Лара улыбнулась, попрощалась с Лидией Петровной и легкой походкой вышла из ее кабинета.
Уже в другом настроении она поехала в фирму партнеров. В этом не было никакой срочности, но, ощутив прилив сил, Лариса решила, что хватит киснуть, пора приниматься за работу. Завершив переговоры, она села в машину и решила заехать еще в одну фирму. Зазвонил сотовый телефон. Взяв трубку, она услышала голос Ароныча:
— Ларочка Николаевна, приветствую вас! Как поживаете?
— Уже лучше, Борис Аронович.
— Рад за вас. Я тут раздобыл кое-какую информацию, хотел бы поделиться с вами.
— Спасибо, Борис Аронович. Я почти рядом с вами, буду через четверть часа.
Ароныч встретил ее на ступеньках своего офиса, взял под руку и провел в свой кабинет.
— Я лично переговорил с сотрудником милиции, который нашел свидетеля Александра Нилина, вашего инструктора по стрельбе. Никаких специальных поисков оперативники не проводили. Как это нередко бывает в их практике, все получилось случайно. Нилин в пивном баре, расположенном неподалеку от вашего офиса, по пьянке прихвастнул, что он-де великий стрелок и хороший инструктор. Про убийство знают все постоянные обитатели этого злачного заведения, в том числе и он. Нилин расхвастался, будто так хорошо научил вас стрелять, что вы с первого выстрела уложили Костю. Это услышал осведомитель и тут же сообщил своему куратору. Хвастуна быстро разыскали, поскольку тот завсегдатай этого пивбара. Когда его взяли, Нилин был пьян. Его засунули в “обезьянник”, тот проспался, а утром проснулся в тяжелейшем похмелье. Оперативники привели его в комнату, где на столе стояла бутылка водки. За возможность глотнуть живительной влаги этот алкоголик был готов продать и мать родную. Как вам фантазия милицейских сотрудников?
— Неужели Прохоров принимал в этом участие?
— Нет, это профессиональная наработка оперативников. Вдобавок те пообещали Нилину, что, если тот подпишет протокол, они забудут о том, что он продал пистолеты вашей подруге. Как только опохмеленный Нилин подписался под своими показаниями, оперативники тут же потащили его к Прохорову, счастливые от своей находчивости. Тот его снова допросил и все запротоколировал. А на то, что свидетель нетрезв и он не имел права его допрашивать, Прохоров просто закрыл глаза.
— Как же он меня ненавидит... — вздохнула Лара.
— А я вам что говорил? Жеглов и его методы бессмертны. Раз следователь уверен, что вы совершили преступление, то сойдут любые, даже недозволенные методы, чтобы засадить вас за решетку.
— Это ужасно. И что самое страшное — наверное, не одна я в таком положении.
— Возможно. Пока меня волнует именно ваша судьба. Изменить существующую систему я не в силах. Но ваша будущая адвокатесса камня на камне не оставит от подобных свидетельских показаний. Уже одно то, что Нилин вообще никогда не бывает трезв, говорит о многом. А мало ли что наболтает алкоголик в пьяном бреду? Даже если опишет, как вы выглядите, — это ерунда. Он живет поблизости от вашего офиса, мог вас видеть и запомнить, а потом в точности описать. Такие показания для хорошего адвоката — не проблема, тем более что добыты они недозволенными способами.
— Ох, еще один камень с души! — обрадовалась Лара. — А то в прошлый раз я опасалась, что следователь вызовет конвой. Даже удивилась, что он так быстро меня отпустил.
— Видимо, Прохоров боялся, что адвокат опровергнет подобные показания, и дал задание оперативникам искать других свидетелей, знающих о наличии у вас пистолета. Вполне возможно, на некоторое время вас оставят в покое. С первым свидетелем, якобы видевшим ваш “мерседес” возле арки, тоже ерунда. Оказывается, опознания по всем правилам не проводилось. Оперативники просто подвели его к вашей машине, когда вы были у себя в офисе, и ткнули в нее: “Эта?” Тот ее неоднократно видел и подтвердил, что эта. А уже потом пригласили понятых, ничего им не объяснив, сказали только, что свидетель только что опознал машину. Те подмахнули протокол не вникая. Все шито белыми нитками. Адвокат разнесет все в пух и прах.
— А орудие убийства у них есть?
— Нет. Я же говорил, у правоохранительных органов ничего существенного на вас нет, кроме отчаянного желания Прохорова посадить вас в тюрьму, пусть даже за преступление, которого вы не совершали. С кадрами сейчас плохо, настоящие профессионалы разбежались, работают лишь пропойцы да молодняк. Прохоров создает у молодых оперативников уверенность, что вы виновны, а те готовы притянуть за уши любой факт. Вот так он учит молодежь! Новое поколение жегловых растит. Вор должен сидеть в тюрьме — и точка! А какими методами это достигнуто, для жегловых и прохоровых не суть важно.
