– Господи, да скажите же, наконец, кто из нас! – простонала Нонна.
Оксана едва заметно подмигнула Степе, мол, говори ты, а тому не терпелось перейти к главному, посему сразу взял инициативу на себя. Однако он вместо того, чтобы назвать имя убийцы, повернул в другую сторону:
– Вернемся к отравлению Эры Лукьяновны. Вторник, поздний вечер. Из актеров в это время находились Анна, Клавдия Анатольевна и Юлиан Швец...
– Опять Анна! – вставил Подсолнух, обращаясь ко всем. Он теперь не сомневался, кто именно отравил Ушаковых, следовательно, и Эру Лукьяновну. – Она и с Гурьевой общается, и в спектакле была занята...
– Гражданин Подсолнух, может, вы займете наше место, раз так быстро разобрались? – скептически спросил Степа. Тот надулся, обидевшись за неучтивость мента. – Итак, почему вы остались в театре, Анна?
– Меня попросил остаться Юлиан, – взволнованно ответила она.
– Это ложь, – вставил Юлиан, ничуть не смутившись.
– Это правда, – и губы Аннушки задрожали. – Он сказал, что даст мне новую пьесу, но сначала должен ее отксерить, так как всего один экземпляр в театре. Он предупредил, что позовет меня, я и ждала. А потом выяснилось, что его нет. Я оделась и ушла.
– Маленькая лгунья, – бросил ей Юлик и усмехнулся. – А где доказательства, что я просил тебя остаться в театре? Где? Это оговор.
– Вы правы, – согласился с ним Степа. – Должны быть доказательства или улики. У нас есть улика... (Он вытащил заколку.) Анна, это ваша вещь?
– Д-д-да... – едва слышно проговорила девушка. – Где... где вы ее нашли?
– В кабинете Эры Лукьяновны во вторник. Как она туда попала?
Анна не могла выдавить ни звука – ее душили слезы. Среди труппы пополз чуть слышный шепот: «Чудовище... Кто бы мог подумать... Сама невинность...» Анна опустила голову, слезы закапали ей на колени.
– На вас была заколка во вторник? – настойчиво требовал ответа Степа. Анна отрицательно мотнула головой. – А где она была?
– Я... я... потеряла ее, – едва выговорила девушка.
– Кто видел во вторник заколку на Анне? – поднял улику над головой Степа. Актеры мучительно вспоминали. Наконец неуверенно поднял руку Подсолнух. – Значит, вы видели. Вы утверждаете, что заколка во вторник была на голове Анны?
– Кажется, была... – протянул Подсолнух.
– «Кажется» не подходит, – отрезал Степа. – Нам нужен твердый ответ. Так да или нет?
– Ой, не было на ней никаких заколок, – проворчала Клава. – Еще артисты, наблюдательности никакой. У Аньки волосы распущены были.
Актеры загалдели, подтверждая, что, действительно, волосы Анна в тот день распустила. Волгина подняла руку, призывая к тишине. Настала звенящая тишина.
– Анна утверждает, что потеряла заколку, во вторник ее волосы были распущены, следовательно, напрашивается вывод: кто-то взял ее у вас, Аня, то есть украл. – Анна тут же подняла голову, с мольбой посмотрела на Заречного. – Видите ли, господа артисты, чтобы отравить директора, надо иметь мотив. Ну, какой мотив у Анны? Его нет. А вот у вас, Юлиан, мотив есть.
– Что? – выпрямился тот. – Вы в своем уме? У нас с Эрой Лукьяновной прекрасные отношения. Мы слаженно работаем...
– Это все внешние факторы, – ухмыльнулся Степа. – Неужели вы думаете, что мы дураки? А вот теперь я напомню вам вашу вторую ошибку. Вы пришли к Анне накануне понедельника, принесли деньги и вино. Лозовская до сих пор не понимает, зачем вы приходили, роль можно пообещать и в театре. Но вы пришли взять у нее какую-нибудь вещицу, которую легко все опознают.
– Я не был у нее! – процедил Юлик.
– Как вам не стыдно? – промямлила Анна.
– Вы были у нее, – заявил Степа. – Вас видела Башмакова... верно, Нонна?
– Я? – встрепенулась та, с опаской глядя на Юлика. – Не помню... может быть...
– Вы знаете, господа, – сокрушенно покачал головой Степа, – в этом причина вашей скверной ситуации. Вы удивительно умеете не замечать то, что просто невозможно не заметить. Вы, простите, подличаете, не задумываясь, что все вернется к вам же. Вам ли не знать об этом? Значит, Башмакова ничего не видела. Дача ложных показаний...
– Но... я действительно не помню... – испугалась Нонна.
– А Юлиана видела и моя жена, – улыбнулся Степа. – Она разговаривала с вами, Нонна, взяла автограф, а когда из общежития вышел Юлиан, вы попросили ее закрыть вас собой, чтобы не встречаться с ним.
– Да? – растерялась Башмакова. – Кажется... была девушка... Она ваша жена?
