы разлучим…
— Как ты меня достал, — застонал Марат. — Боюсь, из-за их романа у нас возникнут осложнения. Так, бодяга близится к финалу, пошли. Роди наверняка уже здесь. Я буду у центрального входа ждать ее, а ты с той стороны покарауль.
