плечом и снова взяв под контроль тачпад, и тут же почувствовал, что Валери опять напряглась. — О, — он быстро отступил, — здесь есть домашний адрес. Никогда не рассматриваю здесь все как следует.
— А где этот Вошель? Ты знаешь?
— Чуть дальше по дороге, тоже относится к долине Фолле, — сказал Ричард, смущенно почесав подбородок. — Минутах в двадцати или около того.
— Туда ходит автобус номер шесть. — Мадам Таблье возникла в дверях, и выражение ее лица возвещало о надвигающейся буре. Руки она скрестила на груди.
— Что вы имеете в виду: автобус номер шесть? Это важно? — Ричард был рад, что тут Валери проявила инициативу; судя по виду мадам Таблье, она вряд ли стала бы терпеть глупые вопросы от него.
— Это специальный рейс, — произнесла эта неординарная женщина, хоть и неохотно, как будто против воли. — Он ходит в ярмарочные дни, чтобы люди из соседних городов могли приехать посудачить.
— Или сделать покупки, — вставила Валери.
— В основном посудачить.
— Так, значит, Вошель на самом деле не так уж и далеко?
— Путь не близкий, минут двадцать пять, не меньше, я бы сказала. Одна из моих сестер переехала туда тридцать лет назад. С тех пор я ее не видела.
В устах мадам Таблье это прозвучало так, как если бы пресловутый городок располагался в Бермудском треугольнике или на другом континенте, а не в одной с ними долине.
— Но почему вы с тех пор не встречались с сестрой?
— Что, тащиться в Вошель? Я ж не Жак Кусто. Только у сплетников и болтунов на это хватает времени, а не у нас, работяг. Мы иногда пишем друг другу.
Повисла тишина, и Ричард заметил изумление на лице Валери. А вот сам нисколько не удивился. Он еще помнил, как, когда они только переехали в этот тихий уголок в долине Луары, их познакомили с соседями, переживавшими, что дочь «уезжает» от них. Они с женой пытались проявить сочувствие, пока не выяснилось, что «уезжает» она всего лишь в соседнюю деревню, не дальше трех километров отсюда. В деревне есть такие люди: любые перемены, какими бы мелкими они ни были, — всегда большое дело.
— Ну да ладно, — пожала плечами мадам Таблье. — У меня есть плохая и хорошая новости. — Она сделала паузу для пущего эффекта. — Пара итальянцев съехала. Наверное, перепугались. Сложили чемоданы и усвистели. Заплатили наличными — две сотни евро, верно? — в общем, вот они. Считайте, если не доверяете.
Она шагнула вперед и положила четыре банкноты по пятьдесят евро на клавиатуру ноутбука шикарным жестом картежника, выкладывающего победную комбинацию в покере.
— Ничего удивительного, — понуро заметил Ричард. — Кровь, насилие и тихий отпуск в деревне не слишком-то сочетаются.
Он взял деньги и протянул пятьдесят евро мадам Таблье, которая молча их приняла.
— Вот и очередной плохой отзыв.
— А хорошая новость? — вмешалась Валери.
— Так это и была хорошая, — фыркнула мадам Таблье. — Завтра убирать на комнату меньше, да еще и пятьдесят евро в кармане. Если вы считаете, что это плохая новость, то вас слишком легко расстроить, девочка моя!
Ричард решил вмешаться, пока все не вышло из-под контроля.
— Ну а что за плохая новость тогда?
— Кто-то украл тот потекший отпечаток. Вырезал кусок обоев прямо со стены.
— Что? — Ричард был недалек от мысли, что это и есть хорошая новость.
— И очки тоже пропали. Странные дела творятся, если хотите знать мое мнение.
— Очки тоже пропали?
Валери решительно захлопнула ноутбук, словно приняв какое-то решение.
— Так и знала, что нам с ними чрезвычайно повезло, — сказала она, не сумев скрыть раздражение.
— Да это яснее ясного, — тут же согласилась мадам Таблье. — Знаете ли, я не одну серию «Мегрэ» [17] посмотрела. — В ее исполнении это прозвучало почти как угроза.
Ричард не имел ни малейшего представления, о чем они ведут речь, поэтому хранил молчание, но постарался изобразить на лице глубокую задумчивость, так, на всякий случай.
Валери поднялась, взяла переноску с Паспарту, и они втроем: Ричард, Валери и мадам Таблье — на мгновение замерли в молчании.
— Ну, Ричард, и что ты планируешь с этим делать?
— Я, э-э-э, ну… — он вовсе не был уверен, что нужно что-то предпринимать теперь, когда все подсказки пропали.
— Справедливый вопрос, — буркнула мадам Таблье.
Ричард, решив, что стоицизмом он здесь не отделается, склонил голову на грудь, признавая поражение. Он понятия не имел, что «планирует с этим делать», но зато чертовски хорошо понимал, что, принимая во внимание компанию, в которой он оказался, решение, вероятно, зависит вовсе не от него.
Если и существовала сцена, которая гарантированно появлялась бы в любом цветном голливудском фильме об ограблении 50-х годов выпуска, то такая, где главная героиня, обычно Грейс Келли, везла главного героя, обычно Кэри Гранта, в спортивной машине, на чудовищной скорости несшейся по какому-нибудь опаснейшему серпантину, обычно во Французской Ривьере. Она служила для того, чтобы показать превосходство главной героини. Пусть даже главный герой и демонстрировал признаки легкого дискомфорта, ему все же удавалось сохранить лицо. Ричард уже не впервые в жизни, к своему величайшему сожалению, вынужден был признать, что он не Кэри Грант.
— Во имя господа Всемогущего, не могла бы ты сбавить скорость?! — закричал он, и лицо его посерело, став похожим на цвет больничных простыней.
— Я еду не так уж быстро, — крикнула в ответ Валери, и ветер, подхватив ее слова прямо над низким стеклом, швырнул их через салон ее спортивного кабриолета прямо на уносящийся с жуткой скоростью асфальт.
Изначально Ричард предложил отвезти ее, но Валери почему-то решила, что его старая, битая жизнью малолитражка с надписями Les Vignes — Chambre d’hote [18] на каждой двери слишком заметна для их целей. Ричард так и не понял, почему, черт возьми, им нельзя быть заметными и как вышло, что канареечно-желтый спортивный «родстер» без крыши, с ревом взрывающий горизонт, таковым не считается. А еще он не был уверен, в чем заключаются их «цели», и его не оставляло ощущение, что ей просто захотелось покрасоваться. К своему глубочайшему смущению, он не смог понять даже то, зачем ей это.
Они оставили глубоко сомневающуюся и откровенно недовольную мадам Таблье приглядывать за гостиницей, дав строгие инструкции: никого не пускать. Хотя их следовало бы обозначить иначе: «не давать ничего вынести», — поскольку с утра Ричард успел потерять постояльца, найти кровавый отпечаток и разбитые, испачканные очки, потерять и очки, и отпечаток, лишиться еще двух постояльцев, которые, по его мнению, испугались всего произошедшего, но которые, как опасалась Валери, единственная постоялица, которую он не потерял, были не настолько безгрешны. А еще он
