Проснулся я от громкого стука в дверь. Было уже светло. Я посмотрел на часы — оказалось, я проспал почти десять часов. Дверь я открывал, все еще завернутый в одеяло, щурясь от солнца. Оказалось, пришла Мораг. Она приходилась мне троюродной сестрой, но была гораздо старше меня. По-моему, я не видел ее с похорон родителей.
— Фин! Я так и подумала, что это ты. Я знала, что кто-то внутри — пахнет торфяным дымом. У меня есть ключ, но я не хотела сама открывать, если дома кто-то есть. Ты знаешь, что похороны сегодня?
Я кивнул, пригласил ее в дом и тут вспомнил, что тетка никогда слова доброго не сказала про Мораг. Но, как выяснилось, именно Мораг организовала все, связанное с похоронами. К тому же она решила проблему теткиных вещей. Кое-что могло пригодиться ее семье, а остальное она отвезет в благотворительный магазин в Сторновэе.
— Знаешь, кто-то выбросил твои старые игрушки! — сказала Мораг с негодованием. — Я их нашла у мусорки. Убрала в багажник, чтобы они не пропали.
Я подумал, что теперь они будут принадлежать какому-нибудь другому ребенку. И пусть у него останутся от них более счастливые воспоминания, чем у меня.
В церковь пришло совсем немного людей. Дальние родственники, несколько крепких старичков, что ходили на все похороны, да кучка любопытных соседей, которые хотели узнать побольше об эксцентричной старой даме, что жила в одиночестве в «белом доме» у бухты. После службы, когда в ушах у меня еще звенели гэльские псалмы, я встал и повернулся к дверям. И увидел, как Артэр и Маршели тихо встают с самой дальней скамьи. Они должны были знать, что я сижу впереди. И все же быстро вышли, как будто старались избегать меня. Пятнадцать минут спустя мы собрались на скалах у дома, чтобы проводить останки моей тетки в последний путь. И там я снова увидел эту пару. Артэр кивнул мне, пожал руку. Когда гроб поднимали со стульев, выставленных на площадке у дома, мы встали плечом к плечу. Я уверен, гроб был тяжелее самого тела. Маршели в черном стояла среди женщин, которые смотрели, как мужчины отправились в долгий путь к кладбищу. На этот раз я поймал ее взгляд, но ненадолго. Маршели опустила глаза, как будто горевала. Она мало знала мою тетку, а любила ее еще меньше. Так что печалилась она наверняка не о ней.
Артэр заговорил со мной, когда гроб уже опустили в землю, и могильщики закапывали его. Мы отправились назад, к кладбищенским воротам, пригибаясь под атлантическим ветром, и тут он спросил:
— Как университет?
— Не совсем то, на что я надеялся.
Артэр кивнул, как будто понял.
— Тебе нравится в Глазго?
— Нормально. Лучше, чем здесь.
Мы выпустили с кладбища людей. Я подождал, пока Артэр закроет ворота. Он повернулся ко мне, но еще долго молчал.
— Тебе стоит знать, Фин… — он глубоко вздохнул, и я услышал, как клокочет слизь у него в горле. — Мы с Маршели поженились.
У меня не было на это права, но я почувствовал острый укол гнева и ревности.
— Да? Поздравляю.
Конечно, он понял, что я вовсе не рад за них. Но что я мог еще сказать? Артэр кивнул:
— Спасибо.
И мы отправились догонять остальных.
I
Маршели складывала торф из штабеля в ведро. На ней были джинсы, резиновые сапоги и толстый свитер; волосы распущены, ветер разметал их вокруг лица. Шума подъезжающей машины она не услышала: ветер дул с севера. Фин сидел за рулем маленького «дэу» цвета рвотных масс, который за небольшую плату взял в аренду на день. Вдоль всей береговой линии разбивались маленькие белые волны, а на северо-западе собирался настоящий шторм, похожий на армию вторжения.
— Маршели.
Голос раздался у самого ее плеча. Она встала, повернулась. На лице женщины при виде Фина отразилось удивление, потом тревога.
— Фин, что случилось?
— Ты должна была знать, что он бьет мальчика.
Она закрыла глаза и уронила ведро, брикеты торфа рассыпались по двору.
— Я пыталась остановить его. Правда!
— Ты плохо пыталась, — ответил Фин резко.
Маршели открыла глаза, и он увидел в них готовые пролиться слезы.
— Ты не представляешь, на что он способен. Когда Фионлах был маленьким и я впервые увидела синяки, я просто не поверила. Решила, что это случайность. Но случайности не могут повторяться бесконечно.
— Почему ты не ушла от него с сыном?
— Я пыталась. Поверь мне, я хотела! Но он сказал мне: если я уйду, он найдет нас. Найдет, куда бы мы ни уехали. И убьет Фионлаха.
Ее глаза умоляли сжалиться, но Фин был непреклонен:
— Ты могла сделать хоть что-то!
