Ознакомительная версия.
– Так что ты предлагаешь?
– Зайдем в домик сами и аккуратненько извлечем вашу подружку на волю.
– Ага, – сказала я. – А нас всех повяжут и даже сообщить родственникам, где искать наши бренные останки, не позаботятся. Я иду одна. В конце концов, Мариша – моя подруга, и вы не должны рисковать собой из-за того, что она такая идиотка.
– Гоша, – сказала Ира, – ты подожди нас еще полчасика, а если мы не вернемся, беги и поднимай на ноги всех, можешь сказать, что… что хочешь можешь сказать, только приведи подмогу.
– Ты все-таки туда пойдешь? – не поверил своим ушам Гоша. – Ты рехнулась.
– Я не рехнулась, хочу сама выяснить для себя, что это за люди, с которыми так долго общалась. И потом, Даша без меня заблудится в доме, а я там бывала не раз и отлично знаю, где при необходимости можно спрятаться. И собака меня знает, а значит, лаять не будет.
И мы пошли прочь от скорбно замершего Гоши, который в своем горе даже не замечал, что капюшон свалился с него и теперь дождь мочит ему голову.
– Залезем через окно, – распорядилась Ира. – Второй этаж для этого подходит лучше всего. Выберем неосвещенное окно, чтобы не оказаться в первый же момент в шумном обществе. Надо же время, чтобы освоиться.
Ира дошла до ручки, а когда тихие люди доходят до такого состояния, то они могут горы свернуть и моря перейти, даже не заметив. Поэтому я просто подчинилась ее указаниям. В дом мы планировали проникнуть по приставной лестнице, но не нашли таковой. Пришлось воспользоваться черным ходом, к великой моей радости, – я лестницы любых конфигураций после штурма Ириного дома не приветствовала.
Дверь черного хода была открыта. Что за люди тут живут? Мы обошли уже несколько домов, и везде нас ждал самый радушный прием гостеприимно распахнутых дверей. В доме было тихо, поэтому шагать нам пришлось с величайшей осторожностью. Но как бы мы ни осторожничали, воды с нас натекло целое миниатюрное озерцо, так что первому, кто сунулся бы в коридор, оно попадется на глаза, и он неминуемо задастся вопросом, откуда оно тут взялось. Поэтому мы заглянули в ближайшую комнату, которая, по уверениям Иры, была ванной. Она оказалась не ванной, но несколько полотенец на полках в шкафу имелось. Мы тщательно вытерлись, досуха у нас не получилось, но теперь, по крайней мере, с нас не текло.
Выбравшись в коридор, подошли к лестнице, и тут из-за двери, которую мы недавно миновали, раздался громкий женский стон. Подскочив на месте от неожиданности, мы переглянулись.
– Я предполагала, что пленников обычно держат в подвале, – шепотом поделилась со мной Ира, устремляясь на цыпочках, но тем не менее очень быстро к таинственной двери. – Но факт налицо. Она стонет отсюда.
Ира достигла двери первой, приоткрыла ее, и тут подоспела я. Мы заглянули в щель, и Ира смущенно отпрянула. Меня смутить было не так легко, поэтому я полюбовалась роскошной спальней и гладкой спиной женщины, которая сладострастно извивалась, сидя верхом на мужике, густо заросшем черной растительностью. Женщина и издавала те громкие стоны, которые мы приняли за Маришин крик о помощи.
– Это жена Елизара, – шепотом проинформировала меня Ира. – А с ней секретарь. Что они делают?
– Не думала, что ты настолько наивна, – съехидничала я. – Все-таки числишься среди замужних дам. Неужели не понятно? Они активно наставляют рога твоему драгоценному Елизару и получают от этого немалое удовольствие.
– Нас это не касается, – после минутного размышления произнесла Ира. – Мы сюда пришли за Маришей, а если эти двое заняты, то тем лучше. Пошли вниз, здесь они ее держать не будут. Завтра праздник урожая, соберутся гости, как они будут перетаскивать бесчувственное тело на виду у всех?
Этими своими постоянными упоминаниями о теле они меня каждый раз выбивали из колеи минимум на несколько минут. Перед глазами проходила вереница Мариш с различными степенями повреждений кожных и волосяных покровов, а также внутренних органов.
На лестнице нам навстречу бросилась огромная и лохматая псина, украшенная многочисленными повязками и зелеными пятнами. Не успела я приготовиться к последнему мигу, как собака принялась радостно поскуливать и вертеться возле ног Иры, помахивая огромным, как веник, хвостом.
– Майна, девочка моя, что с тобой? – обняла ее Ира. – Кто тебя так разукрасил? Это собака секретаря, Елизар разрешил ей жить тут. Его жена очень к ней привязалась, – пояснила она. – Как ты думаешь, кто ее так?
– Узнаю почерк Мариши, – мрачно сказала я. – Ну, собачка, где Мариша? Ищи давай Маришу.
