- Ни хрена себе, - сказал сидевший за рулем такси Бармалей и со скрипом потер заскорузлой ладонью поросшую густой щетиной щеку. - Не похороны, а Первомайская демонстрация.
- Мистер Твистер, - задумчиво сказал Юрий, глядя вслед исчезавшему под аркой гробу с телом Понтиака, - бывший министр, мистер Твистер - миллионер, владелец заводов, газет, пароходов, входит в гостиницу "Англетер"...
- Чего это? - не понял Бармалей. - Стихи, что ли?
- Вроде того, - ответил Юрий.
- Сроду стихов не читал, - неодобрительно заметил Бармалей.
- Кому что нравится, - сказал Юрий. - Эти стихи, к примеру, про дорогого покойника. До министра он, конечно, не дотянул, но, если разобраться, это министры наши до него не дотянули. А все остальное - чистая правда.
Бармалей хрюкнул, что, по всей видимости, должно было означать смех.
- Это уж точно, - сказал он. - Особенно про общежитие.., то есть про гостиницу. Вон их тут сколько рядами лежит. Эх, жизнь! - неожиданно заключил он. - Все там будем! - Он немного помолчал, закурил вонючую сигарету без фильтра и заговорил снова:
- Ребята некоторые расстроились. Он им вроде крышу обещал, а тут видишь, какая история...
Юрий скривился, словно надкусив лимон, и Бармалей замолчал. У него имелись некоторые соображения по поводу того, что приключилось с Понтиаком, но высказывать их вслух он не собирался.
Хвост процессии втянулся под арку, рыдания оркестра стали тише и наконец заглохли в отдалении. С забитой автомобилями стоянки вдруг вырулила белая "шестерка". Бармалей успел разглядеть копну иссиня-черных волос и смуглое бритое лицо с орлиным профилем. Юрий толкнул его в бок.
- За ним!
- Вон что ты затеял, - с непонятной интонацией сказал Бармалей, неторопливо запуская двигатель. - Опасное дело.
Юрий молча протянул ему мятый ком стодолларовых бумажек - в карманах у покойного Рустама этого добра было навалом. Бармалей покосился на деньги, с хрустом воткнул передачу и тронул машину с места.
- Убери бабки, - сказал он, переходя на вторую скорость, - а то как бы не пришлось их по одной бумажке из задницы выковыривать. Мне ведь не это интересно, - продолжал он после того, как Юрий спрятал деньги в карман. - Мне другое хочется узнать: зачем, к примеру, мы за ним едем? Если харю ему на затылок своротить, так это одно, а если они, кавказцы то есть, деньги тебе, допустим, должны.., гм.., за что-нибудь.., тогда это совсем другая песня. Вот это мне интересно, Юрик. Да и не мне одному, если хочешь знать.
Во время своей непривычно длинной речи он то и дело бросал взгляды в зеркало заднего вида, и, прежде чем ответить, Юрий развернулся всем телом назад и выглянул из-за подголовника. Дорога позади была почти пустой, только метрах в двадцати, как приклеенный, держался старый, с архаичным кузовом и похожими на удивленно вытаращенные глаза круглыми фарами лимонно-желтый "Мерседес". На крыше у него красовался оранжевый пластиковый колпак с черными шашечками, а над рулевым колесом Юрий разглядел седоватые усы и притененные очки тезки русского царя Алексея Михайловича Романова.
- Это еще что такое? - резко спросил он, оборачиваясь к Бармалею. - Мы так не договаривались.
- А мы никак не договаривались, - дымя своей вонючей сигаретой, заявил Бармалей. - Ты пришел и сказал: делать так и так, а потом еще вот этак. Ты, Юрик, парень хороший, но все-таки не Господь Бог, а мы все мужики взрослые, тертые, не малолетки какие-нибудь. У нас, брат, свои головы на плечах имеются.
- Вот и берегли бы свои головы, - проворчал Юрий.
В боковом зеркале он видел, что к лимонно-желтому "Мерседесу" присоединился вишневый "Москвич" с разбитой фарой.
Бармалей снова хрюкнул и добавил газу, чтобы не потерять юркую "шестерку" в густеющем транспортном потоке. Похоже, замечание Юрия о том, что следует поберечь головы, он воспринял как ответ на свой вопрос о цели поездки, и такой ответ его удовлетворил.
Юрий снова посмотрел назад. Теперь там было полно автомобилей. Желтый "мере" и вишневый "Москвич" по-прежнему висели на хвосте, но, присоединился ли к ним кто-нибудь еще, понять было сложно.
- Дурак ты, Бармалей, - сказал он. - Дурак и трепло. Кто тебя просил языком молоть?
- Никто не просил, - миролюбиво ответил Бармалей. - Только я, Юрик, сам себе голова. Хочу - молчу, а не хочу - опять же, разговариваю.
- Голова, - передразнил его Юрий. - Задница у тебя вместо головы!
- Так это ж еще лучше! - неизвестно чему обрадовался Бармалей. - Значит, задниц у меня две. Раз так, одной вполне можно рискнуть.
