Ознакомительная версия.
Сворачивая с шоссе, домодедовские мстители услышали автоматную стрельбу, потом грохот, и над верхушками деревьев взметнулось зарево.
– Заработало, – радостно воскликнул Сеня.
– Я же говорил: выстрелить в нее надо было…
– Подожди, а кто стрелял-то? – Они озадаченно переглянулись.
Оставив машину у самого выезда на шоссе, короткими перебежками, пригибаясь и перебегая от дерева к дереву, они добрались до места взрыва и обнаружили три простреленных и начиненных осколками трупа у обочины и один догорающий внутри машины. Покопавшись в останках троих неизвестных, Ваняй обнаружил пропитанное кровью удостоверение омоновца.
– Надо дополнительную медаль попросить за то, что мы еще и трех мусоров уложили вместе с этим козлом, – предложил он Сене, который заглядывал под то, что осталось от «опеля»: ему было жутко интересно посмотреть, что остается от бомбы после взрыва. Налюбовавшись отрадной картиной разрушения, они покинули место событий и по дороге к оставленной машине вдруг увидели в снегу… свою бомбу, лежала себе целехонькая и даже не нагрелась.
– Она многоразовая, – осенило Сеню, и он заставил Ваняя остановиться в том месте, где он выбросил инструкцию, с тем чтобы подобрать ее и тщательно в ней разобраться с помощью толкового переводчика. Но переводчика не понадобилось: в эту секунду китайское устройство наконец сработало и разнесло их в клочья.
…В 16.00 Кротков сел смотреть программу «Сегодня», не слишком надеясь так оперативно узнать отчет об очередном герое, павшем во время несения опасной, трудной и на первый взгляд невидимой службы от рук окончательно распоясавшихся мафиози, но чем черт не шутит. Вместо этого он увидел живого и здорового подполковника Бойко, который с умным видом торчал за спиной заместителя министра внутренних дел, дававшего интервью об очередном прорыве в борьбе с организованной преступностью.
ТУРЕЦКИЙ
25 февраля, вечер
Турецкий взопрел и чихал не переставая. В 18.40 в Битцевском парке были обнаружены пять трупов (из них одна женщина) и две взорванные автомашины. Грязнов немедленно согнал туда лучших оперативников и экспертов-криминалистов, и идентификация не заставила себя ждать. Двое погибших несомненно принадлежали к домодедовской группировке, личности девушки и мужчины кавказской наружности пока установлены не были, а вот еще один, узкоглазый тип, оказался милицейским следователем из следотдела Центрального административного округа! То есть подчиненным полковника Сафронова.
Но это было еще не все. По предварительным результатам баллистической экспертизы, пистолет, найденный при одном из убитых, был тем самым «третьим» огнестрельным оружием, примененным в ночной перестрелке на Каширском шоссе, в результате чего в ночь на 13 февраля погиб старший лейтенант Сагайдак и так и неопознанный молодой человек. И тем самым, из которого десять дней спустя была убита Екатерина Ивановна Масленникова, единственная дочь бывшего председателя Верховного суда, ныне тоже покойного.
Связав эти факты, в 19.35 Турецкий безо всяких санкций задержал полковника Сафронова, реализовав тем самым давнюю мечту. Коротко изложив недавние события, Турецкий предложил ему, не отходя от кассы, имитировать явку с повинной и немедленно назвать имя человека, подставившего следователя Осетрова в частности и его, Сафронова, вообще. В 19.47 полковник милиции Сафронов сдал подполковника внутренней службы с потрохами. Турецкий буквально позеленел, услышав его фамилию. А присутствовавший при этой исповедальной сцене Грязнов схватил себя за голову, а после этого Сафронова за шиворот:
– Мать твою! Так вот у кого на квартире ты тогда заседал, после «Русского бистро»!
Кстати, по горячим следам после некоторого давления выяснилось, что Сафронов неоднократно «клепал» сам на себя, писал анонимки на «взяточника Сафронова», естественно делая это в те редкие моменты, когда был чист! Так он делал алиби. Черновики доносов, сделанные сафроновской рукой, прилагались.
Школьников тем временем по своим иностранным каналам выяснил, что новенькие в недавнем прошлом автомобили «БМВ» – грязновский и тот, что был расстрелян на Каширском шоссе, кто-то закупил в свое время в Германии под денежно-вещевую лотерею «Всероссийский хоккейный заем». Кто закупил их – загадка.
– Учись у молодежи, как надо работать! – сказал Слава Турецкому. – А ты тут турецкий язык преподаешь! На хрена ты рассуждаешь об Осетрове и этом джигите, застрелившем Масленникову?! Преступники, действующие в загробном мире, не входят в сферу интересов МУРа. Ты Бойко брать собираешься или нет? Так едем немедленно!