— Откуда вы все это узнаете, Борис Аронович? — удивилась Лара. Она уже была спокойна за себя. — Ваша информированность просто поражает.
— Ах, Ларочка Николаевна! Секрет прост — я человек общительный и невредный, за долгую жизнь у меня накопилось множество друзей и знакомых, а у них тоже есть дети, друзья и знакомые. Мир тесен. В любом учреждении можно найти знакомое лицо или хотя бы общих знакомых. Да и деньги пока еще никто не отменял.
— Как же я вам благодарна, Борис Аронович! Я уже и так успокоилась, а сейчас тем более. Еще раз спасибо вам за все.
Лара встала.
— Рад помочь, милая моя Ларочка Николаевна. Нельзя допускать, чтобы обижали хороших людей, а тем более молодых привлекательных женщин. Вы теперь можете жить как обычно. Пока, я думаю, на допросы вас вызывать не будут, подкопят силы для решающего удара. А тут и адвокатесса подъедет.
Из машины Лариса позвонила подруге.
— Привет!
— О, я вижу, ты уже в нормальном тонусе! — обрадовалась Алла и тут же придумала афоризм в тему: — Хорошее настроение позволяет примириться даже с болезненными ударами судьбы.
— Я так рада, что ты уговорила меня пойти к психиатру. Оказывается, у меня все нормально, я не псих.
— Ну, слава богу! А то я решила, что с тобой теперь можно разговаривать только в присутствии двух телохранителей — еще набросишься, чего доброго. Толику велела срочно заказать мне индивидуальный бронежилет моего сайза, а то вдруг пальнешь! Недоверчивые люди все время ожидают нападения, а не дождавшись и обозлившись, нападают первыми, — родила она еще один перл. — А потому мы с Толяном, моим верным оруженосцем, уже скатались пару раз в лесочек и поупражнялись в стрельбе.
Лара рассмеялась:
— Все! Тревога отменяется. Сейчас еду от Ароныча, он меня тоже порадовал. По его мнению, дело так шатко держится, ткни — и развалится. Он мне адвокатессу сосватал.
— Хорошее дело. Пригодится на будущее. Может, ты еще кого надумаешь пристрелить. Первое преступление прокладывает дорогу следующим.
— Теперь твои шуточки меня уже не достают. Психиатр сказала, что я просто не могла этого сделать.
— Да-а? Она что, видит людей насквозь?
— Похоже на то.
— Тогда и я к ней схожу. Пусть она мне скажет, могу ли я кого-нибудь замочить. Время от времени меня посещает такое желание. Разумеется, я не собираюсь совершать мелкое преступление — за него можно сесть в тюрьму. Мне импонирует лишь громкое убийство, с помощью которого я войду в историю. А чтобы уйти от ответственности, сошлюсь на психиатра, мол, она сказала, что я на мочилово не способна, а профессионалам надо верить.
— Ладно, дорогая, некогда выслушивать твои хохмочки, я поехала трудиться.
— Давай, я тоже постараюсь немного заработать. Надо же к поездке в Италию приодеться. Что же мы с тобой поедем как две Золушки? Нас такими никто не полюбит.
— Ну, насчет Италии еще рано говорить. Следствие-то еще не закончено. Прохоров меня никуда пока не отпустит, у меня же подписка о невыезде.
— Отпустит, не боись. Я знаю, что говорю.
Лариса вернулась в офис и задумалась над проектом нового контракта. Услышав стук в дверь, машинально пригласила:
— Войдите! — и подняла голову.
В кабинет стремительно вошел Казанова.
“Черт, совсем забыла о нем! — спохватилась она. — Надо было хотя бы позвонить...”
Любовник запер дверь и, в несколько шагов преодолев расстояние до ее стола, уселся на него.
— Ты сел на документы, все помнешь! — вскрикнула Лара.
— Ты почему мне не звонишь? — спросил он, хватая ее за руки.
— Не до этого было, Игорек, — жалобно ответила она.
— Да? Тебе уже не до меня?
— Ну ладно, не кипятись. У меня дел было по горло.
— Да какие к черту дела? Я весь извелся, во сне тебя вижу, даже поллюции были, как у четырнадцатилетнего пацана! Хочешь, чтобы я стал импотентом?
— Тебе это явно не грозит, — приняла условия игры Лара, поняв, что Казанова лишь демонстрирует гнев, а не сердится.
— Вот сейчас трахну тебя в наказание за твое плохое поведение!
— Только попробуй! — заверещала она, откатываясь подальше в своем кресле.