— Я сделала. Осталась с ним и делала все, чтобы прекратить побои. Он никогда не бил сына при мне, так что я старалась быть рядом, чтобы защитить его. Но быть рядом постоянно невозможно. Бедный Фионлах! — Слезы наконец покатились по щекам. — Он такой чудесный! Вел себя, как будто так и надо. Никогда не плакал и не жаловался. Принимал это как должное.
Фин понял, что его трясет от ярости и боли.
— Боже, Маршели, почему?..
— Я не знаю! — она почти кричала. — Он как будто хотел отомстить мне. На этой проклятой Скале случилось что-то такое, о чем вы мне не говорите: ни ты, ни он. И это его полностью изменило.
— Да знаешь ты, что там случилось, Маршели! — Фин поднял руки, потом снова опустил в раздражении. Женщина покачала головой:
— Нет. Не знаю, — и окинула его долгим, внимательным взглядом, как будто удивляясь его упорству. — Это изменило нас всех, и ты прекрасно это знаешь. Но с Артэром вышло хуже всего. Вначале я этого не понимала. Думаю, он просто скрывал все от меня. А потом, когда родился Фионлах, это начало выходить из него, как яд.
В кармане у Фина зазвонил мобильный телефон. Песня Scotland the Brave — веселая, бодрая и совершенно неуместная в данной ситуации. Фин и Маршели стояли, глядя друг на друга, а телефон заливался.
— Ну? Может, наконец ответишь?
Никто на острове не знал его номер, значит, это кто-то с материка.
— Нет.
Фин вздохнул с облегчением: звонящего наконец переключат на голосовую почту.
— И что теперь?
Маршели вытерла слезы с лица тыльной стороной ладони. На щеке остались следы торфа.
— Не знаю.
Ее взгляд был усталым, как будто жизнь с Артэром выпила из нее все соки. Было очевидно: она винит себя в том, что ее сына избивали, а она никак не могла этому помешать. У Фина опять зазвонил мобильный.
— О боже!
Полицейский выхватил телефон из кармана, нажал «Ответить» и прижал его к уху. Это была служба голосовой почты — сообщалось, что у него одно новое сообщение. Фин нетерпеливо ждал и наконец услышал знакомый голос. Правда, он показался таким далеким от всего, что происходило вокруг, что Фин не сразу его узнал.
— Слишком занят, чтобы снять чертову трубку? Надеюсь, ты ловишь убийцу, — это был патологоанатом, профессор Ангус Уилсон. — А если нет, я тут для тебя кое-что нашел. Надеюсь, это поможет. Это будет в моем отчете, но я решил сказать тебе заранее. Помнишь оболочку таблетки, которую мы нашли в рвотных массах убийцы? В ней содержится стероид кортизон, точнее, преднизон, его форма для перорального применения. Обычно им лечат кожную аллергию. Еще он очень эффективен для снятия воспаления дыхательных путей, и его часто прописывают астматикам. Так что предлагаю тебе обращать внимание на людей с серьезными высыпаниями и тех, у кого астма. Счастливой охоты, амиго!
Затем прозвучало автоматическое сообщение службы голосовой почты: «Новых сообщений нет».
Фин не понимал, почему под ним не разверзлась земля. Его мир только что разлетелся на куски, так почему земля его все еще держит? Он сбросил соединение и убрал телефон в карман.
— Фин? — голос Маршели звучал испуганно. — Фин, что такое? Ты как будто призрака увидел.
Полицейский посмотрел на нее невидящим взглядом. Он мысленно перенесся в эллинг в Порт-оф-Нессе. Субботний вечер. В здании двое мужчин. Один из них — Ангел Макритчи, второй только что вошел в полосу лунного света. Это Артэр. Фин не знал, почему они здесь. Но когда Макритчи отвернулся, в свете, падавшем из маленького окна, что-то блеснуло: то ли труба из металла, то ли большая палка. Она обрушилась на голову Ангела. Крупный мужчина упал на колени, затем повалился лицом вниз. Артэр часто дышал, он был взволнован. Он встал на колени, чтобы перевернуть свою жертву на спину. Ее мертвый вес оказался больше, чем он ожидал. Вдруг со стороны деревни послышались какие-то звуки. Что это — голоса? А может, просто ветер? Артэр запаниковал, и, как всегда в таких случаях, ему стало нечем дышать. Желудок отреагировал рефлекторно — изверг содержимое через рот, прямо на Макритчи. Артэр полез в карман, достал таблетки, проглотил одну и вдохнул из ингалятора. Надо дождаться, пока подействует лекарство. Он стоял на коленях, в темном эллинге, словно скрежет, раздавалось его тяжелое дыхание. Мало-помалу оно становилось легче, и Артэр начал прислушиваться. Но звуки, которые спровоцировали его приступ, не повторились. Он вернулся к своему делу: обхватил пальцами горло крупного мужчины на земле, сжал. Теперь он все делал быстро.