- Кр-р-ретины, - пробормотал Юрий. - А вот всадят кому-нибудь из вас пулю в брюхо, что тогда?
- Никто никого не неволил, - все так же миролюбиво ответил Бармалей. - Вот ты, к примеру. Тебя кто-нибудь заставлял на это дело идти?
- Заставляли, - мстительно сказал Юрий. - Еще как заставляли. Вот и заставили...
- На свою голову, - закончил за него Бармалей.
- Тьфу, - лаконично отреагировал Юрий. Он немного помолчал и снова повернулся к Бармалею:
- Слушай, Бармалей, ну нельзя же так! Вы же мне всю малину изгадите, неужели не понятно? Ведь у них же автоматы, а вы просто живые мишени. Постреляют вас к черту и меня заодно.
- Гм, - сказал Бармалей. - Ну а ты что предлагаешь?
- Я предлагаю всем отвалить. Мне вы будете только мешать, понимаешь? Я умею это делать, а вы - нет.
- Зеленый, значит, берет, - подытожил Бармалей.
- Голубой, - поправил его Юрий.
- Голубой, голубой, не хотим играть с тобой... Только зря ты нас за чайников держишь. Вон, Михалыч, - он кивнул головой в сторону зеркала, в котором неотвязно маячил лимонно-желтый "Мерседес", - в Сирии, между прочим, горел, когда ты еще под стол пешком ходил. Война в пирамидах - слыхал про такое? То-то, брат. А ты говоришь - мишени-. Да и не собирается никто у тебя под ногами путаться. Сейчас подъедем поближе, ребята рассосутся, я им по рации брякну, и возьмем мы это гнездо в колечко, чтобы ни одна сука не проскочила ни туда, ни оттуда. А тебе и карты в руки, раз ты такой специалист. В случае чего мы же тебя оттуда и вытащим. Все лучше, чем ментов со "скорой" дожидаться.
- Ага, - сказал Юрий, - угу.
Он тоже закурил, отвернулся к окну и стал смотреть на проносящийся мимо город. Пока что они двигались в сторону Одинцово, но строить предположения было рано: чеченец мог просто запутывать следы. В этом не было ничего удивительного, особенно учитывая тот факт, что Юрий лично передал Умару приглашение на похороны Понтиака в расчете выманить своего "брата" из норы.
...Он стоял в телефонной будке, так же как и три дня назад, до боли в суставах сжимая теплую пластмассу трубки, слушая насмешливый голос Умара. Руки у него дрожали от усталости, болело после купания в ледяной воде горло, на левой штанине запеклась кровь, и он был уверен, что кровь эта принадлежит Тане. Принадлежала... Он едва успел разминуться с милицейской группой захвата, и о том, чтобы похоронить Таню или хотя бы забрать тело с собой, не могло быть и речи. Да и что бы он стал делать с телом?
Боли он почти не ощущал, как человек, только что перенесший операцию под местным наркозом. Внутри все онемело, и там, где вскоре должна была поселиться боль, пока что зияла ничем не заполненная пустота.
- Это Москва, брат, - снисходительно втолковывал тем временем Умар. Здесь каждый второй разводит каждого третьего, а каждый первый смотрит, кого бы ему развести. Как я могу поверить тебе на слово? Дело слишком серьезное, понимаешь? Вот если бы ко мне пришел Рустам, принес в мешке голову этой рыжей свиньи, я бы тебе поверил. Но Рустам почему-то не пришел... Ты не знаешь, почему?
- Потому, что ему заказали слишком много голов, - ответил Юрий. - Не донес, бедняга, надорвался.
- Жаль, - без тени сожаления сказал Умар. - Так я не понял, что тебе от меня нужно? Юрий стиснул зубы.
- Отпусти женщину и девочку, - процедил он. - Мы договорились.
- Я помню, о чем мы договорились. Срок истек, а я до сих пор не видел тело. Отпущу их, когда увижу нашего приятеля в гробу. А если не увижу, доставлю их тебе на дом в оригинальной упаковке. По частям, э? Кстати, брат, им здесь, похоже, нравится. Может быть, они немного поживут у меня, пока ты еще кое-кого уберешь?
- Да, - сказал Юрий, - конечно. Кого угодно, но только после тебя. Ты первый в очереди, запомни.
- Молчи, пес... - начал было Умар, но Юрий повесил трубку.
Его расчет оказался верным: Умар действительно прислал на похороны своего человека. Того самого, который сидел сейчас за рулем белой "шестерки". Юрий подумал, что их "Волга", пожалуй, чересчур откровенно висит у чеченца на хвосте, и в ту же минуту Бармалей, словно угадав его мысли, подал сигнал левого поворота и дисциплинированно перестроился в крайний ряд, одновременно сбросив скорость, словно собирался повернуть налево. "Шестерка" ушла вперед и почти скрылась из вида.
- Потеряем, - заметил Юрий сквозь зубы.
- Сиди, где сидишь, не волнуйся, - ответил Бармалей. - Твое дело пассажирское: сказал, куда везти, и молчи в тряпочку, если анекдотов не знаешь. Понял?
