- Буду, а как же, - с готовностью заявил Софонов. - Я же её хотел пощупать, попробовать...а она все за три минуты.
- Ну, тогда готовь сто долларов предоплаты, - прервал его разглагольствования Владик. - Здесь так принято: будешь потом, или настолько упьешься, что не сможешь - плати за желание.
- Слушай, я же ей только что пятьдесят отдал, - возмутился Кирилл Алексеевич.
- Тьфу, блин! - сплюнул с досады Владик. - Ты, старичок, удовольствие получил?
- Ну, получил... относительное.
- Так и заплатил же чисто символически - пятьдесят баксов здесь некоторые дают на чай официанткам - просто так. А теперь тебе предлагают настоящий трах - на целый час удовольствия. Уловил разницу?
- Уловил, - признался Софонов. - Только денег жалко. - А они твои, эти дегньги? Ты их что, офигенным трудом законопатил? Плати, Кирюша, если имеешь желание, пока я не забрал у тебя назад баксы - за твое скопидомство.
- А ты за что заплатил двести пятьдесят, - поинтересовался Софонов, поспешно достав из кармана сотню.
- За птичку моложе Ирки на целых три-четыре года, - самодовольно признался Владик. - Уважаю совращать малолеток. А у тебя нет желания...
- Нет-нет, мне хватит Ирины, - поспешно заверил его Софонов моральные и нравственные устои давали о себе знать даже здесь, в этом борделе. Хотя где-то в глубине души все же шевелился этакий червячок низменного желания...
- Боишься, что денег не хватит, - усмехнулся презрительно Владик. Хватит, не беспокойся, не то, что на нас двоих - ещё на целый табун, - он дернул замок на барсетке, приблизил её к лицу управляющего и у того дух перехватило - толстенная пачка баксов выглядела внушительнее, чем Китайская стена.
- Откуда?... - пролепетал Кирилл Алексеевич. Ему и во сне не привиделась такая сумма.
- Оттуда, - жестко усмехнулся Владик, по новой разливая коньяк. Уметь надо шефа еть - знаешь такую пословицу? Так что пей, Кирюша, закусывай и развлекайся сегодня за всю прошлую и на всю оставшуюся жизнь другого такого случая может больше не повториться.
- Дай подержать барсетку, - вдруг ни с того, ни с сего попросил Кирилл Алексеевич.
- Это ещё зачем? - удивленно поднял брови Владик.
- Понимаешь, я за всю свою трудовую жизнь никогда не держал в руках суммы, о которой мечтал, - признался Софонов. - Вернее, держал, даже большую, но то были государственные казначейские билеты, а не деньги, понимаешь? А вот чтоб так держать бабки, которые можно прокутить за один вечер - другого такого случая может больше не повториться - твои же слова.
- Я тебя понял, - серьезно сказал Владик. - На, держи, - он снял ремешок сумочки со своего запястья и передал её Софонову. Тот с благоговением принял её, подержал, взвесил на руке.
- Тяжелая, зараза.
- А это потому что в ней находятся не только деньги, но и то, чем их зарабатывают, - ухмыльнулся Владик.
Вдруг за большими окнами бара раздался спаренный рев моторов и темноту ночи за окном прорезали несколько мощных лучей - ярких, направленных.
- Милиция, облава! - всполошился Софонов, вскакивая из-за стола.
- Сидеть! - жесткая, неожиданно сильная рука отбросила его обратно на стул. - Насмотрятся доимоседы сраные боевиков по телеку, а потом всех подряд пугают. Рокеры это, понял? Или байкеры, хрен знает, как их сейчас принято называть. Не бойся, они безобидные парни, если их не цеплять понапрасну.
Входная дверь распахнулась на обе половинки, хряснув ими по стенам.
- Всем сидеть, где сидите! - в бар ворвался лохматый кучерявый парняга, очень смахивающий на цыгана. Он размахивал здоровенным пистолетом, а глаза его были расширены до предела.
- Обдолбленный, - безошибочно определил Владик, - выцедив свой коньяк.
- Сидеть всем, я сказал! - снова заорал цыган. - Это ограбление!
Вслед за ним в бар ввалились ещё парней восемь - все в коротких кожанках, стриженные налысо.
- А ну, быстро отдай назад барсетку, - жестко приказал Владик управляющему. - Да не над столом, идиот, а под столом, - он ловко нацепил ремешок сумочки на запястье левой руки и снова успокоился.
А Софонова наоборот, начало трясти мелкой дрожью, постепенно переходившей в крупную.
- Ну вот, погуляли! - забормотал он. - Я так и знал, что из дому мне выходить по ночам нельзя - обязательно произойдет что-то хреновое. Плакали теперь наши денежки.
- Ну, я так не думаю, - Владик с хрустом отломил у большого рака клешню и спокойно стал ковыряться в ней вилкой.
- Это почему же ты так не думаешь? - почти взвизгнул Управляющий.