Но Степа уже отвернулся от нее как от неинтересного объекта:
– Вы, Юлиан, украли заколку, потом побежали к следователю и рассказали, что видели Анну на сцене. Вы не знали, что к столу подходило несколько человек, потому сдвинули стрелки на Лозовскую, а во вторник подбросили ее заколку в кабинет Эры Лукьяновны. А знаете, что нас натолкнуло на эту мысль? Во-первых, покушение на Эру Лукьяновну стоит особняком. Тот, кто отправлял подарки по почте и отравил коллег в театре, не мог покушаться на директора, вы позже поймете – почему. Второе. Если следовать логике, то на утерянной заколке, повторяю: утерянной, – должны остаться отпечатки пальцев. Их вообще не было. Значит, кто-то старательно вытер отпечатки, затем подбросил заколку в кабинет.
– Вы, Юлиан, просчитали, что директор получила подарок по почте, вы поняли, что там яд, – не выдержала Волгина. – Но и вы получили подарок. Этот факт, рассуждали вы, не сделает вас подозреваемым. А поскольку отравитель где-то рядом, вы решили воспользоваться моментом и его приемами, все равно спишут на того человека, которого вычислят. Вам надоела старая женщина, диктующая свою волю, а поскольку наследство – театр – было обещано вам, вы и решили ускорить процесс перехода власти. Вы были уверены, что надежно накормили ее крысиным ядом, подсыпав в кофе и в минеральную воду, но ей повезло. Овчаренко, правда, тоже нечаянно напоившая ее крысиным ядом, то есть минеральной водой, вовремя вызвала «Скорую помощь», Эру Лукьяновну спасли.
– Вот теперь меня точно прикончат, – схватилась за щеку Клава, с тоской поглядывая на коллег.
Юлик сидел некоторое время, вцепившись побелевшими пальцами в стул. Затем сорвался и помчался в свой кабинет. Милиционеры, стоявшие неподалеку, ринулись вдогонку, Степа, успевший обменяться с Волгиной удовлетворенными взглядами, поспешил за ними. Да, Юлик раскололся. О, как Степа и Оксана рисковали! Потому и замыслили психологическую пытку, намеренно нагнетали напряжение. Волгина осталась одна напротив актеров, опустивших головы. Все молчали, очевидно, переваривали происходящее. Наконец, первая пришла в себя Мария Рубан:
– Это Юлиан? Скажите, это он?
– Он хотел убить Эру Лукьяновну, – ответила Волгина. – Так сказать, подгадал удобный момент. И потом, отравление директрисы разнится с остальными. Кстати, в вашем коньяке, Кандыков, яда нет. Нет яда и в коньяке Башмаковых, нет его и в вине заведующей костюмерным цехом...
– Но почему? – удивилась Нонна.
– Сначала подумайте, кто та женщина.
– Господи, зачем вы нас мучаете загадками? – взвыла Нонна. – Нам и так не по себе. Скажите, скажите, кто это?
– Сами догадайтесь, – жестко сказала Волгина. – Подсказываю: бандероли получили все члены художественного совета...
В это время прибежал Степа:
– В окно из кабинета выпрыгнул. Я поехал с ребятами, забрось мою Янку домой.
Пробежали два милиционера к выходу – очевидно, третий выпрыгнул в окно за Юликом, – за ними умчался Степа. Возникла пауза. Волгина наблюдала за артистами без эмоций, наконец встала:
– Карина Глебовна, идемте, я отвезу вас домой.
Оксана спустилась по ступеням и пошла по центральному проходу с Кариной.
– Постойте, вы так и не скажете?.. – крикнула Сюкина. – Кто из нас?
Волгина и Карина оглянулись. Пустой зал, пустая сцена. Только стулья стоят полукругом, а на них растерянные люди.
– Думайте, господа, думайте, кто и почему, – отчеканила Оксана и направилась к выходу.
– И вы никого из нас не арестуете? – робко подал голос Лопаткин.
– Не волнуйтесь, – ласково сказала Оксана, – всех, кого надо, мы арестуем.
Когда она и Карина ушли, Клава достала из сумки бутылочку с остатками самогона, выпила, затем в полной тишине подвела итог:
– Это сделали мы. Я так думаю.
Молчание. Очень может быть, в нем таилось согласие...
VIII. ПОД ЗАНАВЕС: А ГДЕ ЖЕ ТРУП?
Юлиану удалось сразу, едва он выпрыгнул в окно и выбежал на проезжую часть, поймать такси. Мент не успел догнать. Швец поторапливал таксиста, хотя тот ехал быстро. Но Юлиану казалось, что плетется он хуже черепахи. Швец постоянно оглядывался назад, горящие фары сзади ему мерещились погоней, потому и повторял:
– Быстрее, быстрее! Оплачу вдвойне...
– Гонятся за вами? – попал в точку водитель.
– Да!.. Нет, но... мне нужно срочно попасть... у меня дела.
– Ночью дела? – недоверчиво пожал плечами водитель. – Я не имею права превышать скорость даже за двойную таксу.
