Ознакомительная версия.
Он грезил Трейси по ночам. Видел ее обнаженной в гигантской клетке – она умоляла отпустить ее на свободу. «Я люблю тебя, – отвечал он, – но никогда не отпущу».
«Жокей» был маленьким элегантным рестораном на Анадор де лос Риос.
– Здесь превосходная кухня, – сказал Джеф.
«Сегодня он особенно привлекателен», – подумала Трейси. В нем ощущалось внутреннее волнение, которое соответствовало ее состоянию. И Трейси понимала почему: они вступили в состязание и были достойными друг друга соперниками в игре с чрезвычайно высокими ставками. «Но я обставлю тебя, – решила она. – Первая найду способ, как украсть картину из Прадо».
– Ходят странные слухи, – проговорил Джеф.
– Какие слухи? – Трейси заинтересовалась и внимательно посмотрела на своего собеседника.
– Ты когда-нибудь слышала о Дэниеле Купере? Он работает следователем на страховщиков и, говорят, светлая голова.
– Не слышала. И что из того?
– Будь осторожна. Он опасен. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Не беспокойся.
– Но я беспокоюсь, Трейси.
Она рассмеялась:
– Обо мне? Почему?
Джеф накрыл ее руку своей ладонью.
– Ты особенная, любовь моя. Жизнь интереснее, когда ты рядом.
«Чертовски убедительно говорит, – подумала Трейси. – Если бы я не знала его, могла бы поверить».
– Давай что-нибудь закажем, – предложила она. – Я проголодалась.
Следующие несколько дней Джеф и Трейси осматривали Мадрид. Они ни на секунду не оставались одни – повсюду за ними следовали два человека команданте Рамиро и с ними странный американец. Рамиро дал разрешение Куперу участвовать в слежке только чтобы отвязаться. Американец совершенно свихнулся – он был убежден, что эта Уитни собирается стибрить под носом полиции что-то очень ценное. Quе ridнculo![108]
Трейси и Джеф обедали в классических мадридских ресторанах – «Хорчер», «Принсипе де Виана» и «Каса Ботин», но Стивенс знал еще такие места, куда никогда не заглядывали туристы: «Каса Пако», «Ла Чулета» и «Эль Лакон», где их кормили такими изысканными местными блюдами, как олья подрига и косидо по-мадридски. Посещали они и крохотные бары.
Но куда бы они ни шли, Дэниел Купер и двое подчиненных команданте Рамиро не отставали от них.
Наблюдая за ними с безопасного расстояния, Дэниел Купер никак не мог понять, какую роль в разыгрываемой драме играет Джеф Стивенс. Кто он такой? Очередная жертва Трейси? Или они что-то замышляют вдвоем?
Купер переговорил с команданте Рамиро:
– Что у вас есть на Джефа Стивенса?
– Ничего. Судимостей не имеет, зарегистрировался как турист. Наверное, новый знакомый нашей подопечной.
Но инстинкт Купера убеждал его в другом. Однако Джеф Стивенс был ему не нужен. Он охотился за Трейси. «Мне нужна ты, Трейси», – думал он.
Когда Трейси и Джеф возвратились поздно вечером в «Ритц», он проводил ее до двери.
– Почему бы мне не зайти к тебе и не выпить стаканчик на сон грядущий?
Трейси чуть не согласилась, но все-таки ответила:
– Считай меня сестрой.
– А как ты относишься к кровосмешению?
Но она уже закрыла за собой дверь. Через несколько минут Джеф позвонил ей из номера:
– Как ты смотришь на то, чтобы провести завтрашний день со мной в Сеговии? Удивительный древний город и всего в двух часах езды от Мадрида.
– Звучит заманчиво. Спасибо за приятный вечер, Джеф. Спокойной ночи, – ответила Трейси.
Она долго лежала без сна и думала о том, о чем не имела права думать. Ее очень давно не волновал мужчина. Слишком сильно обидел Чарлз, и Трейси не хотела снова страдать. Джеф Стивенс был забавным компаньоном, но Трейси не сомневалась, что не подпустит его ближе. Очень просто влюбиться в такого. Но очень глупо.
Губительно.
Хотя и приятно.
Она заснула с большим трудом.
Путешествие в Сеговию было великолепным. Джеф взял напрокат маленькую машину, и они уехали из города в красивейший винный край Испании. Весь день за ним тащился «сеат» без каких-либо опознавательных знаков, но это был явно не обычный автомобиль.
«Сеат» – единственная марка автомобиля, которую производят в Испании, и именно этой машиной пользуется полиция страны. Обычная модель имеет мощность сто лошадиных сил, но мотор машин, которые продают полиции и гвардии, форсируют до ста пятидесяти, поэтому Дэниел Купер и два детектива не опасались, что Трейси Уитни ускользнет от них.
Джеф и Трейси приехали в Сеговию к обеду и перекусили в очаровательном ресторанчике на главной площади в тени построенного еще римлянами двухтысячелетнего акведука. После обеда они побродили по средневековому городку, посетили старинный собор Святой Марии и городскую ратушу эпохи Ренессанса, а затем отправились в Алькасар, древнюю римскую крепость, примостившуюся высоко над городом на скалистом отроге. Вид оттуда открывался такой, что захватывало дух.
