— А вы знаете, здесь есть еще одно совпадение, — вступил в разговор Ганченко. — Сегодня ведь двадцать пятое декабря, а у католиков и протестантов в этот день — Рождество. И вполне может быть, что режиссеры нашего спектакля играют на антонимах — то есть, словах, противоположных по смыслу.
— Интересно, — поощрил его Анатолий, — продолжайте.
— Если следовать такой логике, — развивал свою мысль Евгений, — то получается, что Богоявленск — символ не пришествия Ленина, а, наоборот, его удаления. А, в свою очередь, Рождество — не рождение, а смерть. Хотя, возможно, не в прямом, а в духовном смысле.
— В любом случае, люди, провернувшие игру, чрезвычайно талантливы, — заключил Сивцов. — И, боюсь, они не оставили никаких следов.
В Первомайском городском отделе милиции следователей и журналиста встретил капитан, который перед тем, как привести "человека ниоткуда", поспешил предупредить:
— Задержанный ничего о себе не знает.
— Как он появился на станции? — спросил Анатолий.
— Нам не удалось выяснить, — отозвался милиционер. — Его обнаружили железнодорожники, когда еще не рассвело. Он сидел на скамейке. Никаких свидетелей, как он там оказался, нет. Скорее всего, сошел с поезда — их в это время несколько.
Москвичей отвели в пустой кабинет, куда вскоре доставили мужчину лет пятидесяти с лысиной, обрамленной рыжевато-русой опушкой редких волос. Его карие глаза выражали испуг и недоумение. Растительность на лице была чисто выбрита, и там, где прошлось лезвие, кожа отличалась заметной бледностью.
Придав голосу максимальную доброжелательность, Сивцов задал первый вопрос:
— Вы можете сказать, как вас зовут, где проживаете?
— Нет, не могу, — с усилием произнес тот.
— А как вы оказались на этой станции? — продолжил Анатолий.
— Я не знаю, — растерянно ответил лысый человек.
— Ну, тогда скажите, где вы находились до того, как очутились здесь? — настаивал Сивцов.
— Я не помню, я ничего не помню! — всхлипнул задержанный.
— Ладно, давайте зайдем с другого конца, — предложил следователь. — Вам что-нибудь говорят такие фамилии: Ульянов и Ленин.
— Я не знаю этих людей, — пробормотал вконец растерявшийся собеседник, если его можно было таковым назвать.
Сивцов понял, что дальнейший допрос бесполезен: мужчина явно нуждался в медицинской помощи: только она могла бы избавить его от амнезии. Обратившись к Ганченко, Анатолий спросил:
— Евгений Петрович, что скажете: это тот человек, которого мы ищем?
Ганченко ответил не сразу, словно мысленно прикладывая бороду к лицу задержанного.
— Думаю, он, — наконец, подтвердил журналист. — Есть еще одна особенность — подозреваемый картавил, а этот человек не произнес ни одного слова с буквой "р".
— Дело поправимое, — заметил Сивцов и попросил задержанного несколько раз проговорить фразу "Рождество Христово".
Тот безо всяких интонаций, которыми могло бы быть выражено отношение к предложенным словам, выполнил задание с явной картавостью. Сомнений больше не оставалось: в руках следователей находился лжеленин и псевдоспаситель.
Предрождественская торговая лихорадка совершила чудо. Взрослые были готовы, как дети, поверить в существование Санта-Клауса, который преподнес неслыханный подарок. Опасаясь дальнейшего углубления экономического кризиса, они и так с радостью расстались бы со своими сбережениями, только бы обратить в товары грозящие обесцениться деньги.
Но восторг покупателей стал беспредельным, когда они обнаружили во всех магазинах беспримерное снижение цен. Стремясь сбыть огромные запасы скопившейся продукции, ошельмованные транснациональные корпорации почти за бесценок продавали свои изделия. Огромные телевизоры толщиной в книгу оказалось возможным забрать за пару сотен долларов, сотнями тысяч уходили неожиданно подешевевшие автомобили: роскошные лимузины стоили, как полгода назад простенькие малолитражки. Бесконечным потоком перетекали из супермаркетов в дома сотен миллионов людей красочные пакеты с одеждой, парфюмерией, снедью. Бум всеобщего потребления охватил планету, и, глядя на заманчивые цены, люди были счастливы вернуться к старым испытанным брендам, которые еще недавно обходили стороной.
