Ознакомительная версия.
— Мне ничего не известно о том, кто и кого хочет поймать, — сказала она, — но я решила, что вам хотелось бы знать, куда он отправился в последний раз.
— Когда? — спросил я, не понимая, о чем она говорит, и отчасти ожидая услышать шум отъезжающей машины.
— Еще тогда. Я про семью, которая его взяла, — сказала она. — Моя подруга во Флориде рассказала, что семья переехала в Вашингтон, поскольку мать женщины к старости уже не могла ухаживать за собой. Последний раз Диана что‑то слышала о них через год после их переезда. Муж ушел из семьи с какой‑то девушкой, с которой познакомился в баре.
— Она не запомнила фамилию?
— Запомнила, поскольку она похожа на фамилию одного гитариста, который уже умер, но в те годы был знаменит. Диана тогда очень этим увлекалась. Правда, пишется она по‑другому.
Я тряхнул головой.
— Кто?
— Хенриксоны, — сказала она. — Они жили в городке под названием Сноукальм или вроде того, в Каскадных горах.
До аэропорта Нина ехала, погруженная в мрачное молчание. Я пытался с ней заговорить, но она напоминала водителя‑призрака, застывшего вне времени или в прошлом. Так что мы оба молчали, и я думал о Джоне Зандте, а также о том, на что тот способен, а на что нет. Кроме того, я вспомнил кое‑что, что он сказал мне, когда мы встречались возле отеля в Сан‑Франциско, и что тогда показалось мне не имеющим особого смысла:
«Иногда приходится вернуться, чтобы сделать то, что нужно сделать».
Теперь я понимал, что он мог иметь в виду.
Нина заехала на стоянку, и мы вышли. Она направилась прямо к лестнице, и я последовал за ней, с трудом удерживая сумку.
— Нина, — громко сказал я.
Голос мой отразился от грязного бетона и вернулся гулким эхом.
Она развернулась и ударила меня по лицу. От неожиданности я отшатнулся. Она наступала на меня, снова и снова нанося пощечины и выкрикивая что‑то неразборчивое.
Я попытался прикрыться левой рукой, но из‑за боли в плече движение получилось неуклюжим. Я понял, что она это тоже заметила, в последнее мгновение удержавшись от удара прямо в плечо.
Она яростно уставилась на меня, и глаза ее показались мне настолько ярко‑зелеными, какими я их еще никогда не видел.
— Когда ты наконец это прекратишь? — закричала она. — Когда ты перестанешь что‑либо от меня скрывать?
— Нина, я не знал…
— Мне плевать. Просто плевать. Не надо относиться ко мне как к какой‑нибудь… шлюхе, которая принимает на веру все, что ей говорят. Джон тоже так поступал, и, если я еще когда‑либо его встречу, я расквашу ему нос.
— Прекрасно, только при чем тут…
— При чем тут ты, бедняжка? В течение двух дней меня отстраняют от работы, мой бывший любовник начинает убивать людей, бог знает скольких, я теряю своего самого старого друга, и на моих глазах убивают моего босса. У меня до сих пор его кровь на блузке, и люди показывают на меня пальцами. Так как, как ты смеешь…
Внезапно она замолчала, дважды быстро моргнула, и я понял, что ее глаза кажутся ярче не только оттого, что я смотрю в них с близкого расстояния, но еще и оттого, что они полны слез. Я рискнул положить руку ей на плечо. Она резко сбросила ее, и неожиданно ее глаза снова стали сухими.
— Нина, прости меня. Послушай… я просто не привык кому‑либо что‑то рассказывать. Я три месяца провел в пустоте, да и до этого особой общительностью не отличался. Всю мою жизнь я полагался на сочувствие со стороны незнакомых людей, горничных и барменов. Я просто не привык к тому, что кто‑то вообще меня слушает. Всем было на меня наплевать.
— Я не говорю, что мне на тебя наплевать. Я просто хочу, чтобы ты мне не лгал. Не скрывай ничего от меня. Никогда.
— Хорошо, — сказал я. — Я понял.
По крайней мере, мне так показалось. Джон нанес ей глубокую рану. Сейчас я просто оказался на его месте. Судя по тому, насколько она была разъярена, ему повезло, что сейчас его не было рядом.
Она отступила на шаг и уперла руки в бока, затем отвела взгляд и резко выдохнула.
— Я не сделала тебе больно? Плечо не болит?
— Самая меньшая из моих проблем, — сказал я. — Чувствую себя так, будто ударился лицом о стену. Твои пощечины надолго запоминаются.
Она снова посмотрела на меня, наклонив голову.
— Верно. И теперь ты это знаешь. Так что не вынуждай меня повторять.
— Постараюсь.
