ни был, он просто
не мог сохранять полное спокойствие все это время. Он
мог допустить ошибку. Совершив убийство, он мчится в Стокгольм, специально попадает на камеру в районе Норртуля, едет на заброшенную парковку поблизости, меняет номера и уезжает оттуда как будто на другой машине. Несмотря на все сложности, в целом все проходит хорошо. Ему все удалось, он начал. Но мне кажется, где-то тут кроется ошибка, и именно поэтому два месяца спустя появляется Лидингё. Ложное начало третьей поездки. Потому что первая поездка
не была ложной. Чтобы исправить ошибку. Больста не была ложной. Он приехал именно оттуда. По Е18, с северо-запада. Его база находится где-то севернее или западнее Больсты.
– Вот оно что, – уставившись на Бергера, произнесла Блум. – А я-то думала, что говорить буду я.
– С Больстой он опростоволосился, – Бергера было не остановить. – Поэтому так важно было после первого убийства въехать в центр города. Чтобы за счет Норртуля отвлечь внимание от Больсты.
– Какой ты умный, – заметила Блум.
Бергер удивленно посмотрел на нее, ожидая продолжения. И оно последовало:
– Умный, но не до конца. Сколько времени прошло между Больстой и тем моментом, когда он снова выехал на шоссе в Баркарбю, после поездки на лодке на Фэрингсё и обратно?
– По моим представлениям, почти четыре часа, – ответил Бергер и тут же полез проверять в компьютере.
– Конечно, это был первый раз, – сказала Блум. – У него еще не было опыта. Надуть лодку, переправиться на другой берег, причем не в самых простых условиях. Конечно, это занимает время. Но почти четыре часа…
– Три часа пятьдесят две минуты, – уточнил Бергер.
– Это слишком долго, – всплеснула руками Блум. – Тридцать километров от Больсты до съезда в Баркарбю, еще восемь километров по небольшим дорогам до места. В общей сложности около получаса, а потом, после самого деяния, примерно десять километров до камеры в Баркарбю. Скажем, сорок пять минут. Ну, или пусть будет пятьдесят две. Остается три часа. Переправка тела на Фэрингсё не могла занять три часа, пусть он даже управлял резиновой лодкой впервые. Два часа я еще могу принять. Но час явно куда-то потерялся.
– Возможно, у него возникли трудности, – предположил Бергер. – Вдруг на берегу появились люди, и ему пришлось ждать.
– В половине второго ночи? В начале марта? Нет, он останавливался по дороге. Вряд ли после лодки, скорее до. По дороге от Больсты он остановился где-то как минимум на час. Посреди ночи. Зачем?
– Чтобы запутать следы? – спросил Бергер. – Или он совершил свое первое убийство по дороге? Чему и посвятил этот час?
– Оставим это как возможную гипотезу, – сказала Блум. – А сейчас я позволю себе дойти туда же, но окружным путем. Как ты знаешь, я раскопала два биотехнологических предприятия, ныне преобразованных, АО «Umbra Mortis» и АО «ATCG Biotech». Кстати, Umbra Mortis означает «тень смерти» – своеобразное название для фирмы, которая исследует жизнь. Так вот, в девяносто шестом году это предприятие действительно было продано крупнейшему в мире производителю лекарств из Швейцарии, и от их бывшей базе на Готланде не осталось никаких следов. Двое молодых биологов в одночасье стали мультимиллионерами, одного из них начали мучить панические атаки, и он покончил собой, а второй инвестировал куда надо и теперь живет припеваючи на Мальте.
– Вот как, на Мальте, – воскликнул Бергер.
– Как раз это, как мне кажется, просто совпадение, – сказала Блум. – Тот парень, что остался жив – настоящий оболтус и лентяй, к тому же, судя по всему, у него проблемы с наркотиками. Мне кажется, АО «ATCG Biotech» для нас более перспективно.
– О чем нам говорит аббревиатура? – спросил Бергер. – Сокращение от имен? Нескольких владельцев?
– Нет, это азотистая основа ДНК, ступеньки той самой закрученной молекулы, которую ты наверняка видел. А – аденин, T – тимин, C – цитозин, G – гуанин.
– Ты читаешь или знаешь наизусть?
– Это кирпичики нашей сущности, они определяют то, какими мы будем. Хорошее название для биотехнологической компании девяносто первого года, когда она должна была возникнуть.
– Должна была?
– Добраться до этой информации не так легко. Я созванивалась с Налоговой инспекцией и другими инстанциями. Доступной информации у них под рукой не оказалось, они пообещали перезвонить. Боюсь, они решили сначала выяснить, кто я такая.
– А ты им представилась?
– Не совсем, – ответила Блум, скривив рот в улыбке. – Но все, что я так легко добыла по АО «Umbra Mortis», оказалось тайной, покрытой мраком, для АО «ATCG Biotech». Одного этого достаточно, чтобы вызвать наш интерес.
– Понимаю, о чем ты…
– Мне пришлось копать дальше самостоятельно, и в Сети я нашла явно не профессиональную фотографию статьи, датированной девяносто вторым годом. Там журналист восхваляет двух местных предпринимателей. Один из них, архитектор, уже давно выложил статью в Интернет. А второй был ученым – судя по всему, доктором микробиологии, а по первому образованию врачом.
– Местная стокгольмская газета?
– Да, это север Стокгольма. Местная газета Ерфэллы, ее уже давно закрыли. В статье микробиолог рассказывает о своем намерении создать ведущее биотехнологическое предприятие с акцентом на генную инженерию, что и следует из названия фирмы. Он собирается посвятить себя «экспериментальным биотехнологическим исследованиям», которые не дадут мгновенного результата. В статье намекается на то, что он хочет попробовать свои силы на международном поприще. К сожалению, его фотография никуда не годится. Виден лишь темный силуэт.
– Интересно, – произнес Бергер. – А имя у этого микробиолога есть?
– Дальберг, – ответила Блум. – Уолтер Дальберг.
– Местная газетенка в Ерфэлле… Он там жил? Или его фирма была там зарегистрирована?
– Оказалось, что и это непросто выяснить. В конце концов я нашла адрес АО «ATCG Biotech» от девяносто пятого года. Тогда их головной офис располагался в Вестеросе. А два года спустя фирма исчезла с карты.
– Ну, раз фирма находилась не в Ерфэлле, значит, Дальберг там жил?
– Хотя статья была написана тремя годами раньше, в девяносто втором. Тогда фирма только открылась, и вряд ли это было акционерное общество. Дальберга журналист представил как «предпринимателя с большим будущим». У меня такое ощущение, что в девяносто втором он работал из дома, поэтому я начала копать в этом направлении. И нашла адрес: Энгшёвэген в квартале Стэкет на севере Ерфэллы.
– И?..
– Но в девяносто седьмом году, когда фирма приказала долго жить, он исчез из Стэкета.
– Семья? – спросил Бергер.
– Непонятно, – ответила Блум. – Единственное, за что я могла зацепиться – это мечта Уолтера выйти на международный уровень. Когда АО «ATCG Biotech» располагалось в Вестеросе, у них было свое помещение в каком-то бизнес-пространстве и, похоже, много сотрудников, хотя это еще