– Готов поспорить, – проговорил Джеф, – если побыть здесь подольше, то где-нибудь на равнине внизу мы непременно увидим Дон Кихота и Санчо Пансу.
Трейси внимательно посмотрела на него:
– Тебе нравится бросаться на мельницы?
Джеф придвинулся ближе.
– Зависит от внешнего вида мельницы.
Трейси сделала шаг от края обрыва.
– Расскажи мне о Сеговии.
И чары рассыпались.
Джеф оказался интересным гидом, знавшим толк в истории, археологии и архитектуре, и Трейси постоянно напоминала себе, что он к тому же изворотливый мошенник.
– Единственное, что они воруют, – это наше время, – недовольно сказал Куперу один из детективов, Хосе Перейра. – Вы что, не видите, это просто влюбленные? Или по-прежнему уверены, будто она что-то замышляет?
– Уверен! – отрезал Дэниел Купер, удивленный своей реакцией. Он добивался одного: поймать Трейси Уитни и наказать, как она того заслуживала. Уитни – всего лишь преступница и его задание. Но каждый раз, когда спутник брал Трейси под руку, Купер раздражался и выходил из себя.
Когда Джеф и Трейси вернулись в Мадрид, Джеф спросил:
– Ты не слишком устала? Я знаю одно очень интересное местечко, где можно поужинать.
– Замечательно. – Трейси не хотела, чтобы этот день кончался. «Подарю себе этот день, – сказала она себе. – Буду как все женщины».
Мадридцы ужинают поздно, поэтому редкий ресторан в городе открывается до девяти вечера. Джеф заказал столик на десять в «Салакаине» – изысканном ресторане, славившемся и кухней, и обслуживанием. Трейси не заказала десерта, но официант принес нежнейшие слоеные пирожные. Ничего подобного Трейси не пробовала. Она откинулась на спинку стула, сытая и довольная:
– Отменный был ужин. Спасибо.
– Рад, что тебе понравилось. Это место, куда приводят людей, если хотят произвести на них впечатление.
Трейси внимательно посмотрела на Джефа:
– Значит, ты хочешь произвести на меня впечатление?
– А ты сомневалась? – улыбнулся он. – Подожди, увидишь, что будет дальше.
Дальше была bodega – не слишком презентабельное прокуренное кафе с дюжиной столиков, заполненное простыми испанцами в кожаных куртках, которые пили у стойки бара. С одной стороны зала слегка возвышался помост. На нем двое мужчин перебирали струны гитар. Трейси и Джеф выбрали маленький столик рядом с помостом.
– Ты что-нибудь слышала о фламенко? – спросил Джеф. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум.
– Только то, что это испанский танец.
– Изначально цыганский. В ночных клубах Мадрида можно увидеть подражание. Здесь будет все настоящее. – Его энтузиазм насмешил Трейси. – Ты познакомишься с классическим cuadro flamenco. Это ансамбль певцов, танцовщиков и гитаристов. Сначала они выступают вместе, а затем каждый в отдельности.
Из-за столика возле кухни за Джефом и Трейси наблюдал Купер, не понимающий, что они так азартно обсуждают.
– Это очень тонкий танец – в нем все должно соединиться воедино: движения, музыка, костюмы, построение ритма…
– Откуда ты так много знаешь о нем? – спросила Трейси.
– Знавал танцовщицу фламенко.
«Ну еще бы!» – подумала она.
Свет в кафе начал меркнуть, маленькую сцену залили лучи прожекторов. И вот началась сказка. Она разворачивалась постепенно. На сцену раскованным шагом вышли исполнители. На женщинах были яркие юбки, блузки и цветы в живописных, высоких андалузских прическах. На мужчинах – традиционные облегающие брюки, жилеты и сияющие полусапожки из конской кожи. Гитарист повел грустную мелодию, а одна из сидящих женщин запела по-испански:
Yo querнa dejar
A mi amante,
Pero antes de que pudiera
Hacerlo, ella me abandonо
Y destrozо mi corazоn.
– Ты понимаешь, о чем она поет? – прошептала Трейси.
– Да. Я хотела покинуть моего возлюбленного, но прежде чем успела уйти, он покинул меня и разбил мое сердце.
Танцовщица вышла на середину сцены и начала с простого zapateado – принялась печатать шаги, но постепенно ритм гитарной мелодии учащался и темп танца возрастал, пока не достиг чувственного неистовства – нечто подобное в незапамятные времена рождалось в древних цыганских шатрах. И по мере того как музыка взвинчивала ритм и вела классические движения танца от alegrнa к fandanguillo, zambra и seguiriya, в зале стали раздаваться возгласы: «Olе tu madre!», «Olе tus santos» и «Anda, anda!».[109] И от подбадриваний и подзуживаний публики темп фламенко становился все яростнее.
Ознакомительная версия.
