предложил Джону Беллу Шаттаку пообедать с ним, и политик с признательностью принял приглашение. Затем Файф повернулся к Вулфу и выразил надежду, что тот присоединится к ним, однако Вулф, поблагодарив, отказался, соврав, что ему надо успеть на важную встречу. Вулф без особого восторга относился к ресторанам, а тот, в который собирался Файф, и вовсе терпеть не мог, утверждая, что там в баранину с карри добавляют серу. Файф и Шаттак вышли из кабинета, так больше и не перемолвившись ни единым словом с Райдером.
Вулф подошел к столу Райдера и, нахмурившись, опустил на полковника взгляд, дожидаясь, когда тот поднимет голову.
– Я считаю, что вы тряпка, – сообщил ему Вулф. – Это лично моя точка зрения.
– Не забудьте об этом упомянуть, если вдруг решите написать для меня рекомендательное письмо, – откликнулся Райдер.
– Непременно. Вы не желаете шевелить мозгами. У вас погиб сын. Убит один из ваших подчиненных, капитан Кросс. Сейчас вы не в состоянии принимать серьезные решения. Если у вас есть умный друг, у которого варит котелок, обратитесь к нему за советом. Либо посоветуйтесь с адвокатом. А можете – прямо со мной.
– С вами? – удивился Райдер. – Прекрасная мысль! Просто замечательная!
Вулф едва заметно, на четверть дюйма, приподнял плечи, после чего снова ссутулился, бросил мне: «Пошли, Арчи» – и направился к двери. Я снова поставил чемоданчик на стул и последовал за Вулфом. Когда мы проходили приемную, сержант Брюс подняла на нас взгляд. Вулф не обратил на нее внимания. Я остановился у ее стола и пожаловался:
– Мне что-то в глаз попало.
– Это плохо, – сказала она и встала. – В какой именно глаз? Дайте взглянуть.
«Господи боже, где же ее носило все эти годы! – подумалось мне. – Как можно попасться на такую бородатую хохму?» Наклонившись, я уставился в ее глаза, а она в мои. Наши лица разделяло не больше десяти дюймов.
– Вижу, – произнесла она.
– Правда? И что там?
– Не что, а кто. Я. В обоих глазах. И достать меня оттуда никак нельзя.
Она села и с абсолютно невозмутимым видом снова начала печатать. Это же надо было мне настолько ее недооценить!
– Ладно, один – ноль в вашу пользу, – признал я свое поражение и поспешил за Вулфом, который уже стоял у лифта.
У меня в голове крутилось около дюжины самых разных вопросов, которые мне хотелось озвучить Вулфу, и я надеялся получить ответы хотя бы на часть из них. Увы, мне так и не подвернулась возможность их задать. Когда? По дороге домой, когда я был за рулем, а он сидел на заднем сиденье? Нет. Не вариант. Вулф терпеть не мог поездок на автомобиле и потому в пути был не расположен к разговорам. Оказавшись дома, Вулф сразу направился на кухню, чтобы помочь Фрицу приготовить ланч. Они как раз собирались устроить очередной кулинарный эксперимент: пожарить баклажан на курином жире. За столом беседы о делах являлись табу, и потому мне пришлось выслушивать пространные рассуждения Вулфа о том, почему частая игра в шахматы может погубить любого боевого генерала. Затем, в силу того что Вулф пропустил утреннее свидание со своими ненаглядными орхидеями, он поспешил наверх, в оранжерею, а там, как я прекрасно знал, его нельзя было тревожить. Я спросил, можно ли мне вернуться на Дункан-стрит, и получил отказ. Вулф сказал, что я могу ему понадобиться. Поскольку в первую очередь мне было приказано нянчиться с Вулфом, я не стал с ним спорить и отправился в кабинет на первом этаже, сделал кое-какие мелкие дела и послушал радио.
В двадцать пять минут четвертого раздался телефонный звонок. Это был генерал Файф. В официальной манере, по-военному, как старший по званию, он приказал мне к четырем часам доставить Ниро Вулфа к нему в кабинет. Я сказал, что не получится, а генерал потребовал от меня сделать так, чтобы получилось, и бросил трубку.
Мне пришлось перезвонить генералу.
– Послушайте, сэр, вам нужно, чтобы Вулф с вами сотрудничал или нет? Со всем к вам уважением мне бы хотелось напомнить, что никакая сила на земле, за исключением вас или, по крайней мере, полковника, не заставит его изменить свои планы. Поэтому вы должны сами поговорить с ним и объяснить, что именно вам от него нужно.
– Черт его подери! Соедините меня с ним.
Я позвонил в оранжерею и обрисовал ситуацию Вулфу. В ответ он велел мне не вешать трубку и слушать их разговор с генералом. Так я и сделал. Ничего нового я не узнал. Файф всего-навсего заявил, что должен незамедлительно провести совещание со мной, Вулфом, Тинкхэмом и Лоусоном. Наконец Вулф согласился приехать. Когда он через десять минут спустился и мы направились к машине, я сказал:
– Хочу обратить ваше внимание на одну деталь – вдруг вы ее не заметили. Вы ошибаетесь, если решили, что Райдер решил поехать в Вашингтон на встречу с Карпентером, потому что услышал в ходе утренней встречи нечто экстраординарное. Когда мы вошли в кабинет, его чемодан уже был собран и стоял на стуле.
– Я обратил на это внимание. Дьявол забери этих чертовых немцев! Заведешь машину, трогайся плавно и без рывков. И прибереги свои остроты для другого раза. Я сейчас не в настроении.
Без пяти четыре мы уже стояли в вестибюле дома номер 17 по Дункан-стрит, то есть у нас еще имелось несколько минут. Рассеянно, по привычке я бросил лифтеру: «Нам на десятый» – и отвлекся от раздумий, только когда двери раскрылись на десятом этаже. Я совсем забыл, что кабинет Файфа расположен на одиннадцатом. Вулф уже успел завести свою дежурную шарманку, выясняя отношения с капралом на посту.
– Прошу прощения, мы ошиблись, – сказал я. – Нам надо… – Я так и не закончил фразу.
Все случилось в одно мгновение. Звук был негромким, оглушающим его точно назвать язык не поворачивался. Однако было в нем нечто такое, что пробирало до печенки. А может, дело было не в звуке, может, дрогнуло само здание. И хотя потом все утверждали, что ощутили толчок, лично я в этом сомневаюсь. Может, что-то случилось с воздухом. Одним словом, на какое-то короткое мгновение у меня внутри все замерло. Судя по лицу капрала, он испытал схожие ощущения. Мы с ним начали оглядываться по сторонам. Тем временем Вулф уже рванул к двери, ведущей к коридору.
– Эта та самая штуковина! – рявкнул он мне на ходу. – Я же говорил тебе!
Одним скачком я нагнал Вулфа у двери и, когда мы вошли, прикрыл ее за собой. Из многочисленных дверей в коридор