Фирма бывшего сослуживца Миля, Егора Евгеньевича Сомова, называлась не «Белый конь», а «ЕСИС», что расшифровывалось как East Strategical International Security. Но вместо обеспечения стратегической международной безопасности на Востоке здесь предоставляли услуги телохранителей и еще, если уж благонамеренный гражданин каким-то образом вообще узнавал о существовании «ЕСИС», это означало, что тут он элементарно мог заказать убийство.
В просторной, но очень мрачной, подчеркнуто официальной комнате, где основной меблировкой служили шкафы черного цвета («Наверно, предназначенные для хранения трупов?!» – мелькнула вдруг у Кроткова безумная мысль), с ним беседовал сам глава фирмы. Стол и стулья в кабинете тоже были черного цвета, никаких картин на стенах, ничего лишнего на столе. Такая обстановка кого угодно заставляет сосредоточиться на деле, ничто здесь не наводит на праздные мысли.
Собеседники перешли прямо к делу. Разумеется, после предварительного звонка Кроткова Сомов распорядился собрать о нем полную информацию и остался удовлетворен. Новый «авторитет» домодедовцев платежеспособен и на провокатора не тянет.
Кротков показал Сомову фотографию Бойко с Ракитской на выставке.
– Вот этот, – он указал на подполковника. Слова типа «убрать», «убить», «замочить», «заказать», «разобраться» Кротков не произносил намеренно, подозревая, что разговор фиксируется, но они с Сомовым и так отлично друг друга понимали.
Сомов долго разглядывал снимок.
– Кто он?
– Чин из Министерства внутренних дел.
– А она?
– Не имеет значения, – поморщился Кротков, – уже мертва.
«И умерла, разумеется, не от пули», – продолжил про себя Сомов, он, конечно, узнал женщину, которую водил Миль.
– Несчастный случай, самоубийство? – поинтересовался он совершенно равнодушно.
– Нет, – резко ответил Кротков.
Сомов удивился. Миль обычно работал очень чисто, и если в данном случае дело выглядит как убийство, значит, этого Кроткова совершенно намеренно провоцируют, а подполковника – подставляют. Конечно, ничего этого Кроткову он не сказал, просто решил взяться за дело сам, никому не перепоручая.
– Поговорим о сроках.
– Чем скорее – тем лучше, за срочность я готов доплатить отдельно. Вроде как за сверхурочные. И еще один вопрос. Мне нужно хорошее оружие со снайперским прицелом.
Она пришла домой к Бойко. Он позвонил ей на работу и буквально уболтал послушать его «музыкально одаренную дочь». Ирина запретила Бойко заезжать за ней, коллеги и так уже перешептывались, и тогда они договорились встретиться прямо у него. Ключ Андрей оставил на дверном косяке.
Никакой дочери в квартире не было и в помине. Да была ли она у Бойко вообще? Крайне сомнительно… На столе в гостиной стояли свечи, шампанское и цветы, а на салфетке у одной из тарелок лежал маленький золотой кулончик, ажурное сердечко на тонкой невесомой золотой цепочке. Ирина полюбовалась им и положила на место. Она, конечно, не сможет принять такой подарок. Она вообще мучительно думала о том, как сказать ему, что не стоит встречаться, что у нее семья и двойная жизнь будет ей в тягость. Покопавшись в душе, она решила (вернее, решила решить), что, несмотря на всю занудность и вредность, все-таки любит своего Турецкого.
…Бойко спешил домой, он был доволен: Осетров не только убрал свидетелей, но и предусмотрительно погиб сам, тем самым освободив его от очередной головной боли. Теперь из исполнителей остался только Сафронов, но его Бойко решил пока приберечь. Слишком крупная птица. Хотя, конечно, он достаточно напуган, чтобы молчать, даже если спрашивать будут очень настойчиво.
По дороге с работы он купил цветы. Дома на столе уже стоял букет, но цветов никогда не бывает слишком много. Он загнал машину в гараж и почти бегом направился к подъезду. В его окнах уже горел свет, значит, Ирина пришла. Последние дни он все время думал о ней, просто наваждение какое-то. И прежде он не испытывал недостатка в женском обществе, но впервые за долгое время почувствовал что-то настоящее.
Часы пискнули – шесть часов. Точнее – восемнадцать. «House, door…» – он был полностью поглощен мыслями о предстоящем свидании и слишком поздно обратил внимание на то, что свет в подъезде не горит. «It's so dark here?» – он в полной темноте шагнул к лифту, и тут же откуда-то сбоку метнулась тень. «Killer? Flash…» Бойко выронил цветы и, не успев даже вскрикнуть, сполз по стене.
Ознакомительная версия.
