существуют, чтобы людям портить жизнь. Он решил подбодрить Павла, доброе слово не только кошке нужно, но и человеку даже очень:
– Слушай, Паша, ты везунчик. Не прошло и двух месяцев, а дело сдвинулось с абсолютно безнадежной… нет, с дохлой точки.
– Не разделяю твоего оптимизма, – заявил Павел. – Ольга настаивает, будто не имеется достаточных улик, чтобы говорить о махровой уголовщине.
Ах, вон что его точит! Феликс бы сам чертову Коноплю скормил воронам, у него с ней взаимная и стабильная нелюбовь. Следственной группе Павла порядком нагадила Оленька, сдала их, как стеклотару. Начальство после ее фразочек, сказанных тоном, каким разговаривают с милыми детками потомственные герцогини, озверело: мол, улик для ведения уголовного дела… недостаточно!
– Нашел кого слушать, – презрительно бросил Феликс. – Марихуана… как бы это помягче выразиться… Слегонца скользкая наша княжна морга, как гадючка. Сама накосячит и – кусь! кусь! Всех, кто по пути встречается – кусь! Собственные недочеты перекинуть на коллег – как так и надо. Ядовитая гадючка.
– У тебя есть основания так заявлять?
– Паша, ты святой! Видишь ли, у меня… чутье звериное.
– Но она же права. Сейчас довольно много девчонок, готовых ради денег терпеть пытки, и терпят, наркотиками балуются, просто некоторым не везет, им попадаются подонки, и приходится платить девчонкам, иногда плата – жизнь.
– Паша, эту песню мы прошли почти два месяца назад, но Конопля опять ее затянула и ты туда же! – разгорячился Феликс, со сдержанностью он не очень дружен. – Да кто она такая? Ее дело трупы кромсать, но лезет туда, где меньше всего в ней нуждаются.
– Не любишь ты Олю.
– Не люблю? Что ты! – заулыбался Феликс и мгновенно снял улыбку. – Я терпеть ее не могу, не выношу, у меня аллергия на нее. Утверждения Конопли – бред, странно, что начальство ведется на ее ужимки. Да, есть продажные девчонки, кто спорит! Но не эти две! У этих было все, капризы им обеспечивали родные папочки, а не брюхатые и богатые дядечки, бабло незачем было зарабатывать таким зверским способом. Но для Марихуаны все ясно, она облажала нас, как последняя предательница, а все из-за тебя.
– О! Опять я виноват?
Они поменялись местами: Павел рассмеялся, Феликс стал серьезным как никогда. Нет, диалог он поддержал, но создалось впечатление, что мысли у него не в данной плоскости:
– Ты, ты. Отымел бы Гашишевну как следует в укромном уголке нашей конторы, она бы и раскисла.
– Не мой формат – спаривание, предпочитаю чувства, – полушуткой ответил ему Павел.
– Вон ты какой… – протянул уважительно опер. – Но прав, черт возьми, прав. Потом от нее хрен отвяжешься, в суд подаст, если не женишься, дескать, лишил девственности в тридцать лет. Мда, Паша, Ольку в какой-то степени я понимаю, знаешь, мне ведь тоже отказано.
– Тебе?! Кто посмел?.. – искренне удивился Павел, правда, до него быстро дошло: – Настя, что ли? Ну, Настя это… Настя!
Он выпятил нижнюю губу и многозначительно закивал… Видя такую реакцию, совершенно нетипичную для стоического Терехова, Феликс вышел из состояния отрешенности. Он с интересом покосился на следователя, вперед подался, заглядывая ему в лицо, мол, что имеешь к этой девушке? Но Павел крутил руль и с провокационной улыбкой смотрел на дорогу, опер решил уточнить:
– Я так и не понял: хорошо или плохо, что она Настя?
– А я при чем? Это ты сам реши, сам, а я так…
– Кажется, уже решил… – Феликс снова принял прежнюю позу, глядя прямо перед собой, вернулся и к насущной проблеме: – Вот чую – с этими девчонками какая-то засада, может, что-то связано с ритуалами? В позапрошлом году мы ловили группу юных сектантов-сатанистов, принесли в жертву с особой жестокостью двух школьниц. Представь, из четверых самому старшему семнадцать, он и главарь, младшему – тринадцать!
– Чутье к делу не подошьешь.
– Согласен, – кивнул Феликс, только в его интонации согласия не было ни йоты. – Но теперь я прав. Без оснований прав. И насчет Марихуаны, и насчет девчонок с пустыря.
– Не кипи. Это уже не ты, а усталость из тебя выплескивается, поживем – увидим. Феликс, небольшой группой мы не справимся, нужны еще оперативники.
– Паша, я привел самых нормальных! Как бы ни относился к Сорняку, он пацан хороший, пока не выкипел, как случается на нашем фронте деятельности. Иру с Кимом, Алису с Петей присоединил к нам, остались выкипевшие говнюки.
– Да пусть хоть сто раз будут говнюками, работу обязаны выполнять. Дадим самые бесперспективные участки, но их-то не обойти! На опросы определим, только под протокол, чтобы не со слов говнюков делать выводы.
– Ой, Паша, тут без протокола заставить рты открыть – легче вагон картошки разгрузить, а с подписью…
– Ну, пусть записывают показания тайком на диктофон.
– Незаконно. Были случаи, когда записями потом шантажировали. Да, да, представители органов шантажировали.
– Что, у нас так плохо с исполнением обязанностей?
– Наивный вопрос, а на вид ты дядя умный, – усмехнулся Феликс. – Нет, где-то, наверное… а конкретно у нас… Ладно, сделаю выборку из говнюков.
Время – дефицит, неведомо куда ускользающий
Не успеешь сделать вдох и выдох, а неделя улетучилась, ничего не сделано! Зато очередной втык от начальства стабилен, как по графику, ожидаем, но и тянется до бесконечности. Так и пролетело полторы недели, наступил понедельник, а с ним холод пришел декабрьский, а не начала ноября. Есть и плюсы: безветренно, снежок фланировал в медленном ритме.
– Здравствуйте, Павел, – встретила Тамара его приветливой улыбкой. – Посмотрите, какая красота кругом.
Она уже стояла на старте, а он как всегда запаздывал и, подбегая к ней, отметил положительные изменения, ну и не мог не поинтересоваться:
– У вас все наладилось, работа больше не нужна?
– С чего вы взяли?
– Я давно вас не видел в хорошем настроении, улыбаетесь…
– Это снег, просто снег и красота – ветки в инее… просто сказка. Бежим? – Маршрут не менялся, это давно поняла Грета и опередила хозяйку с другом, потрусила первой, пришлось ее догонять. – А работу, конечно же, ищу, но куда ни приду – нигде меня не берут. Не подхожу. Думаю, одежда виновата, надо что-то попроще одеть, на рынке или в секонде поискать.
– Думаю, столь радикальные меры подождут, – рассмеялся Павел. – Сначала давайте познакомлю вас с другом нашей семьи, он был в отъезде, приехал и готов встретиться с вами. Вечер в пятницу устроит?
– Конечно! – обрадовалась Тамара. – Честно говоря, я уже отчаялась, без опыта работы меня не брали даже продавцом.
– Видимо, дела ваши плохи. Не хотите поделиться?
– Не хочу портить вам утро, как-нибудь в другой раз, ладно?
Времени Тамаре оказалось достаточно, чтобы разобраться в своем житье-бытье и понять: надо стать на