Фондовый рынок немедленно отреагировал на стартовавший праздник жизни. Акции транснациональных корпораций сначала медленно поползли вверх, а потом, будто получив команду "взлет", стали стремительно набирать ценовую высоту.
Снова в прежнем ритме заработали заводы, и экономисты облегченно вздохнули: призрак Великой депрессии, кажется, начинал таять. Хотя трезвомыслящие умы понимали, что не все в этом неожиданном спасении так просто и понятно. В газете "Financial Times" известный обозреватель Майкл Уильямс писал:
"Если бы мы верили в пришельцев и НЛО, то только их происками могли бы объяснить все, что произошло в последние два месяца. Биржевой обвал, почти доведенные до кончины всемирно известные корпорации, толпы появившихся безработных, — таких результатов, причем без малейших признаков насилия, на первый взгляд, не удалось бы достичь ни одному человеку.
Но все это происходило на наших глазах и с нашим непосредственным участием. Кто, как не мы, всецело вверили себя и судьбу всей планеты тому, кто назвал себя Богом?! Разве мало было в истории лжепророков и самопровозглашенных спасителей?! И сегодня чуть ли не каждый день в разных уголках Земли появляются самозванцы, пугающие нас концом света и гибелью человечества?!
Из всего происшедшего мы должны извлечь горький урок. Может быть, впервые за последние годы мы поняли, как поразительно хрупок наш мир! И всегда могут найтись люди с "инопланетными" мозгами и желаниями, которые захотят проверить его на прочность.
Мы еще не знаем, какими будут последствия осуществленной гигантской аферы? В чьих руках оказались огромные богатства крупнейших корпораций? Законы рыночной свободы не позволяют получить ответ на этот вопрос и тем более что-либо изменить в так мастерски проведенном переделе собственности.
Дай Бог, чтобы новыми хозяевами не оказались враждебные нам инопланетяне!"
Но этот и другие предостерегающие голоса потонули в праздничной мишуре всеобщего карнавала. Люди хотели быстрее забыть обо всех своих опасениях и полной мерой черпали удовольствия из разлившегося моря доступных товаров и развлечений. Тем более что очень многие рискнули пройти проверку на праведность, и, получив отрицательный результат, решили: теперь не имеет значения, как жить, поэтому стоит ли ограничивать себя, если рай все равно недостижим!
Некоторые еще по инерции пытались зайти на сайт voskres.com, но встречали стандартную надпись: "Невозможно отобразить страницу".
На всей планете, может быть, только два человека, двое бывших пьяниц, живущих на станции Райки, с благодарностью вспоминали того, кто действительно стал для них спасителем.
Допрос, проведенный уже в стенах прокуратуры, тоже не дал результата. Задержанный ничего не помнил о себе, хотя понимал, что находится в России, уверенно называл фамилию президента, мог рассказать о перестройке, развале Советского Союза, который, по его мнению, был подготовлен спецслужбами США. Но из его сознания почему-то таинственным образом полностью исчезли сведения о Великой Октябрьской социалистической революции и ее главном вожде. Ничего не мог он сказать и о христианстве, как будто такой религии не существовало вовсе.
— Пожалуй, мы бессильны что-либо сделать, — констатировал Сивцов, обращаясь к другу-следователю, когда неизвестного увели в камеру. — Или он искусно симулирует, или здесь что-то другое.
— Толик, а ты хоть иногда смотришь телевизор? — спросил его Курков.
— В основном новости, — отозвался Анатолий.
— То-то и оно, — укорил Юрий. — А, между прочим, есть одна интересная передача, называется "Жди меня". Смотрел хоть раз?
— Как-то не приходилось, да мне и некого было ждать, — стал оправдываться Сивцов и вдруг подумал, что одного человека, Машеньку, он хотел бы увидеть больше всего на свете.
— Ладно, лучше послушай, — снисходительно бросил Курков. — Там находят потерявшихся людей. И было несколько случаев, когда обнаруживались те, кто утратил память. Они, между прочим, очень похожи на нашего подозреваемого. Человек может прекрасно ориентироваться во всем, что происходит вокруг и при этом совершенно не помнит ничего из собственной жизни. В один момент он обнаруживает себя в незнакомом месте и осознает, что забыл, кто он и как там оказался.
— Подожди, — остановил друга Анатолий, — если они потерялись, то должны значиться среди пропавших! Нам надо пошерстить картотеку, наверняка, нашего подопечного ищут.