— Не просто постарайся. Постараться может любой. А мне нужно большее.
— Ладно, — с серьезным видом сказал я. — Можешь мне поверить. Больше не буду.
— Вот и хорошо, — ответила она, и от ее короткой улыбки у меня поднялись волосы на загривке. — И помни — у меня еще есть и пистолет.
Быстро повернувшись, она направилась к лестнице.
— Господи, — сказал я. — Ты и в самом деле совсем не похожа на других девушек.
— О да, — кивнула она, и на этот раз я не смог понять, шутит она или нет. — Вы, мужчины, просто понятия не имеете, какими мы порой бываем.
Мы едва успели на последний рейс до Сиэтла. Когда мы вышли из аэропорта, была уже полночь. Купив в Такоме карту и пару гамбургеров, мы готовы были отправиться в путь во взятой напрокат машине, хотя никто из нас обоих не в состоянии был двигаться достаточно быстро.
Я сидел за рулем, не давая моей руке окончательно онеметь и дав возможность Нине заняться тем, о чем мы в конце концов договорились в самолете. Звонить в ФБР она все так же не собиралась — вполне возможно, что незнакомец, который сидел в кабинете вместе с Монро, еще был в городе, причем именно по ее делу — но был один человек, с которым она была готова поговорить.
Она позвонила Дугу Олбричу и разговаривала с ним минут пять. Я был слишком занят движением по трассе Сиэтл‑Такома, чтобы вникать в суть их беседы, хотя часть реплик внушала надежду.
Нина закончила разговор и некоторое время смотрела в пустоту, затем постучала пальцами по приборной панели так же, как и накануне, но на этот раз не столь раздраженно.
— Как дела?
— Могло быть хуже, — ответила она. — Монро не умер.
— Ты шутишь.
— Вовсе нет. Старый черт до сих пор жив. Удивительно. Похоже, он куда крепче, чем я полагала. Он получил пять пуль и лежал на операционном столе целых шесть часов. Он очень плох, и говорят, что у него самое большее двадцать шансов из ста. Но пока что он жив.
Мне стало не по себе оттого, что я бросил Монро, предположив, что с ним покончено.
— Ты правильно сделал, что вытащил меня, — сказала Нина. — Иначе меня, скорее всего, здесь бы не было.
— Чувствую, есть новости и похуже.
— Дуг поехал ко мне домой, пытаясь меня найти. Кто‑то разнес дом вдребезги и украл все мои папки. — Она пожала плечами, скорее устало, чем грустно. — Ты был прав, Уорд. Пора было оттуда сматываться.
— Мне очень жаль.
— Не важно, — коротко сказала она. — Дело Гэри Джонсона весьма осложнилось. Похоже, что у его адвоката в Луизиане могущественная финансовая поддержка.
— В самом деле? Интересно, откуда она исходит…
— Это уж точно. Монро не позавидуешь, даже если он выживет. Сам знаешь, как бывает. Стоит кому‑нибудь поднять подобный камень, и под ним обязательно нужно найти хоть что‑то, чтобы оправдать сам факт, что его подняли. Я знаю, что в отношении дела Джонсона ко мне не придерешься, но что, если попытаются списать все промахи на Монро? А ведь ему больше всех хотелось засадить того типа за решетку. Собственно, таким образом он и добился своей должности.
Некоторое время она сидела молча. Я не мешал ей, пока не выехал на шоссе и не закурил сигарету.
— Ты не рассказала им о том, что мы знаем, — сказал я.
— Думаем, что знаем.
— Не важно. Ты им об этом не сказала.
— Нет, — спокойно ответила она. — Я что, теперь плохая девочка?
Я рассмеялся, но тут же понял, что она не улыбается.
— С точки зрения закона — да. В смысле уклонения от дачи свидетельских показаний. За что полагается тюремный срок.
Она кивнула, но ничего не ответила.
— Ну же, Нина, — сказал я. — Это всех касается.
— Знаю, — ответила она. — Я ничего им не сказала, потому что не думаю, что кто‑то еще, кроме нас, воспримет это так, как следует.
— И как же?
— Люди, которые так поступают с женщинами, заслуживают только одного. И это не тюрьма.
— Ты ведь не это имела в виду.
— В данный момент — именно это. Даже если речь идет о Джоне. И, кроме того, я ничего не сказала Дугу, потому что он кое‑что упомянул, и после этого я просто не могла…
Она повернулась ко мне и наконец улыбнулась.
— Ты как, еще способен ехать?
— Думаю, да. А далеко?
— Помнишь машину, которую упоминал Монро, ту, что видели проезжавшей через Сноквалми вечером накануне того дня, когда нашли тело Кэтлин?
— А что?
Ознакомительная версия.