При слове «Мариша» шерсть на загривке у собаки встала дыбом и она разразилась глухим рычанием, пятясь при этом и поджимая хвост так, что и не посвященному в тонкости обращения с собаками стало бы понятно, что она напугана до крайности.
– Видишь, знает про нее, – сказала я. – Раз вы с ней друзья, попроси ее показать нам дорогу, чтобы не тратить лишнее время на поиски. Если не будет соглашаться, скажи, что мы заберем Маришу и больше она не будет никому в этом доме угрожать.
Собака внимательно выслушала меня, перевела глаза на Иру, словно спрашивая, можно ли мне доверять, и, убедившись, что мы не обманем, резво побежала вниз по лестнице. Остановилась она только возле симпатичной дверки, покрытой толстыми чешуйками темного металла, дверь запиралась на стилизованный под старину засов. Собака положила на него переднюю лапу и два раза коротко тявкнула.
– Идем туда, – распорядилась Ира.
Мы отодвинули в сторону засов и прошли в нечто среднее между деревенским погребом и цехом мясоперерабатывающего завода. Повсюду висели окорока и домашние колбасы, приготовленные к завтрашнему торжеству.
– Теперь тебе ясно, чего она сюда рвалась? – спросила я у Иры. – Твоя Майна себе на уме. Собачка хочет кусочек ветчинки? – спросила я у Майны, которая с довольным видом уселась у дальней стены и угощаться не спешила.
– Погоди, – остановила меня Ира. – Она еще чего-то хочет нам сказать.
Услышав это, собака поскребла лапой по стене и жалобно заскулила.
– Они ее замуровали в стену! – ужаснулась я. – Надо скорей ее спасать, может быть, она еще жива.
Кладка в этом месте и в самом деле несколько отличалась от остальной, раствор, которым скреплялись кирпичи, был еще совсем свежим. Ира схватила крюк, которым передвигали копченые куски мяса, а мне достался огромный мясницкий нож, по форме напоминающий топорик. Ира ковыряла, я рубила, но тем не менее дело у нас двигалось не слишком быстро. В запале мы совсем позабыли о времени. Рушить всю стену мы не собирались, нам было достаточно узкого отверстия, лишь бы только протиснуться в него.
Наконец кладка в одном месте подалась под нашими усилиями, а выковырять соседние кирпичи было делом нескольких минут. Даже несмотря на то, что каждый кирпич мы осторожно брали в руки и бережно клали на пол, чтобы избежать лишнего шума. Мы проделали дыру размером с надувной мяч и сочли, что этого достаточно. За стеной была полная темнота, электричество туда провести не удосужились. Идти искать фонарик времени не было, поэтому мы отодрали провод вместе с лампочкой от потолка и просунули ее в дыру в стене. В ее свете нам удалось разглядеть два тела. Общее количество пленников нас несколько удивило. Прямо подземная тюрьма, а не подвал.
– Лезь, – сказала Ира.
– Я боюсь. Боюсь, что она мертва.
– Не бойся, – успокоила меня Ира. – Майна не воет, значит, все в порядке.
– Ты так хорошо знакома с ее привычками? – недоверчиво глянула я. – У нее часто выдается случай повыть над трупом? Настолько часто, что ты, не живя рядом с ней, успела это заметить?
– Не болтай, я просто слышала, что собаки так реагируют. Что ты тут выдумываешь, какие трупы? Она бы точно выла, а не трескала грудинку! – рассердилась Ира.
– А если это неправильная собака? – продолжала я упрямо настаивать на своем, протискиваясь в дыру.
Оказавшись внутри маленькой пристройки, которая занимала самое большее три квадратных метра, я поспешила к двум телам. А что мне оставалось? Впрочем, версию про трупы можно было сразу же отбросить. Трупы так не дышат, и уж точно трупы не храпят. А Елизар именно храпел, выводил рулады и сопел, словно спал на мягкой перине в своей, кстати занятой, кровати, а не на жестком каменном полу. Внешнего лоска у него существенно поубавилось, хорошо сшитый костюм продолжал оставаться хорошо сшитым костюмом, но выглядел он теперь как подержанная половая тряпка. Рожа была в ссадинах, а руки покрыты глубокими царапинами. Но в остальном он был в порядке, если не считать того, что его рот стягивало несколько слоев изоленты, а руки и ноги были крепко связаны. Мы осторожно сняли с него изоленту и обратили внимание на Маришу.
Мариша спала, пристроив свою голову ему на живот. Светлые кудряшки рассыпались и полностью закрыли ей лицо. Я осторожно откинула тяжелую прядь ее волос, опасаясь найти под ними непоправимые изменения, но единственным изменением во внешности моей подруги было то, что обычно румяные щеки Мариши немного побледнели. Может быть, так лишь казалось из-за синей изоленты, украшавшей их.
Ознакомительная версия.