- А потому - глаза нужно не в заднице иметь, а во лбу. Ты посмотри на охранников.
Точно - те вели себя довольно странно для такой стрессовой ситуации. Вернее, никак они себя не вели: те, что ходили по залу, продолжали променад, как ни в чем не бывало, а двое за столиком возле эстрады спокойно цедили водку из больших стопок. На бармена же вопль цыгана произвел впечатления даже меньше, чем, допустим, жужжание пролетевшей мухи - он как ни в чем не бывало продолжал играться с шейкером, ловко смешивая напитки.
- Следовательно, отсюда сдедует вывод: этого психа здесь слишком хоорошо знают, чтобы обращать на него внимание, - Владик покончил с одной клешней рака и принялся теперь за вторую. - И мне очень кажется, что это тот, ради которого я сегодня, Кирюша, притащил тебя в это стойло.
Немного подуспокоившись, Кирилл Алексеевич хлопнул подряд две рюмки коньяка - чтобы снять внезапный стресс.
Однако не все посетители бара были так наблюдательны, как они - многие с вытянувшимися лицами смотрели на эту банду бритоголовых, неизвестно с какой планеты свалившихся им на головы во время ночной идиллии. Лишь девочки, сидевшие на коленях расслабляющихся здесь парней и мужиков, улыбались скептически, но пристойно - краешком губ.
- Руки и кошельки на стол, - приказал между тем цыган, пройдя к стойке бара и махом выцедил стоявшую там смесь из шейкера бармена. Тот и глазом не моргнул.
Большинство из присутствующих покорно выполнили требуемое, со страхом поглядывая на лысое сопровождение цыгана. А тот вдруг расхохотался, пряча пистолет под расшитую рубаху, за пояс.
- Ну, как я вас шуганул, интеллипупия,а?
Тишина наступила такая...в общем, полнейшая тишина. И в ней разрывом гранаты раздался хруст разгрызаемой скорлупы - Владик продолжал с упоением обсасывать уже раковую шейку.
- Привет, Сека, - невозмутимо поздоровался один из омоновцев, сидевших за столиком у эстрады.
- Но цыган даже не взглянул в его сторону - все его внимание было приковано к Владику, продолжавшему как ни в чем не бывало расправляться с раками. Сека подошел к их столику и с любопытством понаблюдал некоторое время за процессом уничтожения вареных членистоногих. Софонова снова стало поколачивать - глаза у этого цыгана были неестественно расширены, с какими-то кошачьими сузившимися зрачками. Точно, или обкурился, или нанюхался мальчик под самое некуда.
- А ты что же, чувак, совсем нас не боишься? - наконец вкрадчиво спросил он у Владика.
Тот невозмутимо положил скорлупу на край тарелки, вытер салфеткой рот и взглянул в мутноватые глаза предводителя психов.
- Не-а.
Ответ короткий и достаточно емкий. Но такой не устраивал Секу.
- А почему не боишься? - продолжал он допытываться, наливая себе коньяка из графинчика, стоящего на столе, в рюмку Владика. Затем тяпнул этот коньяк.
- Потому что я вас знаю, - все так же невозмутимо ответил Владик. Девяносто рублей, - добавил он.
- Что девяносто? - не понял Сека.
- Ты нам должен за рюмку коньяка. Графинчик его стоит тридцать долларов, это примерно девятьсот рублей по курсу черного рынка, - терпеливо объяснил Владик. - В графин влазит примерно десять рюмок. Девятьсот разделить на десять - будет девяносто рублей за рюмку. Но, конечно, если ты подсел за наш столик, чтобы выпить за дружбу...
- Я за дружбу? - Сека вскочил со стула, на который было присел и в бешенстве уставился на Владика. - С тобой пить на брудершафт, фрайерская твоя харя? Да кто ты такой, чтобы сам Сека пил с тобой на брудершафт?
Владик тоже поднялся, нависая над столом - он был примерно на голову выше этого самого Секи, и уставился ему прямо в глаза.
- Я тот, говнюк, кто снабжает тебя и твою шпану теми самыми штуками, одной из которых ты только что размахивал у входа, - свистящим шопотом сказал он. - И я не понимаю, куда смотрят эти сраные омоновцы, подрабатывающие здесь ночью, после дневного дежурства, по сути, обыкновенными сутенерами.
Владик явно напрашивался на скандал. И добился своего - ярость Секи начала зашкаливать за всякие разумные пределы. Ему создали славу простые окружные обыватели, настолько запуганные бандой ночных мотоциклистов, что боялись из дому сами выходить - не то что выпустить свое пятнадцати-шестнадцатилетнее чадо. А чадо все-равно сбегало от них в подобный бар, договорившись со сверстниками о круговой поруке типа "я пошла (пошел) к однокласснику учить уроки". А этот не был из числа простых обывателей - он был непонятным. А все непонятное бесило Секу ещё больше.
