бы понравилось. Мы звонили в колокола над конюшней, — повторил мистер Хэллоран, обращаясь к мисс Огилви, — в день его рождения, а затем каждый год после этого, пока он не попросил нас так не делать.
— Боюсь, уже слишком поздно звонить, — заметила миссис Хэллоран.
— Ты права, дорогая, как всегда. Бедный Лайонел все равно не услышит. Может, завтра?
— Лайонел был прекрасным человеком, — вставила мисс Огилви траурным тоном. — Нам будет его не хватать.
— Да, нужно распорядиться, чтобы подрезали живую изгородь, — сказал мистер Хэллоран жене.
— У него был замечательный отец, — заявила тетя Фэнни. — Ричард, тебе не жарко? Ты терпеть не мог перегреваться. Хотя, — добавила она, — пламя, по-видимому, не слишком высоко. По крайней мере, света не дает.
— Эссекс, — распорядилась миссис Хэллоран, — включите лампу тете Фэнни.
— Спасибо, не надо, — ответила та. — Не стоит заботиться о моем удобстве, Орианна. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не попрошу из твоих рук. Или, — добавила она, покосившись на Эссекса, — из рук нанятого…
— …библиотекаря, — закончил за нее Эссекс.
— Мистер Хэллоран, позвольте я наброшу вам шаль на плечи? — предложила мисс Огилви. — У вас спина не мерзнет? Так часто бывает, даже когда огонь греет… — Она помедлила и стыдливо добавила: — …конечности.
— Вы имеете в виду ноги? — осведомилась миссис Хэллоран. — Уверяю вас, у Ричарда они до сих пор сохранились, хоть и не всегда видны. Мисс Огилви беспокоится о твоих ногах, — сказала она, нагибаясь к мужу.
— О моих ногах? — улыбнулся тот. — Я все больше сижу, — галантно объяснил он мисс Огилви, и та покраснела.
— Тетя Фэнни, — позвала миссис Хэллоран, и все обернулись, настороженные ее тоном. — Я рада, что ты ничего не просишь из моих рук, поскольку я как раз собиралась вам всем кое-что сообщить, а тетя Фэнни меня только подбодрила.
— Я? — изумилась тетя Фэнни.
— Сущность жизни, — мягко начала миссис Хэллоран, — заключается в переменах; вы все, будучи людьми интеллигентными, со мной согласитесь. Наша последняя перемена — я имею в виду кончину Лайонела…
— Так это был Лайонел! — утвердительно кивнул мистер Хэллоран у камина.
— …оказалась весьма приятной. Мы прекрасно обойдемся без Лайонела. Теперь нам необходимо сделать генеральную уборку. Ричард, конечно, останется.
Она положила руку на плечо мужа, и тот снова кивнул, довольный.
— Эссекс, не слишком ли мы вас задержали? — продолжила миссис Хэллоран.
— Но библиотека… — возразил Эссекс, прикрыв рот рукой.
— Пожалуй, оставим библиотеку в покое на время. Пора освежить фрески в моей гостиной. Разумеется, вы получите небольшую выплату и сможете заняться какой-нибудь ученой деятельностью.
— Тропа сужается, — натянуто произнес Эссекс.
— Как мудро с вашей стороны!
— Я надеялся… я думал — после всего…
— Эссекс, вам тридцать два года — еще не поздно начать карьеру. Попробуйте что-нибудь делать руками. Можете взять пару дней на раздумье. Мисс Огилви!
Последняя вытянула руку и вцепилась в подлокотник кресла.
— Я вами довольна, не сочтите за критику. Вы — леди того сорта, какие редко встречаются в наши дни. Всю жизнь вас укрывали от внешнего мира — вы же пришли к нам как раз до рождения Фэнси? — и я не стану бездумно выставлять вас наружу. Пожалуй, поместим вас в какой-нибудь скромный пансионат — приличный, разумеется, даже не сомневайтесь, и всецело подходящий вашему статусу; курорт с минеральными водами? Местечко у моря? В несезон вы будете играть в криббидж с другими леди сходного статуса. Возможно, теплым осенним днем, убаюканная волнами и затихающим весельем на пирсе, вы падете жертвой авантюриста; возможно, Эссекс в своих бесцельных академических блужданиях найдет вас и оставит без гроша. Разумеется, в руках обычного авантюриста вы будете в полной безопасности, поскольку не сможете лично распоряжаться деньгами — это в ваших же интересах.
— Какая жестокость! — Мисс Огилви сникла в кресле. — Я не заслужила!..
— Может, и нет, но ничего не могу с собой поделать — на меня накатил приступ щедрости. Я настаиваю!
— А я? Меня тоже выгонят?
— Дорогая тетя Фэнни, это ведь твой дом! Неужели ты думаешь, что я выброшу тебя из собственного дома? Ты жила здесь с самого детства — с мамой, с папой. Я помню твоего отца, замечательный был человек.
— Оставь в покое моих родителей! Мой брат…
— Да, — перебила миссис Хэллоран. — В бальной зале ты танцевала свой первый и единственный танец; тогда тебя звали мисс Хэллоран — мы не должны терять из виду мисс Хэллоран в нашей тете Фэнни. Впрочем, теперь мы с твоим братом остались одни; мы ни разу не оставались одни в этом доме с самой свадьбы. Не беспокойся, здесь хватит места для нас обеих, Фэнни, — добавила она снисходительно.
— Я так никогда не думала, — возразила тетя Фэнни.
— А помнишь башню? Ее построил твой отец; там, кажется, планировали устроить обсерваторию? В ней можно расположиться с большим комфортом. Я даже разрешаю тебе взять немного мебели. Можешь забрать все, что хочешь, за исключением, разумеется, предметов, обладающих сентиментальной ценностью: голубая ваза из холла отойдет мисс Огилви.
— Я возьму драгоценности своей матери.
— Теперь люди станут поговаривать о башне, в которой водятся привидения, — засмеялась миссис Хэллоран. — Так, кто у нас остался? Мэри-Джейн будет здесь одиноко. Я уверена, что она питала к Лайонелу искренние чувства, хотя о природе этих чувств распространяться не стану. Пожалуй, отошлю Мэри-Джейн домой. Лайонел нашел ее в городе, в публичной библиотеке — вот пусть туда и возвращается. В то время у Мэри-Джейн была небольшая квартира; я
